Глава 27

ЛЕКС

Куда бы я ни посмотрел — повсюду враг.

Ублюдок пытается захватить мое королевство и забрать то, что принадлежит мне. На данный момент у меня есть все: Рен и мой город, но со всей этой новой информацией задаюсь вопросом — смогу ли я удержать их.

То, насколько я отвлекся, не осталось незамеченным. Хотя, мои люди не говорят мне это в лицо (было бы глупо с их стороны), они смотрят на меня так, как будто я шагаю по тонкому льду, и на волоске от того, чтобы потерять самообладание.

Усталость накатывает на меня, когда я делаю последние шаги до особняка, и в момент, когда касаюсь ручки, не могу не почувствовать какое-то дурное предчувствие. Смотрю на свою белую рубашку, которая уже не такая белая, а забрызгана кровью и грязью. Обычно со мной бывает Райкер, но правда в том, что я больше не мог никому доверять.

В моей команде есть предатель. В моих гребаных рядах есть чертов крот.

Они все время скармливают всякое дерьмо Валентайну и Синдикату. Мои планы, деловые отношения, черт возьми, даже то, как часто я бываю наедине с драгоценной дочкой Валентайна.

Он хочет ее вернуть. Плохо.

Но что-то все равно не так.

Он бросил ее. Оставил ее на воспитание кому-то другому, это вовсе не значит, что он мужчина, который заботится о ней. Он желает ей чего-то другого. Думал, что она должна была взять на себя управление семейным бизнесом, но я больше в это не верю.

Я многое узнал о Валентайне, и уж точно он не хотел бы, чтобы его наследием управляла женщина. Он женоненавистник, жесток с женщинами и фанатичен. Он хочет ее для чего-то другого. Что-то большое, если он игнорирует указания Синдиката.

Но что?

Я тихо открываю дверь и захожу в прихожую. Громкие голоса, доносящиеся из кухни, подсказывают мне, что здесь Рен и Райкер.

— Просто позвони! — кричит Рен в отчаянии.

— Нам нужно дождаться Лекса! — Райкер рычит в ответ с таким гневом, что у меня закипает кровь. Друг или нет, но это моя женщина. Моя. И никто с ней так не разговаривает.

Я тихо закрываю дверь, несмотря на то, что мне хочется ворваться туда и выбить ему зубы за то, что он так с ней разговаривает.

— Почему? — Рен вздыхает. — Просто позвони! Он не тебе его дал!

Я тихо иду через зал, останавливаясь на пороге, но скрываясь за углом.

— Просто подожди, Рен.

— Ждать чего? — Мой голос пугает мою маленькую птичку настолько, что она подпрыгивает на своем месте. Она поворачивается ко мне лицом, ее большие зеленые глаза сначала осматривают мое лицо, а затем состояние моей одежды. Конечно, это не лучший мой вид, но я такой, какой я есть. Теперь она часть этого, нравится ей это или нет.

— Лекс, — тяжело вздыхает Райкер.

— Чего мы ждем?

— Мы с Райкером сегодня отправились в небольшое путешествие.

Эта новость сбивает меня, как грузовик. Он выпустил ее из дома! Он знает, насколько это небезопасно для нее сейчас. Гнев кипит, и кровь бурлит в моих венах, яростная и неумолимая.

— Ты выпустил ее!? — рычу я. — Ты чертовски глуп!? — Я должен получить ответы. Мне следует выяснить почему, но я вижу только красный цвет. Он подверг ее опасности. Он забрал ее из этого дома. Они могли убить или похитить ее. Ебать. Я лечу через кухню, мои костяшки пальцев встречаются с его лицом, как камень с черепом. Его голова дергается набок, изо рта брызжет кровь.

— Лекс! — Голос Рен приглушен яростью, бушующей в моих ушах.

Мой кулак попадает в его скулу, и я поднимаю кулак, чтобы ударить его еще раз, но ему удается увернуться от него, и он наносит свой удар. Я сплевываю кровь на кухонную плитку, прежде чем замахнуться еще раз.

— Пошел ты, Лекс! — ворчит Райкер.

— Достаточно! — Рен кричит, карабкаясь своим маленьким телом по кухонному острову, прежде чем скатиться с него и встать между нами. Если кто-то из нас захочет снова пойти друг на друга, нам придется пройти через нее. Она пристально смотрит на меня, расправляя плечи перед Райкером, словно защищая его.

Ревность бьет меня тяжелым ударом прямо в живот.

— Это не его вина, я его заставила.

Я усмехаюсь:

— Ты не выше пяти и трех футов, Маленькая птичка, а весишь сколько, сто двадцать фунтов, и ты говоришь, что ты его заставила?

Она закатывает глаза:

— Не будь сексистской свиньей! — отвечает она. В ее глазах столько огня, столько жара, борющегося с гневом: — Я ударю тебя.

— И мне это понравится, — рычу я в ответ.

— Вы двое облажались, — фыркает Райкер, падая в кресло и вытирая рот рукавом куртки.

Мои руки трясутся от высвободившегося гнева, но когда Рен, не менее злая, выходит вперед и прижимает ладонь к центру моей груди, поверх запекшейся крови и вопреки бешеному сердцебиению, она шипит. Я смотрю на нее, раздувая ноздри, пытаясь удержать последние остатки гнева. Гнев — это просто. Вы должны это понимать.

Это чертово чувство в груди, это непросто.

Это осложнение. Бардак. Отвлечение.

Но я все еще поднимаю свою руку и кладу на ее руку, подтягивая ближе другой рукой. Я прижимаюсь к ее губам, контрастируя с войной в моем теле, и она целует меня в ответ.

У меня чертовски огромные проблемы с этой женщиной. Настолько, что я не уверен, что кто-то из нас выйдет из этого живым.

РЕН

Я чувствую, как в его мышцах нарастает напряжение, как гнев струится волнами, от которого у меня по спине пробегает дрожь. Его костяшки пальцев разбиты, кровь забрызгала кожу. Думаю, теперь это соответствует всему остальному в нем. Его белая рубашка испещрена пятнами цвета ржавчины, и я не сомневаюсь, что его пиджак и брюки такие же, просто не вижу, потому что они черные.

Почему меня это не отталкивает?

Я просовываю пальцы между двумя пуговицами его рубашки, ощущая обжигающее тепло его кожи подушечками пальцев. Его сердцебиение ровное и сильное, пульсирующее под моими прикосновениями. Он смотрит на меня сверху вниз, веки его опущены, серебро его глаз светится.

Медленно, очень медленно уголки его рта поднимаются, напоминая улыбку. Одна бровь поднимается, и он наклоняется, его дыхание шепчет по моей коже, а губы касаются мочки моего уха.

— Ты скучала по мне, Маленькая птичка? — Он шепчет так, что слышу только я.

Райкер все еще ворчит позади меня, но в этот момент мы одни, только он и я. Покалывания хаотично пробегают по моему телу, согревая меня или, возможно, предупреждая.

Мои ногти впиваются в твердую кожу на его груди, и он в ответ покусывает меня за ухо, царапая кожу зубами. Прежде чем я успеваю потеряться в нем, прежде чем успеваю забыть все, что считала правильным, он отстраняется и смотрит на меня взглядом, который говорит мне, что он менее чем впечатлен.

— Куда ты сегодня ходила, Маленькая птичка?

— В магазин, — пожимаю плечами я, отводя руку назад и сжимая пальцы в кулак.

— А что тебе нужно было в магазине, чего тебе не мог достать кто-то другой? Ты понимаешь, в какой опасности ты сейчас находишься?

Он разговаривает со мной, как с ребенком. И меня это чертовски раздражает.

— Вы подвергли меня опасности, — отвечаю я.

Лекс прищуривает глаза:

— Не дави на меня прямо сейчас.

Я усмехаюсь:

— Мне пришлось пойти в магазин, потому что я женщина, а у женщин, как правило, бывают циклы. Мне нужны были средства, чтобы остановить кровотечение, чтобы она не разлилась по всей вашей красивой мебели.

— Это не объясняет, почему кто-то другой не мог пойти.

Я громко смеюсь, звук настолько дикий в тишине кухни, что сдерживаю себя что бы не подпрыгнуть:

— Ой, извини, твоя правая рука может стрелять в людей и пытать их, но он, кажется, не может пойти и купить женские товары, не зеленея.

Губы Лекса дергаются, он борется с улыбкой. Он смотрит через мою голову на Райкера, оборачиваясь, смотрю, как он пожимает плечами. Жалко.

— И так, чего же ты ждешь? — настаивает он.

Я вздыхаю. Я хотела позвонить Гриффину, как только мы вернулись домой, но Райкер не дал мне ни своего телефона, ни номера. Конечно, я понимала его доводы, но все равно мне надоело, когда мне говорили, что делать.

— Сегодня я видела кое-кого, с кем я когда-то дружила. Он сказал мне связаться с ним, если нам понадобится дополнительная информация.

— Это ловушка. — Лекс хмыкает.

— Вы все чертовы параноики, вы это знаете? — Я кладу руку на бедро. — Я доверяю Гриффину. Вроде.

— Гриффин? — Взгляд Лекса приковывает меня к месту.

О, парень. Вот так.