2

ЛЕВИН

Я не ожидал, что девушка, за которой я следил, будет неуклюжей, как пингвин, на самом деле, еще более неуклюжей, потому что большую часть времени пингвины могут ходить по льду. Ну, я смотрел одно видео на YouTube, но… Я качаю головой, глядя вниз на лежащие тело на лестничной площадке и вопреки всему надеясь, что она на самом деле не мертва и не повредила мозг, что сделало бы ее совершенно неэффективной для того, для чего она нам нужна. Моя работа и так сложнее, чем должна быть, конечно, она же рассталась с Гришей Федоровым в тот же день, когда я должен был обсудить с ней, что конкретно от нее требуется в их отношениях.

Не то чтобы она знала, кто я, или на кого я работаю, или почему она представляет для нас интерес. Я планировал объяснить все это в каком-нибудь тихом месте. Но теперь она без сознания, и я должен придумать, как незаметно вытащить ее отсюда в безопасное место, пока она, надеюсь, не очнется.

Нет ничего, что я люблю меньше, чем иметь дело с женщинами в процессе моей работы, и Владимир это знает. На самом деле, это не совсем так. Я люблю иметь дело с женщинами, как по работе, так и в нерабочее время, когда в этом есть какой-то приятный аспект. Например, соблазнить женщину, от которой нам нужна информация? Прямо по моей части. Исследование развлекательных районов любого города, в котором мне посчастливилось работать, когда мое время наконец-то принадлежит мне? Мой любимый способ скоротать поздние ночные и предрассветные часы. Но я не причиняю вреда женщинам, и мне не нравится допрашивать их, если это не доставляет удовольствия обеим сторонам, и мне определенно не нравится чувствовать, что я похищаю одну из них.

К сожалению, на самом деле из этой конкретной ситуации нет никакого выхода. Лидия Петрова — важная часть этой конкретной миссии, хотя она еще не знает об этом, и мне поручено собрать все воедино. Когда это будет сделано, надеюсь, она все еще будет цела, и мне больше никогда не придется ее видеть. Я уверен, что она не захочет, встречаться снова, особенно после этого.

Но то, чего она хочет, сейчас не самое главное.

Оглядываясь назад, чтобы убедиться, что по лестнице больше никто не спускается, я осторожно спускаюсь по ступенькам на площадку, где она распласталась. Она потеряла сознание после того, как спросила, откуда я знаю ее имя, удобно, поскольку этот разговор нам нужно вести где-то в другом месте, и хотя это плохо — сотрясения мозга, если оно у нее есть, это хорошо с точки зрения того факта, что мне нужно быстро и тихо увести ее отсюда, без всех криков, споров и борьбы, которые, я уверен, имели бы место, если бы я попытался сделать это, когда она в сознании, даже если она и не полностью бы проснулась.

Накачивание женщины наркотиками — это еще кое-что в списке вещей, мысль о которых я ненавижу и которые не хотел бы делать, поэтому, честно говоря, она оказала мне услугу, кувырнувшись задницей через чайник со ступенек, как сказала бы моя бабушка.

Осторожно, оберегая ее шею, я подхватываю ее на руки, как невесту, и начинаю спускаться по следующему лестничному пролету, остерегаясь обледенелых участков. Эта лестничная клетка явно протекает, из-за чего капли воды замерзли на металлических ступенях и делают лестницу более чем опасной. Благодаря девушке в моих объятиях я осознаю это достаточно, чтобы не совершить ту же ошибку, что и она.

Она невероятно легкая. Мне кажется, что она почти ничего не весит, когда я несу ее вниз по лестнице, ее голова склонилась мне на грудь, светлые волосы выбились из-под прикрывающей их побитой молью шерстяной шапочки. На ней, должно быть, десять слоев одежды, если честно, она похожа на бездомную, но при этом удивительно красива. У нее маленькое, нежное личико с заостренным подбородком, и мне показалось, что я мельком увидел огромные голубые глаза, окаймленные светлыми ресницами, прежде чем она потеряла сознание.

Никто не знает, как она выглядит под кучей одежды, но в любом случае это не то, о чем мне следует думать.

Приструни его, Волков. Мое либидо не раз доставляло мне неприятности в прошлом. Ничего не могу с собой поделать, у меня наметанный глаз на хорошеньких женщин, всегда был, с тех пор как я стал достаточно взрослым, чтобы быть ловеласом в своей средней школе. На самом деле, в последнее время я переживаю период застоя, и когда такая хорошенькая девушка прижимается к моей груди, это творит странные вещи с бьющимся внутри сердцем.

В общем, я не хожу на свидания. Моя работа не способствует настоящим отношениям: сердечкам, цветам, шампанскому и бронированию столиков на ужин. Это определенно не способствует любви или чему-то долгосрочному. Во-первых, отношения, построенные на лжи и секретах, никогда не могут быть настоящими или по-настоящему приносящими удовлетворение, брак моих собственных родителей научил меня этому, а во-вторых, при моей работе близких людей бывает немного, и они далеко друг от друга.

Когда кто-то делает то, что делаю я, однажды кто-то захочет его крови, его головы на пресловутом блюде. И если они кого-то любят: родителей, близких друзей, супруга или детей, эти люди станут главной мишенью для нанесения им вреда. Так что это даже скорее доброта — держать людей на расстоянии вытянутой руки, в основном ради них, но также и ради себя. Я прожил жизнь, в основном свободную от потерь, потому что убедился, что мне нечего терять. И мне это нравится.

Итак, моя личная жизнь в основном состоит из трех вариантов: знакомство с женщинами в барах на одну ночь, бурные романы с женщинами, от которых мне нужно получить информацию, или покупку компании. Я никогда не возражал против последнего и не чувствовал, что в нем есть что-то особенно непристойное, я тщательно выбираю заведения, в которые часто захожу, и плачу только за время с трезвыми женщинами, которые выглядят искренне довольными тем, что зарабатывают деньги таким способом. Легко отличить женщину, которая получает удовольствие, от той, которую приходится накачивать наркотиками или принуждать, либо обстоятельствами, либо кем-то другим.

Последнее, по-моему, дальше всего от возбуждающего. Я работаю с множеством мужчин, которые не побрезговали бы любой киской, независимо от того, насколько ее принуждали, но я никогда таким не был и не буду. Можно обменять все на деньги, и при этом все участники будут довольны присутствием, и это единственный способ, который я выбираю для покупки компании.

В последнее время даже на это не было много времени. И тот факт, что от этой девушки отчетливо пахнет каким-то дорогим мылом и теплой женственной кожей, отвлекает меня гораздо больше, чем следовало бы.

Я выношу ее на улицу, быстро пробираясь сквозь толпу, направляясь обратно в сторону своего отеля. К счастью, на улицах в основном полно запоздалых пассажиров, которым нужно куда-то спешить и некогда рассматривать окружающую обстановку. Никто не удосуживается взглянуть на меня дважды несмотря на то, что я иду быстрым шагом с девушкой на руках, и я рад этому. Мой успех зависит от того, чтобы меня не заметили, и я стараюсь не надевать шляпу и шарф, мое лицо по большей части скрыто, просто еще один человек, плотно закутанный в холодный московский воздух.

Неделю назад по всему городу еще висели праздничные украшения, но сейчас все они сняты. Это худшая часть зимы, когда исчезает всякая радость, которую можно было бы извлечь из нее, исчезают огни и веселье, и не остается ничего, кроме серого неба, холодного пронизывающего ветра и грязных слякотных сугробов. В это время года, в середине января, все кажется еще более унылым, и я ловлю себя на том, что отчаянно жалею, что не получил назначение куда-нибудь в более теплое место. Возможно, в Мексику. Я бы договорился с картелем за немного солнечного света. Это кажется честным обменом.

Но вместо этого я здесь, отмораживаю себе яйца, пока несу девушку в свой отель в одной из самых приятных частей города. Иногда мои задания требуют, чтобы я останавливался в настоящих отстойниках, чтобы избежать обнаружения, но, по крайней мере, на этот раз мне разрешили остановиться в пятизвездочном заведении, что является настоящим удовольствием по сравнению с моей последней работой в фавелах.

Тем лучше присматривать за Гришей Федоровым, который трахал целую вереницу студенток в этом отеле. Но единственная, кто нас по-настоящему заинтересовала, это Лидия, которой удалось наладить с ним настоящие отношения.

Швейцар приподнимает бровь, когда я подхожу к отелю. Я его не узнаю, что означает, что он, вероятно, не работал, когда я регистрировался несколько ночей назад, или в любое другое время с тех пор. Тем не менее, все в этом отеле, с кем я могу столкнуться, были проинформированы о том, кто я такой и что со мной нельзя связываться, и этот швейцар не будет исключением.

— Волк передает привет, — четко произношу я, подходя к вращающейся двери. Если этот швейцар не был проинформирован, что было бы серьезной оплошностью, он поймет по этим словам, что я работаю на Владимира и почему я здесь. Никто не тронет меня, не помешает мне и не натравит на меня полицию.

Он отходит в сторону, быстро отводя взгляд, словно боясь даже быть замеченным, и я чувствую небольшую, мрачную волну облегчения.

Мне не обязательно нравится заставлять обычного мужчину или женщину бояться меня. Конечно, есть люди, которым мне действительно нравится вселять здоровую дозу страха, в чьих глазах я даже получаю удовлетворение, видя ужас, но швейцар не из таких, или горничная, которая убирает мою комнату, или человек, который оформляет мой железнодорожный билет. Мой босс, Владимир, — человек, которому нравится заставлять всех его бояться, но я никогда этого не понимал.