Я отстегнула Веном от бедра и повертела его в ладони.

Глаза Вульфа переместились на Веном, потом обратно на меня.

Он упал на колени.

— Вульф, — выдохнула я.

Он поднял подбородок, обнажив грудь. — Если тебе нужно убить меня, убей меня. Я заслуживаю гораздо худшего, чем смерть от твоих рук, Охотница.

— Не смей, — прошептала я. — Ты чертов трус, Вульф.

— Я вампир, а ты — убийца вампиров. Я знал, чем рискую, рассказывая тебе эту правду, и я готов заплатить за это. — Его ледяные глаза сверкнули яркой молнией, прежде чем он закрыл их. — Сделай это.

— Но это же ты! — Мой голос сорвался. Я упала перед ним на колени, сдаваясь так же безропотно, как и он. — Как я могу смотреть на тебя, прекрасного и трагичного, и всаживать этот клинок в твою грудь? Как я могу убить тебя, если ты — единственный гребаный человек, который заставил меня почувствовать… — Мои слова дрожали, руки тряслись.

Он моргнул. — Что? Кто и что заставил тебя почувствовать, Охотница?

Тошнотворное оцепенение разлилось по моей груди и опустилось вниз по животу.

Он точно знал, что заставляет меня чувствовать; он видел это в моих глазах, в полуправде и мимолетных прикосновениях.

Руки Вульфа ласкали мои плечи, большой палец переместился к подбородку, заставляя меня посмотреть на него. Другой рукой он скользнул вниз по моей руке, перемещая кинжал так, чтобы он касался его груди.

Все, что мне нужно было сделать, — это надавить. Все, что мне нужно было сделать, — это довести дело до конца, довести его до конца.

Я видела это и в его глазах. Он хотел, чтобы я это сделала. Он полностью подчинился мне, отказался от своей стороны борьбы.

— Вампир, — выдохнула я. — Как ты мог скрывать это от меня? Ты знал, кто я, Вульф. Ты видел меня в Мидгрейве. — Но в моих словах уже не было злости, они были едва слышны. Нет, у меня не было сил злиться.

Все чертовски болело. Мой голос снова треснул. Слезы, которые я сдерживала, свободно потекли по моему лицу.

Лицо Вульфа тоже смягчилось, как будто это вообще было возможно. Он погладил меня по лицу, проведя большим пальцем по мокрым щекам. — Я не планировал этого, черт возьми. Я не планировал сближаться с тобой. Клянусь всеми богинями, Хантир, я никогда не хотел тебе лгать. Я бы сам воткнул кинжал себе в грудь, если бы думал, что это убережет тебя от этого.

Рыдания сотрясали мое тело. Я не могла этого сделать. Я не могла убить его. Я бросила кинжал на землю рядом с нами, и не успела опомниться, как Вульф уже обнимал меня, ласкал, притягивал к себе на колени.

Он что-то бормотал мне на ухо, заключая меня в свои объятия и расправляя вокруг нас свои ангельские крылья. Он держал меня крепко, как будто, прижавшись ко мне, мог унять абсолютный хаос боли, лжи и предательства.

Я больше не могла этого терпеть, не могла вынести еще одного предательства.

— М-мне нужно пространство, — пробормотала я сквозь слезы и оттолкнула себя от него, ужасаясь тому факту, что вампир утешал меня.

Глаза Вульфа расширились, когда он искал на моем лице ответ.

Я вытерла лицо тыльной стороной ладони. — Просто оставь меня в покое, хорошо? Мне нужно подумать. Я не могу сейчас с этим справиться. — Когда я поднялась на ноги и, спотыкаясь, направилась к замку, Вульф не последовал за мной.

Я ненавидела его за ложь. Я ненавидела его за то, что он заботился обо мне, за то, что столько раз спасал мне жизнь. Я ненавидела его за то, что он противостоял Лэнсону, Эспеку и Райдеру. Я ненавидела его за то, что он был здесь, за то, что держал меня, пока я плакала.

И больше всего я ненавидела его за то, что совсем не ненавидела.