Глава седьмая

Ксения слишком громко храпела. Это был единственный звук в моем доме, и это меня бесило. Хотя выбранная ею комната находилась на другой стороне коридора, её храп все равно был достаточно громким, чтобы не дать мне заснуть.

Я не сомкнула глаз. Я ворочалась часами и думала только о Даворине. Конечно, девушка тоже часто приходила на ум, принося с собой чувство неудовольствия. Что-то в ней меня раздражало, хотя наша встреча продлилась не больше минуты.

Всё это меня раздражало, и мне не нравилось чувствовать себя так неловко. Это никогда не заканчивалось хорошо. Кто-то всегда получал травму, и, честно говоря, меня не волновало, кто это был и насколько сильно я причинила ему боль, пока это чувство не исчезало.

Однако я не могла так себя вести. Доминик приезжал, и это было грандиозно. Я боялась того, что наш отец мог доверить ему, и как только я увидела сообщение от Ксении о том, что Виктор тоже приедет, моё настроение резко изменилось.

Я взяла Ксению на обед, пока мы ждали, пока уберут в моём доме. Это была небольшая закусочная, в которой было всего несколько человек. Ксения взяла с собой ноутбук, потому что мне снова понадобились её навыки.

— Информации о ней не так много, я тебе говорю, — повторила она в четвертый раз. Я уговаривала её узнать всё, что можно, о девушке из студии Даворина, но она пришла практически с пустыми руками.

— Невозможно, чтобы её не существовало до недавнего времени, — я была явно недовольна отсутствием информации. — И её имя мне совсем не помогает.

Согласно информации из договора аренды, Брианне Эммерсон было двадцать два года, но, кроме адреса в снесенном год назад здании, больше при ней ничего найти не удалось. Ни её академические достижения, ни её медицинские записи, ни даже имени её родителей. Всё, что у нас было, это её фотография, довольно нелестная, и тот факт, что именно в её квартире мы с Даворином встретились вчера вечером.

— Послушай, я продолжу копать, но только если ты мне скажешь, какого черта она такая интересная? Если не считать того, что Даворин использовал её для подписания договора аренды.

Я подняла бровь, совсем не впечатленна.

— Ты уверена, что хочешь попробовать подкупить меня, Ксения?

Большую часть времени Ксения была терпима, и её исключительный интеллект в области, которую я находила скучной, был полезен. Однако, как бы она это ни отрицала, Ксения была предана Доминику, и только Доминику. Не имело значения, что он был единственным членом семьи, которому я хотя бы отдаленно доверяла; к нему всё еще нельзя было относиться легкомысленно, и я знала, что если до этого дойдет, Ксения предаст меня, чтобы спасти себя. Черт, она сама мне это сказала.

Она сглотнула.

— Не злись. Я просто хочу знать, как, черт возьми, всё это произошло.

— Не твоё дело.

Ксения вздохнула.

— Всё в порядке. Я не буду слишком спрашивать, но, пожалуйста, если ты в любой момент почувствуешь себя небезопасно, скажи кому-нибудь. Это не обязательно должна быть я — просто скажи кому-нибудь.

Я начала смеяться.

— Я способна позаботиться о себе, большое спасибо.

— Я знаю это, — ответила она. — Но ты становишься слишком… вспыльчивой, принцесса. А если зайдёшь слишком глубоко, ты скорее утонешь, чем попросишь о помощи.

— Каждое действие имеет последствия, и я всегда иду на риск, зная, чем всё может закончиться.

Ксения разочарованно вздохнула, и я не могла понять, почему она так беспокоится.

— Если с тобой что-то случится, как ты думаешь, что почувствуют люди, которым ты небезразлична?

— Почему меня должны волновать их чувства?

Она запнулась на секунду, на её лице отразилось недоверие.

— Потому что они твоя семья, и ты их любишь? Я надеюсь в этом.

— Люблю их? — сухой смех сорвался с моих губ. — Точно нет. Они мне нужны — вот в чем разница. В тот момент, когда они станут препятствием, мне не составит труда избавиться от них.

Я не имела в виду их убийство. Это было бы самоубийством, а в данный момент у меня не было желания умирать. Глаза Ксении впились в меня, выискивая хоть малейший намек на то, что я шучу. Разочарованная, она вздохнула и отвела взгляд.

Чтобы облегчить неловкость, она вернулась к теме Брианны.

— Что ты собираешься с ней сделать?

Ксения слишком хорошо меня знала. Я спрятала ухмылку за стаканом виски и сделала глоток. Наши глаза встретились, и я могла видеть вспышку ужаса позади её глаз, когда моё молчание длилось слишком долго.

— Не волнуйся, — сказала я ей. — Пока ничего.

— Однако тебе нужно быть осторожной. На днях Пахан перестанет позволять твой череде убийств оставаться безнаказанной.

Я закатила глаза.

— Я бы не назвала это разгулом. Больше похоже на… практику, чтобы оставаться в форме, понимаешь?

— Нет, я не понимаю и не хочу понимать.

Ответ Ксении заставил меня усмехнуться. Несмотря на то, как долго она занималась этим бизнесом, она всё еще не привыкла к насилию. Хотя было забавно видеть, как она дрожит.

Ее зоной комфорта был её офис. Раньше она никогда его не покидала, и в ней были встроены ванная и кухня, так что она могла держаться подальше от всего остального, что происходило. Однако это не сработало, потому что в этом мире никогда не получалось так, как хотелось.

Этот мир был наполнен ядом, и единственным противоядием была смерть. Никто не покинул Братву живым, а те, кто пытался, встретили своего создателя от рук самого Алексея. Он почти ежедневно имел дело с предателями и отличался вспыльчивым характером.

Вот почему я начала беспокоиться. Даворин никуда не собирался, и я знала, что Доминику звонил, должно быть, Алексей — рассказ Ксении о том, что он видел мою историю поиска в базе данных, не имел никакого смысла. Доминик был классным человеком, но Алексей был человеком насилия, и его участие делало ситуацию непредсказуемой.

Несмотря на это, я была рада приезду Доминика, хотя и молилась, чтобы не остаться наедине с Виктором, моим близнецом. Физически он был намного сильнее меня; мысленно он был жадным ублюдком, который стремился только к реализации своих собственных амбиций, и это делало его самым опасным из трех моих братьев.

Не было такой цены, которую он не был бы готов заплатить, если бы это означало получение большего признания от нашего отца. Я почувствовала озноб при мысли о том, на какой путь он пойдет, чтобы оттащить меня домой.

Мне оставалось только молиться, чтобы Даворин передумал и принял моё предложение. В противном случае я осталась одна и была обречена.

Атмосфера была слишком странной.

Сидеть в тишине было удушающе. Время от времени вилки царапали тарелки, или кто-то что-то пил, но с тех пор, как мы пришли, никто не произнес ни слова. Я ненавидела то, как воздух, казалось, сгустился; то, как их глаза остановились на мне.

Доминик и Виктор приехали через два дня после моей встречи с Давориным, но вместо того, чтобы пойти куда-нибудь поужинать, как это делают нормальные семьи, мы собрались в особняке Алексея. Все его сотрудники не работали, за исключением охранников, которых явно не впечатлило то, что им пришлось делить своё пространство с Ильей и Данилом, двумя самыми доверенными людьми Доминика.

Свет в столовой был приглушен, а главным источником освещения был огромный подсвечник посреди дубового стола, слишком большого для четырех человек. Алексей и Доминик сидели по разные стороны стола, а мы с Виктором заняли свою сторону.

Все трое были одеты практически одинаково. Оттенок их темно-синих костюмов немного менялся, но это было заметно лишь при внимательном внимании. Виктор подражал прическе Алексея, но на нем она смотрелась далеко не так хорошо, как на Алексее.

Доминик, напротив, был человеком своим. Было замечательно, что его нежная личность и класс никогда не были затронуты и не запятнаны этой работой. Его мораль была высока, и его принципы не подлежали проверке. Он был немногословным человеком, но слова, которые он говорил, всегда были мудрыми, часто мрачными. Всё зависело от того, кому они были адресованы.

Прошел час, и я терпеливо ждала, пока кто-нибудь из них выскажет своё мнение и прекратит это удушающее молчание.

Ужин готовили лучшие повара страны. Стол был полон стейков, салатов и десертов, которые никто не мог съесть. Они были слишком сладкими. И я ненавидела то, как много этой еды будет потрачено впустую.

Я чувствовала взгляд Виктора, прикованный к моему лицу. Кроме глаз, у нас не было ничего общего, хотя мы были близнецами. Хотя я была самым красивым близнецом. Моя голова опустилась низко, но только потому, что, если бы наши взгляды встретились, я бы схватила нож для стейка и зарезала бы этого сукиного сына за то, что он меня спровоцировал.

—Екатерина, — голос Виктора был насмешливым. Я зажмурилась и попыталась забыть его слова, но это было невозможно. — Я слышал, что ты хочешь убить нашего отца. Это правда?

Моё тело замерло. Я открыла глаза, медленно подняла голову и посмотрела на него. На его лице появилась ухмылка, и он продолжил есть, как будто спросил меня о погоде.

Я несколько раз моргнула, бесконечный источник гнева грозил вырваться на поверхность. Я никогда не умела справляться с эмоциями, особенно когда дело касалось Виктора, который должен был быть второй половиной меня, но не хотел ничего, кроме как увидеть меня мертвой.

Я наклонила голову набок и опустила стакан. Я чувствовала себя слишком близко к тому, чтобы полностью потерять его, и стакан в конечном итоге упал бы в его глупое лицо.

— Разумно ли выдвигать такие обвинения без веских доказательств?

Челюсть Виктора сжалась, когда он понял, что я не клюнула на наживку, затем он усмехнулся про себя и посмотрел на Алексея, чей взгляд был прикован ко мне. Мне так сильно захотелось закатить глаза, но он не позволил этому ускользнуть.

— Достаточно, — строгий голос Доминика не вызывал споров. — Вы двое ссоритесь – это не то, что кому-либо из нас сейчас нужно. Мы здесь не просто так.