Папа и брат спрашивают меня, как прошел год моего отсутствия, и напряжение в комнате немного спадает. Проходит час, и я готова вернуться домой. Тони тоже поднимается на ноги, готовый сопровождать меня. Мы выходим из гостиной, и в поле моего зрения появляется Роман Де Лука.

Мое сердце останавливается, мои ноги неподвижны, я почти уверена, что весь мир затаил дыхание. Прошел год, а он все еще выглядит так же. Мой разум кружится, а сердце переживает несколько эмоций, прежде чем наконец остановиться на самой сильной.

Вина.

Роман, со своей стороны, не проявляет никаких внешних эмоций при виде меня. Его глаза слегка темнеют, а на челюсти напрягаются мышцы, но это все. Это все, что я получаю.

— Елена, — говорит он в знак признания и коротко кивает.

Хотя я заметила в нем одно небольшое изменение. Думаю, его общая аура. Он уже не тот человек, которым был год назад. Он гораздо более уверен в себе. Сильнее. Теперь он дон, полностью контролирующий ситуацию. Я рада.

Я коротко киваю ему, прежде чем мой взгляд перемещается на человека рядом с ним.

Майкл широко улыбается и делает шаг вперед, чтобы обнять меня.

— Привет, — говорит он, взъерошивая мои волосы. — Как ты?

— Хорошо, — говорю я, закатывая глаза и протягивая руку, чтобы исправить устроенный им беспорядок. — Спасибо, что арестовал нас, придурок.

Мой тон легкий и добродушный. Карие глаза Майкла сужаются.

— Зачем ты вообще пробралась в страну?

— Хороший вопрос, Майки, — говорит рядом со мной мой брат.

Мой рот слегка приоткрывается.

— Мы не пробирались. Мы купили билеты на самолет и сели в самолет. Юридически.

Он качает головой, явно не убежденный моей некачественной попыткой отвлечься.

— Где Киара? — спрашивает он, и я замечаю легкую резкость в его голосе.

— Она в нашей квартире.

При этом его брови поднимаются вверх.

— Тони объяснит, — говорю я в ответ на его незаданный вопрос. — На данный момент мы собираемся уйти. Увидимся.

Он пожимает плечами и идет дальше в гостиную. Роман остается. Я ловлю его взгляд, задаваясь вопросом, почему он все еще ждет. Кажется, ему есть что сказать, но он, кажется, пересматривает это и сжимает челюсти.

Потом он тоже идет. У меня перехватывает дыхание, когда он на своем пути касается меня.

— Добро пожаловать домой, беда.

Его голос — глубокий, низкий рокот, который производит с моим сердцем те же странные вещи, что и год назад. Я мягко улыбаюсь, хотя он меня не видит. Когда я поднимаю глаза, мой брат странно смотрит на меня.

— Что?

— Ничего, — говорит он, качая головой. — Пойдем.