Глава 29

Елена.

Когда я была моложе, я мечтала о такой любви, как у моих родителей. Любовь, которая превосходит все и вся. Любовь чистая, добрая, бескорыстная. Но эта мечта разбилась, когда моя мать ушла, навсегда исказив мое мнение о любви.

Я люблю свою дочь. Я люблю свою семью. Я люблю своих друзей. Но когда дело доходит до Романа, я не уверена, на какой позиции он находится. Я никогда не была влюблена. Как я могу это распознать, если не знаю, каково это? И это именно то, что я сказала ему после того, как Роман сбросил на меня бомбу несколько дней назад. Он просто поцеловал меня в лоб и с терпеливой улыбкой сказал, что я знаю. И когда я это сделала, он хотел быть первым, кто узнает об этом.

Иногда он действительно кажется сном. И я думаю, именно это меня и сдерживает. Страх, что однажды я проснусь, а его уже не будет.

Кэсси хихикает, когда я трясу погремушкой над ее головой, и ее глаза следят за ней, пока я передвигаю ее из одной стороны в другую. Она в своей кроватке, а я стою над ней. С момента похищения я не отходила от нее дольше, чем на несколько минут. Моё сердце не выдержит этого. Каждый раз, когда я отвожу взгляд от нее, у меня перехватывает горло от иррационального страха.

Она в безопасности. Я знаю это. Но я тоже волнуюсь. Боюсь, что в следующий раз, когда случится что-то плохое, я не смогу вернуть ее.

Я чувствую руку на своем плече и смотрю на Романа.

— Эй как прошел твой день? — тихо спрашиваю я.

— Скучно. Большую часть времени я занимался бумажной работой.

Мы смотрим на Кэсси несколько секунд.

— Интересно, какое будет ее первое слово, — говорит Роман.

Я смотрю на него.

— Лучше бы это была "мама", — говорю я.

Он усмехается.

— Посмотрим.

Разговор заканчивается, когда в дверь стучат. Мы с Романом поворачиваемся к открытой двери, где стоят Мария и Роза. Роза улыбается, входя и направляясь прямо к кроватке.

— Не обращайте на меня внимания, я просто хотела пообщаться со своей племянницей, — говорит она.

Прежде чем я успеваю произнести хоть слово протеста, она хватает Кэсси из кроватки.

— Пока, мама и папа, — говорит Роза, имитируя детский голос.

Она машет нам рукой Кэсси, и они уходят. Мы с Романом переглядываемся, а Мария садится на нашу кровать. Ее глаза тут же встречаются с моими.

— Елена, иди сюда. Садись, — тихо говорит она, похлопывая по кровати.

После того инцидента Мария стала ко мне намного добрее. Думаю, чувство вины за потерю моего ребенка заставило ее начать лучше относиться ко мне. Это смешно, потому что она вообще не должна чувствовать никакой вины. Ничто из того, что произошло, не является ее виной, и я ей об этом сказала.

Но Де Лукас общеизвестно упрямы.

Я сажусь рядом с ней, и она берет одну из моих рук, помещая ее между своими. Она смотрит на мое лицо с улыбкой, а затем снова смотрит на сына, который смотрит на нас с любопытством.

— Когда вы двое планируете пожениться? — спрашивает Мария.

Мой рот открывается. Из всего, что я ожидала от нее услышать...

Роман откашливается и пристально смотрит на нее.

— Мы поженимся, когда будем готовы, мама.

Я даже не могу сказать мужчине, что люблю его, а она уже ждет, что мы пойдем под венец. Это просто идеально. Взгляд Романа встречается с моим, и я вижу, что он немного удивлен, когда снова смотрит на свою мать.

— Нет никакой спешки, — добавляет он.

— Не торопишься? – давит его мама. — Кэсси скоро ею станет. Вам не кажется, что пришло время вам обоим попытаться завести еще одного ребенка? И мне бы очень хотелось, чтобы ты сделал это, когда поженишься.

Моя челюсть отвисает еще сильнее. На этот раз Роман маскирует смех кашлем. Он наслаждается страхом, пробегающим по моим венам.

— Мама, не торопись. Как ты и сказала, Кэсси скоро ею станет. У нас много времени.

— Я просто хочу больше внуков, — грустно говорит Мария.

— Ты можешь выдать Тони замуж, — предлагает Роман. — Или Майкл.

— Как будто я могла заставить этих язычников жениться, — бормочет она. —Вы двое — моя единственная надежда.

— Хорошо, мама. Мы поняли.

Мария поворачивается ко мне, сжимая мои руки немного крепче.

— Ты намного сильнее, чем я могла когда-либо увидеть, Елена. И для меня будет честью видеть тебя моей невесткой, — шепчет она.

Ее руки еще раз сжимают мои, а затем она поднимается на ноги.

— Роман, — шепчу я, когда она уходит. — Мне кажется, или я только что получила одобрение твоей матери?

— Красный значок и яркая поддержка, — соглашается он, кивнув.

Затем он делает то, что меня удивляет. Он опускается на одно колено и с беспокойством смотрит на меня.

— То, что сказала моя мама… ты же знаешь, что здесь некуда торопиться, да? Сделаем все в твоем темпе. Мне действительно плевать.

Я улыбаюсь, кладя руки на его челюсть.

— Я знаю. И спасибо тебе за то, что ты такой замечательный.

— Спасибо, что ты моя, — отвечает он.

Ох, кого я шучу? Конечно, я люблю его. Я любила его гораздо дольше, чем когда-либо могла себе представить. И я буду любить его гораздо дольше. Говорят, дом там, где сердце, а у моего сердца всегда не было другого места, кроме него.

День Благодарения в доме Де Лука, который, я думаю, теперь является моим домом во всех смыслах этого слова, в лучшем случае хаотичен. И все это благодаря моему идиоту брату.

— Тони! – Киара огрызается. — Клянусь, если ты сейчас не отдашь мне этого ребенка, я врежу тебе локоть в ребра.

Мой брат закатывает глаза, но не ослабляет хватку на Кэсси, которой, похоже, нравится быть причиной их ссоры.

— Ничего не происходит, Ки, — говорит Тони, не обращая внимания на вспыхивающие глаза Киары.

— Ты держал ее всю ночь.

— Потому что я ее дядя, — заявляет он.

— Ну, я ее крестная мать, - парирует Киара.

Я тихо вздыхаю. Рука Романа обнимает меня за талию, пока мы наблюдаем, как они спорят. Мы закончили ужин час назад, и с тех пор Мария и мой отец удалились в гостиную, чтобы поговорить. Майкл исчез, и, как и мы, Роза с удовольствием наблюдает за сценой, разворачивающейся перед нами.

— Если ты хочешь ребенка, Ки, просто забеременей. Это буквально не так уж и сложно, — сухо говорит Тони.

Рука Киары дергается, как будто она хочет ударить его. Я полностью понимаю это чувство. Когда я собираюсь прекратить спор, рука Романа сжимает мое бедро.

— Нет, мы избегаем этого, — бормочет он.

Он буквально уводит меня прочь, поднимая по лестнице на балкон с видом на ясное ночное небо. Я тихо выдыхаю и тихо вдыхаю.

— Успокаивающе, да? — говорит Роман, накидывая мне на плечи свой пиджак и вставая позади меня.

— Да это оно.

Мы стоим так несколько минут, позволяя прохладному воздуху окутать нас. Я никогда не чувствовала себя более спокойно, чем в этот момент.

— Хочу желтую свадьбу, — говорю я вдруг. Позади меня Роман задыхается от воздуха.

— Прошу прощения?

— Много-много цветов. Ромашки, пионы, гвоздики. Моим платьем будет струящееся бальное платье с цветочным орнаментом.

Роман молчит несколько секунд. Он медленно моргает, словно пытаясь понять, что я сказала.

— Ты хочешь желтую свадьбу, — повторяет он. — Потому что ты не можешь сыграть белую свадьбу, как нормальный человек?

— Точно.

— Конечно, — бормочет он. — А кто жених на этой свадьбе?

— Это должен быть ты. Как только ты встанешь на колени и задашь вопрос каким-нибудь модным кольцом, я уверена, ты уже купил.

Я оборачиваюсь и ловлю его ухмылку, которая освещает все его лицо.

— Тебе понравится твое кольцо, — обещает он, подтверждая мои слова.

Счастье расцветает во мне, распространяясь по всему моему телу и заставляя меня чувствовать себя легче.

— Я в этом сомневаюсь, — поддразниваю я. — У тебя знаменитый плохой вкус.

— Если ты не собираешься доверять моему суждению, доверься Киаре. Она единственная, кто это сделала.

— Боже мой, — выдыхаю я, у меня болит грудь при мысли о том, что моя лучшая подруга делает мне кольцо. — Теперь я хочу это увидеть.

— Ты увидишь. Когда придет время, — уверяет он меня.

Я сияю, поворачиваясь в его руках и прислоняясь к его груди. Некоторое время мы молчим, глядя на чистое ночное небо.

— Твой отец гордится тобой, Роман, — говорю я, нарушая молчание. Я чувствую, как он напрягается позади меня. — Возможно, ему не удалось произнести эти слова, но тебя более чем достаточно. Ты вдвойне тот человек, каким он хотел тебя видеть. Я знаю это. Я видела, как ты яростно защищаешь свою семью. Я видела, как ты защищал его наследие. Он не может не гордиться тобой. Тебя не может быть недостаточно.

Роман молчит полсекунды. Затем его голос наполняет мое ухо, когда он наклоняется ближе.

— Тебя тоже более чем достаточно, волчонок.

— Я знаю, что это так. Потому что у меня есть ты. И у меня есть Кэсси. И наша семья. И несмотря на то, насколько невероятно безумным я это считаю, ты любишь меня. И, к сожалению, я тоже тебя люблю.

Воздух вокруг нас, кажется, замер, когда слова слетают с моих губ. Руки Романа сжимаются вокруг меня.

— К сожалению? — сухо повторяет он.

— Что? Это правда. Я почти уверена, что мы будем чертовски раздражать друг друга каждый божий день до конца нашей жизни.

— Но мы проведем это время вместе, — говорит Роман.

Его слова – это обещание, клятва.

— Всегда и навсегда, — говорю я, тоже давая клятву.

Когда я поворачиваюсь, чтобы встретиться с его губами, меня охватывает уверенность: наши сердца бьются в совершенной гармонии.

Он мой, и я, несомненно, его. Так задумано судьбой.

Невероятно осознавать, что самая чистая форма любви возникла после одной запретной ночи страсти с лучшим другом моего брата, которая привела к тайному ребенку для безжалостного дона.