— Скажи мне, что она сделала.

Я стиснула зубы.

— Да пустяки.

— Например?

Я пожала плечами.

— Она ломала мои игрушки. Рвала на мне одежду. Заставляла есть собачий корм. Щипала и скручивала мою кожу. Плевала в мой обед, когда родители не видели.

— Что еще?

Я чувствую, что ситуация обострилась.

— Она укусила меня так сильно, что оставила отметину. Ударяла меня по лицу и дергала за волосы. Наставляла на меня ножи. Приходила в мою комнату, пока я спала, и подстригала мне волосы или писала на кровать, чтобы обвинить меня. Что-то в этом роде.

— Ты никогда никому не рассказывала?

— Сначала я вообще не разговаривала. Потом, когда начала, ну, она сказала, что меня отошлют, если я кому-нибудь расскажу, что происходит. — Отправят в детский дом, где меня бы били, морили голодом и запрещали носить одежду.

— Что заставило ее прекратить это?

Я колебалась, разминая пальцы.

— Она и двое ее друзей...

— Что? — настаивал он.

— Они заперли меня в багажнике машины Уайатта. Со своей ручной крысой.

Последнее, возможно, не имело бы такого большого значения, если бы не пробудило воспоминания о жизни с мамой.

Я с трудом сглотнула, вспомнив, как умоляла их выпустить меня. Они только посмеялись.

— Мелинда и Уайатт были на вечеринке. Хизер и ее друзья подождали, пока няня уснет, а затем тайком вывели меня через черный ход. Они отвели меня на подъездную дорожку перед домом, запихнули в багажник и оставили там. Я кричала и брыкалась, но меня никто не слышал. До тех пор, пока Мелинда и Уайатт, спотыкаясь, не вышли из такси в два часа ночи, пьяные.

Дейн злобно выругался.

— Что было после?

— Они усадили меня и потребовали рассказать, что произошло. Я сказала им... все, что происходило, слова просто вылетали из меня. Они были опустошены. Шокированы. Обозлены. Они спросили меня, хочу ли я уйти, но я сказала «нет». Они жестко отругали Хизер, и она больше никогда не прикасалась ко мне. После этого они уже никогда не были с ней прежними. Иногда они смотрели на нее так, будто не знали ее, — я вздохнула. — Итак, теперь ты знаешь.

Он продолжал смотреть на меня своими пронзительными глазами, держась неестественно неподвижно.

— Прямо сейчас, я больше всего хочу сделать несколько телефонных звонков, которые разрушат ее жизнь, пока у нее ничего не останется, — сказал он низким и полным гнева голосом. — Но я заключил с тобой сделку, и буду ее придерживаться, — он столкнулся со мной нос к носу. — Не угрожай снова уйти от меня, Виена. Никогда. — Прежде чем я успела сказать еще хоть слово, он вышел из комнаты.

Я судорожно вздохнула, чувствуя себя так, словно увернулась от пули. Ни на минуту я не думала, что смогу его уговорить. Но он смягчился, когда я заключила с ним сделку — я должна это помнить. Возможно, мне придется использовать такую тактику, если мы когда-нибудь снова столкнемся из-за чего-то. Что мы и сделали бы, потому что он был занозой в моей заднице.

Вернувшись к плюшевому креслу, я плюхнулась в него. В какой-то момент этот человек собирался довести меня до пьянства — я была уверен в этом.

***

Несколько дней спустя, стоя за своим офисным столом, я блеснула ложно извиняющейся улыбкой Хоуп и Тревису.

— Извините, Дейна здесь нет. Он совершает обход других отделов.

Ему нравилось общаться с командами, быть на виду и держать руку на пульсе всего, что происходило внутри компании. Я просто надеялась, что он не увольняет людей налево и направо. Он был в сильном шоке после нашей маленькой ссоры в библиотеке. Сегодня, однако, он был в очень плохом настроении, и его уровень терпимости в настоящее время был тонким, как бумага.

Я спросила, не хочет ли он поговорить о том, что его беспокоит, но он, конечно же, отшил меня — и довольно грубо, после чего я отшила его и сказала, чтобы он шел лесом.

— Его, вероятно, не будет еще полчаса или около того, — добавила я.

— Все в порядке, — сказал Тревис, почесывая подбородок.

— Вообще-то, мы хотели поговорить с тобой.

Господи, избавь меня от этого.

— Ты пришел извиниться за то, что назвал меня лгуньей? — я в этом сомневалась.

Он нахмурил брови.

— Лгуньей?

— Да.

— Когда я обвинял тебя во лжи?

— Когда Дейн столкнулся с тобой из-за того, что ты загнал меня в угол возле моей старой квартиры, — сказала я, и в моем голосе звучала такая же скука, какой я себя чувствовала. — Ты сказал ему, что я солгала о том, что было сказано, а затем обвинил меня в попытке вбить клин между вами двумя.

Тревис быстро помотал головой.

— Это чушь собачья. Конечно, мы с ним спорили. Ему не понравилось, что я рассказал тебе некоторые вещи — Дейн любит хранить секреты в тайне. Но я ни в коем случае не называл тебя лгуньей.

— Неважно. Если вы здесь не для того, чтобы принести какие-либо извинения, то почему вы здесь?

Он обменялся взглядом со своей женой, а затем сказал:

— В прошлый раз, когда мы с тобой разговаривали, я предупреждал тебя, каким был Дейн, Виена. Ты, очевидно, не поверила мне. Я бы отнесся к этому с уважением и оставил тебя в покое. Но потом ты вышла за него замуж и... — Тревис вздохнул, — …тебе будет тяжело это слышать, но мы все согласны с тем, что ты заслуживаешь знать.

— Все? — переспросила я. — Кто все?

Хоуп вздернула подбородок.

— Я, Тревис и Джен. Мы говорили об этом, и мы все решили, что тебе нужно это услышать.

О, это должно было быть весело. Я скрестила руки на груди.

— Ладно. Что это такое, что мне так сильно нужно знать?

— Дейн... он использует тебя, Виена, — сказал Тревис.

Я приподняла бровь.

— Использует меня?

— Наш дядя создал трастовый фонд для каждого из нас. Мы должны пожениться, чтобы получить к нему доступ, и должны сделать это до того, как нам исполнится тридцать восемь. В противном случае нам не достанется его наследство.

Я тихо присвистнула.

— Очевидно, Хью был человеком, который очень верил в брак.

Тревис хихикнул.

— Не совсем. Сам он не женился, но хотел убедиться, что мы все это сделали. Он действительно хотел, как лучше. Но Дейн никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Он всегда был непреклонен в том, что никогда не женится; что он никогда не будет «приведен к алтарю». Ты сама знаешь, что он большой боец против обязательств. Забавно, как это резко изменилось, не так ли?

Я поджала губы.

— Я бы не сказала, что он не любитель обязательств. Он просто не был заинтересован в отношениях.

— И до сих пор незаинтересован, — сказала Хоуп. — Внезапно, после четырех лет знакомства с тобой, он женится на тебе. И так уж случилось, что он делает это в возрасте тридцати семи лет.

Я склонила голову набок.

— Ты думаешь, он женился на мне только для того, чтобы получить доступ к своему трастовому фонду?

Она кивнула.

— Прости, Виена, но да. Тебе не кажется странным, что он так внезапно пришел к мысли о браке? Посмотри, как быстро все произошло между вами. Я не говорю, что он ничего к тебе не чувствует, просто он женился на тебе не по любви.

— Он, очевидно, не упоминал при тебе о трастовом фонде, — сказал Тревис. — А тебе не интересно, почему?

Я вздохнула.

— Послушай…

— Он должен быть женат на тебе целый год, прежде чем сможет получить доступ к фонду, — Тревис положил руки на мой стол. — Это все, что у тебя будет с ним. Год. После этого у тебя ничего не останется. Я имею в виду, если вы двое разведетесь, ты ведь не сможешь продолжать здесь работать, верно? Это означает, что ты останешься без работы. Ты также потеряешь свой дом. И куда ты собираешься идти? Ты уже отказалась от своей квартиры ради него.

Хоуп кивнула.

— О, конечно, вы, вероятно, подписали брачный контракт, в котором говорится, что в случае развода ты получишь хорошее денежное вознаграждение. Но я готова поспорить, что он вставил туда пункт «жена ничего не получит, если изменит». Он сфабрикует какие-нибудь «доказательства» того, что у тебя был роман на стороне, гарантируя, что ты не получишь ни цента из его денег при разводе.

— Не думай, что он этого не сделает, Виена, — посоветовал Тревис. — Этот человек безжалостен насквозь. Его собственные интересы превыше всего.

Вообще-то, я подписала брачный контракт. На самом деле такой пункт в контракте был, но, по словам моего адвоката, это была стандартная вещь. Да и меня не волновал ни один из пунктов. Мне не нужны были от него ни деньги, ни что-либо еще. Кроме, может быть, кровати.

— Так что ты предлагаешь мне делать?

— Перестань позволять ему использовать тебя, — сказал Тревис. — Он уже много чего сделал. Ты можешь уйти сейчас, что будет означать, что его маленький заговор не окупится, и он потеряет доступ к своему трастовому фонду. Тогда, по крайней мере, у тебя будет гордость. Если ты останешься с ним, то останешься вообще ни с чем. Я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор, — с этими словами он и его жена ушли.

Черт, Дейн взбеситься, когда услышит, что они пришли сюда, чтобы дать этот «совет». В настоящее время он был не в настроении спокойно разобраться с этим. Я могла бы отложить рассказ на потом, верно? Нет, наверное, будет лучше, если я скажу ему сразу на случай, если кто-то еще упомянет, что видел Хоуп и Тревиса в здании. Дейну не понравилось бы услышать об этом из вторых уст.

Моя решимость рассказать ему об этом растаяла, когда он вышел из лифта некоторое время спустя, выглядя готовым пустить кровь. Я понятия не имела, что творилось у него в голове и ужалило за задницу, но он не подавал никаких признаков спокойствия.

Он даже не поприветствовал меня простым поднятием брови. Лишь промаршировал мимо меня, ворвался в кабинет и захлопнул дверь.

Зная по прошлому опыту, что лучше оставить его в покое, когда он в таком настроении, я вернулась к расшифровке записей, которые сделала на предыдущей встрече. Все это время мои мысли возвращались к тому, что сказал Тревис...

— Если вы двое разведетесь, ты ни за что не сможешь продолжать здесь работать, не так ли? Это означает, что ты останешься без работы.