— Жаль, что я не взяла зубную щетку. Но ведь виски убьет все бактерии во рту, не так ли?

— Я бы не стал полагаться на этот способ лечения, но подозреваю, что вы переживете эту ночь.

Я опустила свой бокал на подставку, стоящую на столике рядом с диваном, куда я ранее положила свой телефон. Под одеялом я расстегнула юбку и вылезла из нее, оставшись в майке и шортах из спандекса. Бросив ее на пол рядом с собой, я заметила, как он уставился на нее, возможно, решив, что под ней ничего нет. Я подумала, не стоило ли мне сказать что-нибудь о шортах, что я много двигаюсь во время сна, что заставляет мою одежду мяться, и это, как правило, выводит меня из себя. Я решила, что лучше оставить все как есть, особенно когда его внимание вернулось к его записям.

Вот только оставался один вопрос.

— Полагаю, у вас нет ничего, чтобы закрепить одну из моих рук? Я не хочу забрести в комнату для трупов в полусонном состоянии. У меня наверняка случится сердечный приступ.

Из другого ящика стола он достал наручники, предположительно те самые, которыми он фиксировал меня в камере. Он подошел к дивану-кровати и защелкнул один наручник на металлической раме, другой — на запястье. Когда он не освободил мою руку, я подняла голову и увидела, что он смотрит на нее сверху вниз.

— Memento mori, — прочитал он вслух, проведя большим пальцем по моей татуировке, и его мягкие ласки разжигали неудержимый огонь под моей кожей. — Помни о смерти.

— Я сделала ее после смерти матери.

— Напоминание о том, что нужно ценить жизнь как дар.

Улыбаясь, я опустила взгляд.

— Некоторые дни легче, чем другие.

— Наличие цели помогает. Удерживает от глупых поступков, например, от того, чтобы бросить академию.

Я поморщилась при этих словах.

— Недавно, когда я это сказала... Я просто разозлилась. Я не хотела хамить профессору Гилкрист. Вы ведь не скажете ей, что я говорила такие вещи?

— Нет. Я ни слова об этом не скажу. Если только вы пообещаете не покидать Дракадию.

Я игриво улыбнулась.

— И отказаться от возможности досадить вам? Никогда.

— Хорошо. — Он протянул ключ от наручников и положил его на боковой столик рядом с моим бокалом.

Если подумать, то, наверное, было странно просить профессора надеть на меня наручники, но это говорило о степени доверия, которое я испытывала к нему. Я, наверное, могла бы спать голой, и он бы и пальцем не тронул меня. В этом отношении он был жестким до предела.

Ни один мужчина в моей жизни не внушал такого доверия — даже Коннор, хотя я бы никогда не стала проверять эту теорию.

Я устроилась на кровати, накрывшись одеялом по самую шею, и наблюдала, как он опускается в кресло. Бросив еще один взгляд на мою юбку на полу, он вернулся к своим записям, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на меня, и как только наши глаза пересекались, он снова принимался за работу.

Как бы мне ни хотелось продолжить разговор с ним, узнать больше об этом загадочном человеке, я не хотела мешать ему работать.

В тишине сон навалился на меня тяжелым грузом.

Все тяжелее и тяжелее.

Пока, наконец, я не смогла больше держать глаза открытыми.