Может быть, это были разговоры о сексе, или, может быть, слова моего отца наконец начали доходить до меня, и я начал видеть новый способ получить то, что я хотел. Все, что я хотел.

Скатившись с нее, я посмотрел на деревянный потолок, не говоря ни слова, пока собирался с мыслями.

— Во многом я не могу уступить, — сказал я ей. — Всегда вылезет шовинист, но я буду бороться с ним. Мы с тобой оба знаем, что, как только мы поженимся, наши компании станут единым целым. А это значит, что будет только один глава, потому что расколотый дом не может устоять²⁰.

— Спасибо тебе, Авраам Линкольн. Но я не откажусь от своих притязаний на роль Босса, — ответила она, и я знал, что она этого не сделает. Она не стала бы уступать мне. Единственный способ, чтобы это сработало, то, что я больше всего ненавидел делать — делиться.

Это было так просто. Это имело смысл, но я был жадным ублюдком, и во многих отношениях она тоже. Мы были слишком чертовски похожи.

— Есть одна голова. Но также и мозг внутри нее. Все, что мы выберем для компании, будет продумано вместе в нашей постели, а затем мы передадим это другим. Мы правим как одно целое вместе.

Она ничего не сказала, и я позволил ей обдумать это, вдыхая запах секса, нашего секса. Самый лучший гребаный секс, который у меня когда-либо был. Секс, который я никогда не хотел прекращать.

— Мы не всегда будем соглашаться во всем, — прошептала Мел, и она была права.

— От всего, с чем мы не согласны, мы отказываемся на хрен, — мне понравилась эта мысль. — В конце концов, это самое долгое общение, которое у нас когда-либо было, и ты ни разу не выстрелила в меня.

— Пока нет, — сказала она, садясь. Мне нравилось, что ей было все равно, увижу ли я ее обнаженной при свете дня. Она не потянулась, чтобы прикрыться. Она просто позволила мне получить удовольствие, глядя на нее. Мои руки потянулись, чтобы взъерошить несколько прядей ее волос.

— Что ты скажешь, моя Мел? Мы заканчиваем нашу войну и объединяем мозги и тела, чтобы уничтожить всех, кто против нас. Мы становимся одним безжалостным человеком вместо двух.

— Ты можешь просто сделать это? — спросила она, скептически глядя на меня. — Ты можешь просто поделиться, вот так. Ты не похож на такой тип людей.

— Потому что это не так. Но когда я в моей голове появилась мысль о том, какой будет моя жизнь, когда я женюсь, я подумал о женщине, которая справиться с тем, что я делаю, и позволит мне получить удовольствие от признания в своих грехах, когда я безжалостно брал бы ее, — ответил я, глядя на такую женщину. — И теперь у меня есть женщина, которая тоже принимает в них участие. Кому это нравится. Которая не уклоняется от этого. Если я не могу поделиться этим с ней, с кем я могу поделиться этим?

— Мой отец был прав, ты очень милый собеседник, — она нахмурилась, и мне это не понравилось, поэтому я провел пальцем по ее губам.

Я уставился на нее.

— Я серьезно, Мел. Присоединяйся ко мне и подожги мир, и я не отниму у тебя титул, как бы сильно я когда-либо этого ни хотел. Я желаю меньше сражений и больше этого.

Я схватил ее лицо одной рукой, а грудь другой.

— Ты используешь секс, чтобы затуманить мой разум, Каллахан.

— Я просто показываю тебе другой путь, потому что я устал воевать с противником, которого не могу убить, — прошептал я ей. — Ты стоишь на моей стороне. Я стою на твоей стороне, и вместе мы правим Востоком и Западом так, что они переименуют города в нашу честь.

— А как же Валеро? — она прикусила губу, когда я ущипнул ее за соски. Наклонившись вперед, я взял один из них в рот и притянул ее ближе к себе.

— Мы всадим по пуле в голову каждому из них, а затем трахнемся в их кроватях, — ответил я, когда она толкнула меня на спину и схватила мой член. Я почувствовал, как он ожил в ее руках.

Она наклонилась и лизнула его кончик.

— Ты лжешь мне, Каллахан?

Она взяла меня в рот, и я бессвязно застонал, слова, в которых я даже не был уверен, были английскими. Я едва мог даже мыслить здраво, ее рот был таким божественным. Забудьте Наташу и всех других сучек, с которыми я был. Если бы я знал, что меня ждет именно это, я бы, блядь, первым делом пришел сюда.

— Ну что, Каллахан? — она провела зубами по всей моей длине, и я вздрогнул.

— Черт возьми, нет, Мел. Я, блядь, не вру, — мои руки потянулись к ее волосам.

— Ты и я работаем как одно целое? — спросила она меня, прежде чем сосать сильнее, заставляя меня почти кончить ей в рот.

Моя голова откинулась назад, и я попытался скрыть, насколько это было блаженно.

— Господи, да. Черт возьми, да. Ты и я, и никто другой. Мы будем... блять, детка. Оооо! Да! Мы будем править как единое целое.

— Даже сейчас, когда я сосу твой член, ты будешь видеть во мне равного? — она использовала свои руки, когда говорила, прежде чем ее волшебный рот снова окутал меня.

В чем заключался ее вопрос?

— Да. Черт возьми, да. Даже когда ты, блядь, отсасываешь мне, я все равно не увижу тебя под собой, также как и ты не увидишь, когда я буду есть тебя, — я застонал, толкаясь между ее губ, она просто взяла мой член, и мои руки легли по бокам ее головы, когда я трахал ее рот так же, как я трахал ее киску — жестко и быстро.

Когда я кончил, она проглотила все и вытерла рот.

— Ну, думаю, с этим я справлюсь, но если ты меня обманешь, Каллахан, я убью тебя.

— Давай оденемся и покончим с этим браком, чтобы я мог трахнуть тебя с кольцами на наших пальцах.

Она встала передо мной и со стоном приподняла свой порванный топ.

— Ты такой осел.

— Мне бы хотелось извиниться, если бы я сожалел об этом, — произнес я, тоже вставая с кровати.

Мы стояли там, уставившись друг на друга, оба обнаженные и оба отчаянно нуждающиеся друг в друге.

— Один последний раз перед тем, как мы поженимся? — этот взгляд в ее глазах заставил меня вздрогнуть.

Все, что я мог сделать, это ухмыльнуться, прежде чем прижать ее к стене.

— Ты и я, какая мы пара, — сказал я, снова раздвигая ее ноги, и мне хотелось бы надеяться, что это произойдет еще много раз в будущем.

— Значит, ты и я против всего мира? — спросила она меня, когда я вошел в нее.

— Этим трахом мы начинаем новую главу в нашей жизни, — прошипел я, врезавшись в нее. — Пусть мы всегда будем правителями, пусть наши враги трепещут у наших ног, пусть мы никогда не забываем нашу великую любовь — семью. Которой мы будем править железной рукой.

— Пусть мы будем безжалостными и ни о чем не пожалеем, — добавила она, схватив меня за спину. — Пусть мы возьмем то, что хотим, когда захотим, и весь мир будет у наших ног.

Я улыбнулся, когда трахал ее у стены. Мы двигались синхронно. Это было похоже на то, что наши тела тоже соглашались на наш договор славы, смерти и крови.

— Миссис Каллахан, скоро у нас будет целый мир, — сказал я, не желая прекращать свое проникновение в нее. Приливы и отливы менялись, и мы должны приспосабливаться, чтобы выжить во время радикальных перемен, и Мел была этой радикальной переменой. То, что у нас было, было намного больше, чем у каждого из нас по-отдельности, но когда она простонала мое имя, я не мог быть более благодарным. Она помогла бы мне наполнить небо кровью Валеро. Как только мы это сделаем, мы будем править.

Эта мысль добавила удовольствия, и это был лучший трах в моей жизни.