ГЛАВА 1

«Каждое безнаказанное убийство отнимает что-то от безопасности жизни каждого человека».

— Дэниел Уэбстер

ЛИАМ

Мне хотелось закрыть глаза. Мы провели весь чертов день в этом проклятом парке, и теперь нам предстояло провести вечер, улыбаясь перед другими камерами. Но это была даже не самая малая из моих проблем. Я не был уверен, что за этим последует, но я знал, что это будет явление из ада.

Я не хотел иметь с этим дело. Я не хотел тратить свои дни и ночи на то, чтобы раскрыть тайну матери Мел. Я не хотел, чтобы эта фотография, которую я держал в руках, была настоящей, потому что теперь мне пришлось бы рассказать своей жене, почему я скрывал от нее правду. Она искала ответы только для того, чтобы ничего не найти. Это была еще одна вещь, за которую я должен был извиниться; я попросил Деклана удалить все, что он нашел, чтобы она не смогла до этого добраться. Она думала, что работает с ним, но вместо этого он делал все возможное, чтобы скрыть от нее информацию.

Она убьёт меня, черт возьми. Я вздохнул.

В конце концов, она пришла к выводу, что Вэнс лгал ей. К сожалению, это было не так. Я ненавидел, когда лжецы начинали говорить правду; это плохо сказывалось на бизнесе. Мать Мел была жива, на самом деле очень даже жива. Мы обнаружили, что она жила на юге Франции прямо перед тем, как переехала в США.

— Итак, я должен сказать ей, — сказал я, ущипнув себя за переносицу. Вопрос был в том, как это сделать. Она убьёт мою жалкую задницу.

— Напомни ей, что я просто выполнял приказы. Я бы предпочел не умирать сегодня вечером, — сказал Деклан, нахмурившись, поправляя галстук для сегодняшнего гала-концерта.

— Даже это тебя не спасет, — в любом случае, я не позволяю ему находиться рядом с Мелоди наедине. Она могла работать с ним, и он бы ничего не предпринял, но мне нравилось угрожать ему всякий раз, когда он подходил слишком близко к моей жене. Единственными чувствами, которые он должен был испытывать к ней, были страх и уважение.

Мы оба молча стояли в комнате охраны. Это было затишье перед бурей, перерыв перед последней волной.

— Попроси Анну встретиться со мной на гала-концерте, — сказал я ему, выходя из комнаты и направляясь в кабинет.

Поправляя на ходу запонки, я не забывал кивать прислуге, проходя мимо. Правило тридцать три: уважай прислугу, они знают больше, чем ты думаешь.

Никто из них ничего не сказал, но это все равно было правилом, по которому нужно было жить. Войдя в гостиную, я увидел свою прекрасную жену, ее темные волосы были идеально уложены в волны, а карие глаза были прикованы к письму, которое она закончила писать, прежде чем передать его Феделю, который стоял в углу комнаты, почти как ее тень.

Остальные члены семьи сидели вокруг телевизора, как фигуры, ожидающие, когда их нарисуют. Единственными, кто выглядел неуместно, были родители Оливии и наш новый политтехнолог Мина Сон. Она и сенатор остались стоять, как будто боялись, что наша мебель съест их заживо, в то время как миссис Коулмен сидела рядом со своей дочерью и сжимала ее руку.

Почему они так беспокоились? Мы одержим уверенную победу.

Мелоди кивнула Феделю, грациозно поднялась со стула и подошла ко мне. Деклан, с причесанными темными волосами, в отглаженном черном костюме, вошел и направился к Коре. Он поцеловал ее в смуглую щеку, прежде чем опереться на подлокотник дивана рядом с ней.

Мои глаза сфокусировались на Мелоди и на том, как ее узкое платье облегало каждый дюйм ее тела. Ее оливковая кожа умоляла меня поцеловать ее, и я страстно желал медленно снять с нее платье... прежде чем она отрубит мне руки.

— Нельзя быть такой прекрасной.

— Спасибо, — сказала она. — Итак, что ты скрываешь от меня, Лиам? Ты уже несколько недель ведешь себя странно. Я поступила как жена и дала тебе время, но ты начинаешь меня бесить, — она закончила закреплять браслеты на своей руке.

— Как ты думаешь, что я скрываю, жена?

— Теперь ты убегаешь моего вопроса, — она нахмурилась, оглядывая меня. Затем она протянула руку и поправила мой галстук-бабочку. Она либо собиралась задушить меня им, либо просто была раздражена тем, как я завязал его… скорее всего, первое.

— Что бы ты ни думала о том, что я скрываю, ты ошибаешься.

— Но ты что-то скрываешь.

К счастью для меня, моя мать увеличила громкость на экране.

— Вот оно, Америка! Это официально. Сенатор Дэниел Коулмен — кандидат от республиканцев в этом году и наш претендент на пост будущего президента. Как главный фаворит, эта новость ни для кого не должна стать неожиданностью. Сегодня вечером он произнесет свою победную речь на Благотворительном гала-концерте, организованном Каллаханами. Его единственная дочь Оливия-Энн вышла замуж за Нила Каллахана пять лет назад. Сегодня они празднуют, а завтра займутся работой, если он хочет победить нынешнего президента Франклина Монро.

— Ваша работа действительно создана для вас, — сказала Мина, выключая телевизор, и повернулась к нам лицом.

— Что? Они все любят меня, — ответил сенатор Коулмен, ухмыляясь в телевизор со своего места. — Я одержал победу.

Я же тебе говорил.

Отец покачал головой, наливая себе стакан бренди.

— Это потому, что все остальные кандидаты были идиотами.

— Или недостаточно богаты, чтобы превзойти тебя в кампании, — добавил Деклан.

— Да, все это правда, — сказала Мина, обойдя диван и остановившись прямо за креслом Оливии. — Люди действительно любят вас, проблема здесь в ее королевском высочестве.

— Я ничего не сделала, — Оливия уставилась на нее.

Мелоди и я изо всех сил старались держаться подальше от этого. Чем меньше мы были вовлечены в выборы, тем меньше вероятность того, что люди будут подвергать сомнению любые оказанные нам услуги. К сожалению, Коулмены были кучкой политических идиотов, которые понятия не имели, как работает система. Я бы удивился, если бы они вообще знали, где находится этот чертов Белый дом. Именно по этой причине я лично нанял Мину Сон, американку корейского происхождения во втором поколении, с IQ почти таким же высоким, как у меня. Я боролся с ней за первое место в классе, когда учился в Дартмуте. Она была политическим животным, которое сделало бы все, чтобы победить. Она была невысокого роста, в очках с толстой оправой, с шелковистыми черными волосами, которые всегда были собраны в пучок. Я не мог уволить никого, кто знал, как выполнять свою работу. За последние шесть месяцев она чуть ли не продала свою душу, чтобы уничтожить любого кандидата, вставшего у нее на пути. Мелоди и я называли ее «наш маленький питбуль».

— В этом-то и проблема, — я вздохнул. У меня не было времени на эту глупость. — Люди думают, что ты холодная и бессердечная, с богатым мужем и могущественным папочкой. Ты им не нравишься и будешь продолжать не нравиться до тех пор, пока ты не перестанешь показывать им, кто ты есть на самом деле, и не начнешь быть тем, кем они хотят тебя видеть.

— Я бы и сама не смогла сказать лучше, — сказала Мина, поправляя очки. — Люди выбирают не просто президента, они выбирают первую семью. Им нравится твой отец, им нравится твоя мать, но ты паршивая овца, которую нужно перекрасить в белый цвет.

— Прекрасно, — сказала Мелоди, выступая вперед, — я разберусь с Оливией. Просто продолжай работать над всем остальными.

— Ты? — спросил Нил обеспокоенно, но с намеком на веселье.

— Да, я, — отрезала она, садясь. — Женщина, которую любит публика. Женщина, которая хлопает ресницами перед камерами, которая примеряет дурацкие короны из воздушных шаров от надоедливых клоунов и жертвует кучу денег стольким детям, что они хотят назвать гребаную школьную библиотеку в честь меня. Я знаю, как вести себя на публике. С другой стороны, твоей жене нужно дать несколько уроков. Ты должен быть рад, что я не сбросила ее с моста из жалости на голосовании.

— Ты бы не стала, — голубые глаза миссис Коулмен расширились, когда она быстро встала. Стоя рядом с ее дочерью, они выглядели жутко похожими, с той лишь разницей, что у миссис Коулмен была морщинистая кожа и седые светлые волосы до плеч.

— Она бы так и сделала, — ответила моя мать. Она ненавидела, когда мы ссорились. Но можно было бы подумать, что она уже привыкла к этому. Когда мы не ссорились?

— Ей бы это определено понравилось, — Коралина усмехнулась. Мелоди «исправила» Кору, как она любила говорить. Другими словами, Коралина теперь жила с нами на темной стороне Луны.

Миссис Коулмен встала.

— Мы все здесь семья...

— Нет, мы семья, — я указал на себя и своих ближайших родственников. — Вы — шахматная фигура, ступенька к нашим целям, миссис Коулмен. Жестоко, я знаю. Но это правда, и будет лучше, если вы услышите ее сейчас, чтобы у нас не было недоразумений в будущем. Вы не представляете для своего мужа никакой ценности, кроме развлечения. Я думал, мы ясно дали это понять, когда просили вас снова выйти замуж ради этой кампании. Это та сделка, которую вы заключили. Так что спасите свою жизнь и сядьте обратно, пока у вас не исчезли ноги, на которые можно было бы опереться. В мире полно хорошеньких блондинок, которые заменят вас.

Потрясенная, она снова села.

Добро пожаловать в нашу семью.

Может быть, теперь то, на что она подписалась, наконец-то поразило ее. Она хотела быть первой леди, чтобы стать лицом изменений в окружающей среде и образовании. Таков был уговор. Мелоди и я были руками, которые кормили ее, и если бы она укусила нас, мы бы вырвали все ее зубы до единого.

— Что ж, сенатор, мы должны еще раз повторить вашу речь, — сказала Мина мистеру Коулмену, печатая на своем планшете.

— Я думаю, что я тоже пойду с вами, — сказала миссис Коулмен. Она нервно улыбнулась, прежде чем выйти.

— Они мои родители, не могли бы вы, пожалуйста, воздержаться от угроз им? — Оливия зашипела сквозь зубы, заставив Нила схватить ее за руку.

— Почему? Мы угрожаем тебе, но ты член семьи, — сказала Мелоди, и я улыбнулся.