— Нет, на самом деле я был взбешен, что ты женился на женщине, которая тебе небезразлична, в то время как я застрял с какой-то итальянской цыпочкой, которую я даже не знал. Затем Деклан влюбился в Коралину минут за десять, отчего мне стало еще хуже. Мы часто ссорились из-за этого, и я, наконец, смирился с этим, что привело к тому, что я спал со всеми подряд. Я думаю, он терпел это только потому, что я больше не ворчала на него.

— Влюбиться в Коралину не заняло и десяти минут, — пробормотал Деклан, выпивая. Мы с Нилом посмотрели на него. Он был пропащим с самого начала отношений с ней. Я понятия не имел, почему он вообще пытался притворяться, что это не так.

Нил покачал головой и нахмурился, опрокидывая очередную рюмку.

— Он сказал мне не жениться на Оливии. Сказал, что она не та женщина, которая мне нужна. И я так разозлился, что сказал ему отвалить к чертовой матери, что я был счастлив.

— У нас произошла серьезная ссора, и я потребовал, чтобы он сказал мне, действительно ли ему не наплевать на меня или он хочет, чтобы я был одинокий и озлобленный всю свою жизнь... Он покачал головой и отвернулся. И вот я здесь, годы спустя, жалею, что просто не закрыл свой проклятый рот и не послушал его. Теперь его смерть висит у меня на шее.

— Твоей шее? — Он винил себя за это?

— Ты убил Оливию, — прошептал Деклан, наливая нам всем еще выпить.

— Верно, но я также был тем, кто привел ее в нашу семью. Хуже всего было то, что она застала меня врасплох. Я никогда не думал, что все так испортится. Если бы я не женился на ней, она бы не помогла этому гребаному ублюдку, и папа, возможно, все еще был бы здесь.

— Хотел бы я переложить это на твои плечи, брат, — прошептал я, глубоко вздохнув и покачав головой. — И насколько правдивы твои слова об Оливии, настолько это не твоя вина. Это была моя. Я беру ответственность за это на себя. Пусть висит на моей шее, и только на моей. Птицелов позвонил мне меньше чем за час до того, как отца убили. Это я поднес спичку к его заднице, и это была моя вина, что он взорвался.

Я молчал, когда сделал последний глоток, прежде чем встать.

— Если он думает, что все кончено, или что я проиграл и выхожу из этого боя, то чертовски ошибается. Я вернусь с жаждой мести и не остановлюсь, пока он не умрет самым ужасным образом.

Наступила тишина, прежде чем я взял единственную недопитую рюмку и вылил ее на пол, расплескав напиток в его честь.

Положив руки им обоим на плечи, я наклонился.

— Отдохните немного, братья, потому что завтра мы начнем все с начала.

Прежде чем вернуться в свою комнату, я зашел к маме. Я ожидал, что она будет в постели, но вместо этого она сидела на полу, окруженная фотографиями, детской одеждой, шапочками и игрушками. Они были повсюду, когда она медленно осматривала их.

Услышав меня, она подняла глаза, улыбнулась и потянулась ко мне. Переступая через все на цыпочках, я добрался до изножья ее кровати и сел на пол рядом с ней. Самое первое, что она мне передала, была моя фотография, где я был совсем крошечным младенцем.

— Он так боялся, что раздавит тебя. — Она хихикнула. — Но после того, как ты посмотрел на него снизу вверх, он ни за что не хотел тебя отпускать.

Сглотнув, я посмотрел на другую фотографию Нила и меня. Я был на руках у папы, и он нес меня с выражением удивления на лице.

— Ты этого не знаешь, но я в некотором роде коллекционер... аккуратный коллекционер, но тем не менее коллекционер. — Она подняла наряд, в котором я был на фотографии, прежде чем оглядеть свою комнату. — Я сохранила многие из этих вещей, потому что так сказал мне твой отец. Каждый Новый год он говорил, что обманул смерть, и знал, что однажды она настигнет его.

— Он сказал мне, что не верит в смерть. Что у него есть план. — Головой я понимал, что это не может быть правдой, но до сих пор не осознавал, насколько меня утешала сама мысль о его аргументации.

Она фыркнула и закатила глаза.

— Чушь собачья. Он часто думал о ней и беспокоился, что вы все будете недостаточно взрослыми, если он умрет. Он прошел через множество опасностей, но он говорил, что ему просто нужно продержаться достаточно долго, чтобы ты смог встать во главе. Не потому, что он умрет, а потому, что ты был готов сделать шаг вперед. Он был втянут в дело, но и хотел, чтобы ты сделал свой выбор.

— Это не было похоже на выбор. — Я никогда не знал ничего, кроме этой жизни. Он слепил меня и подготовил к этой жизни.

— Если бы ты действительно не хотел этого делать, он бы снова взял все в свои руки. Он бы сосредоточился на Ниле или Деклане. Все, что тебе нужно было сделать, это дать ему знать, но он знал, что ты другой. Он очень верил в тебя. Иногда он приходил и говорил, что ему показалось, будто он держит тебя над гигантским утесом и наблюдает, как мужчины склоняются к твоим ногам.

Это, безусловно, объясняло, почему мы смотрели «Короля Льва» так часто, как в детстве. Она достала маленькую музыкальную шкатулку из-под кровати. Открыв ее, я увидел, что в ней была небольшая стопка писем. Она выбрала одно и протянула его мне.

— Каждый год ваш отец писал вам всем по письму на всякий случай. Я просила его сохранить старые, но он сжигал их. Его чувства и мысли менялись каждый год, и он хотел, чтобы у вас была последняя и лучшая версия. Он написал их несколько недель назад, когда Мел попросила его создать новую жизнь для всех нас, — сказала она, когда я взял письмо из ее рук.

— Он написал тебе письмо?

— Да. Но я еще не готова его прочитать. — Она грустно улыбнулась, прежде чем взять другую пачку фотографий.

— Ты прочтешь его вместе со мной?

Она покачала головой и поцеловала меня в щеку.

— Иди почитай его со своими женой и сыном, Лиам.

— Мама, ты можешь пообещать мне, что не…

— Покончу с собой? — Она подняла бровь и нахмурилась. — Я не смогла бы, даже если бы захотела. Твой отец заставил меня пообещать, что я никогда не сделаю этого, как бы плохо я себя ни чувствовала…какой засранец.

Слезы снова навернулись на ее глаза.

— Вероятно, он снова скажет это в своем письме, и, если мне повезет, я доживу до ста двух лет.

Поцеловав ее в висок, я притянул ее в объятия.

— Итану понадобится его бабушка. У него не осталось других бабушек и дедушек…. Без проблем.

Она засмеялась и обняла меня в ответ, прежде чем отпустить.

— Хорошо, иди. Я не хочу снова сорваться прямо сейчас.

Она вытерла слезы и вернулась к просмотру своих фотографий.

— Я так сильно люблю тебя, мама, — сказал я ей, когда встал.

— Я знаю. Я тоже тебя люблю, — ответила она, когда я направился к входной двери.

Выйдя, я закрыл дверь и наткнулся на двух горничных.

— Пусть кто-нибудь проверяет ее каждый час, пока не погаснет свет или она будет слишком тихой, — распорядился я.

Я доверял своей матери, просто не в таком состоянии, и я не похороню ее тоже. Она может разозлиться на меня, если захочет, но я предпочел бы перестраховаться, чем сожалеть.

Я вошел в нашу комнату как раз в тот момент, когда Мел кормила Итана яблочным пюре, слушая новости. Она переоделась в одну из моих рубашек и выглядела просто великолепно.

— Привет. — Она улыбнулась мне, когда Итан потянулся, чтобы съесть еще ложку яблочного пюре. Подойдя к ним, я сел рядом с ней.

— Ты можешь почитать это, пока я покормлю его?

Она кивнула, когда мы обменялись яблочным пюре на письмо.

— Что это? — спросила она, открывая его.

— Письмо от моего отца, — сказал я, улыбаясь Итану.

Она больше ничего не сказала, когда вытащила сложенный лист бумаги из конверта.

— Лиам, если ты убил меня, я буду преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.

Я рассмеялся. Конечно, он бы так и начал.

— Задница.

— И не называй меня задницей, это неуважительно.

Я замер, когда посмотрел через ее плечо, и, конечно же, он написал эту фразу. Даже после смерти он знал мой следующий шаг…Я не был уверен, должен ли я злиться или испытывать благоговейный трепет.

— Письма для всех всегда приходили ко мне легко, за исключением тебя и твоей матери. Может быть, это потому, что я могу поставить себя на место вас обоих. Я понимаю, какое давление ты сейчас испытываешь на своих плечах, насколько тяжелым тебе кажется каждый шаг, и я понимаю, каково это — не иметь отца, к которому можно обратиться. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы быть рядом с тобой и давать тебе инструменты, необходимые для того, чтобы ты справился без меня.

— Одним из таких инструментов на самом деле была Мелоди... И да, я называю ее инструментом, оружием, твоей опорой, когда тебе нужна помощь. Я знал, кем она была, что она управляла своей семьей, что Орландо умирал. Это была одна из причин, почему я так сильно настаивал на том, чтобы вы двое поженились. Как бы ни было приятно заключить мир с итальянцами, я больше заботился о том, чтобы вы оба были равны. В этом действительно секрет успеха; иметь рядом с собой кого-то, кто готов сражаться, умирать и убивать за тебя…так что я не жалею, что солгал вам обоим. Я наблюдал за вами с явным благоговением и удивлением. Никогда я не видел такой подходящей пары, такой любящей и безумной. Это лучшее письмо, которое я когда-либо писал, потому что теперь я без сомнения знаю, что я тебе больше не нужен.

Это было неправдой.

— Меня утешает осознание того, что я покидаю этот мир без сожалений. Я видел, как мой сын вырос из мальчика в мужчину, и у него появился собственный сын. Я знаю, это больно, или, по крайней мере, лучше бы тебе было немного больно, сопляк, потому что мне тоже больно. Я горжусь тобой. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты не оставил свою мать. Я хочу, чтобы ты остановился и отдышался, находил минутку для себя каждый день, Бог свидетель, тебе это понадобится. Я хочу, чтобы ты не забывал смеяться, помнил, что это нормально — быть счастливым без меня.

— Помни о своих жене и сыне и той жизни, которую ты хочешь им подарить. Но все это произойдет после того, как ты позаботишься о Птицелове. Сотри этого ублюдка с лица Земли, а затем убедись, что ничего подобного больше никогда не повторится. Мне жаль, что это письмо не длиннее. Но твои письма никогда не были длинными. Я никогда не хотел, чтобы ты зацикливался на мне. Прощай, сынок. Будь сильным и знай, что нет ничего, чего ты не мог бы сделать. Я надеюсь, что это поможет, если тебе когда-нибудь понадобится мой совет в будущем. Всегда с любовью, твой отец.