— Мелоди, кем бы ты себя не возомнила…

Я сильнее потянула ее за волосы, ее голова приподнялась.

— Ты помогла Птицелову и стала причиной того, что моего мужа отправили в тюрьму, и все это в надежде украсть наши жизни и нашего сына. Это была твоя сделка, верно? Ты глупая, некомпетентная, наивная маленькая сучка.

— Мел...

— Таков был уговор, не так ли?! — Взяв нож, я ударила ее в бедро.

— МЕЛОДИ! — закричала она, когда ее руки метнулись к бедру, когда я вытащила нож.

— Скажи правду хоть раз, Оливия. Я уже знаю ее, но мне нужно услышать это от тебя, — сказала я, еще раз прижимая окровавленный нож к ее шее. — СКАЖИ ЭТО!

Слезы потекли по ее лицу, когда она начала всхлипывать.

— У меня нет времени на это дерьмо, — пробормотала я, отведя нож назад.

— Я…я... сделала это, — ее голос сорвался. — Я заключила сделку. Он связался со мной после победы моего отца на выборах. Он пообещал мне, что мы с Нилом возьмем управление на себя. Он хотел, чтобы ты исчезла, но ему все еще нужно было, чтобы торговля наркотиками продолжалась, и….

— И что? — Прошипела я.

— Итан. Он пообещал мне, что я заполучу Итана.

— Ты...

— Мелоди, — Лиам остановил меня.

— Вставай, — сказал он ей, когда я отпустила.

Она не пошевелилась.

— У тебя есть пять секунд, начиная с этого момента. Пять... четыре... три... два… — Прежде чем он добрался до одного, она поднялась на ноги, и в тот момент, когда она это сделала, я ударила ее кулаком прямо в челюсть. Она отшатнулась назад, но я не остановилась. Я не могла остановиться. Я ударила ее несколько раз, и ее тело упало на землю, я бы пошла дальше, но я почувствовала руки Лиама, когда они обхватили меня и оттащили назад.

— Уведите ее пока и убедитесь, что она не наделает глупостей, — сказал он Монте и Кейну.

Я даже не заметила, когда они вошли.

Она была без сознания, с ее лица стекала кровь, тогда я сделала глубокий вдох.

— Что случилось со спокойствием? — Лиам спросил меня из-за спины.

Повернувшись к нему, я впилась в него взглядом.

— Я была спокойна! Она жива, не так ли? В течение пяти месяцев я не могла держать его. В течение пяти месяцев я была в бегах и наблюдала из компьютерных кафе и с мобильных телефонов, пока она держала его на руках. Пока она читала ему и укрывала его одеялом! Пока она была его матерью, не я! Я могу справиться со всем, но не с Итаном. Не подходите к моему ребенку!

— Я с ней разберусь, — заявил он, положив руки мне на лицо, заставляя меня смотреть на него и дышать.

Я кивнула.

— Пусть Монте подлатает ее гребаное лицо и даст ей чертов Ксанакс. Он ей чертовски понадобится, чтобы продержаться остаток дня. В конце концов, мы бы не хотели, чтобы Птицелов скучал по своей марионетке. Я проведаю Итана.

Черт возьми, я ненавидел ее.

ЛИАМ

Протянув руку, я раскрыл нюхательную соль у нее под носом, заставив ее проснуться. Она быстро села, и на мгновение я увидел облегчение в ее глазах, пока она не заметила застежки на запястьях. Она потянула за них, как будто они могли просто порваться.

— Ты оставишь следы, если будешь продолжать в том же духе, — сказал я, закатывая рукава, и занял место перед ней.

— Я хочу поговорить с Нилом.

— Твои желания меня больше не касаются.

— Ты не можешь этого сделать! — закричала она на меня. — Я дочь президента! Я жена твоего брата! Ты не можешь так поступить со мной!

— И все же я здесь. Как ни странно, именно из-за этих двух деталей ты не мертва. Пока.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я хочу поговорить с Нилом.

— Нил знает, где ты, если бы он хотел поговорить с тобой, он был бы здесь, — ответил я, когда Монте вошел с пакетом, тряпкой и миской воды.

— Нил…Нил знает, что я здесь? — прошептала она.

— Нил — причина, по которой ты здесь, он был тем, кто добыл нам доказательство, что ты не что иное, как лживая, манипулирующая сука. Хотя Мелоди и я знали об этом факте уже некоторое время.

Она начала дрожать, и мне захотелось закатить свои чертовы глаза от драматизма всего этого.

— Я…Я… Нет. Я... Но я... я не понимаю. Нет! Все это не имеет смысла, все должно было произойти не так. Нет, я не понимаю, все было прекрасно.

— То, что ты обманула себя, заставив поверить в это, не делает это правдой. Добро пожаловать в реальность, Оливия, и это будет чертовски больно.

— Лиам...

— Нет. Нет. Нет. Для тебя мистер Каллахан, мисс Коулмен. Только семья называет меня Лиамом, и ты больше к ней не относишься.

— Я все еще жена твоего брата.

— Да? Где твое кольцо? — Ее голова опустилась к пустому месту на пальце. Все ее тело сгорбилось, когда она издала тихий всхлип.

Я поднял кольцо, чтобы она увидела.

— Это семейная реликвия, и еще раз повторяю, в ты не член семьи. Вместо этого тебе дадут другое кольцо, которое ты будешь носить на публике. Как ты сказала, ты дочь президента, и ты также наше связующее звено с Птицеловом, мы не можем убить тебя сразу. Хотя я уверен, что у Мел просто руки чешутся оторвать тебе голову.

Она, казалось, не слушала ни одного слова, слетающего с моих губ, поэтому я отдал ей бутылку воды, стоявшую у моих ног, вместе с двумя таблетками. Она посмотрела на них, а затем снова на меня.

— Я только что сказал, что не собираюсь тебя убивать. Будь умницей, Оливия, тебе понадобятся силы для сегодняшней церемонии награждения. Я слышал, что будет клубничное печенье, твое любимое. — Я улыбнулся ей, ожидая, пока она возьмет их.

— Я не собираюсь выставлять себя напоказ, как...

— Еще раз, Оливия, это зависит не от тебя. Может быть, ты не понимаешь, поэтому я объясню это только один раз. Ты пошла против этой семьи. Я всегда знал, что каким-то образом ты придешь за нами, но я, по какой-то причине, думал, что именно твоя мораль будет твоим мотиватором. Но нет, ты потянулась к короне и потерпела неудачу. Ты, блядь, потерпела неудачу, Оливия, и самым худшим из возможных способов.

— Возможно, тебе и удавалось выходить сухой из воды, пока нас с Мел не было, но ты должна была лучше все продумать. Ты была неряшлива, горда и просто невежественна. Ты недостаточно хороша. Ты потерпела неудачу. А неудача влечет за собой последствия. Это означает, что у тебя нет ни прав, ни мечтаний, ни надежд. Ты никто. Ты всего лишь пешка на моей шахматной доске. Поэтому, когда я говорю, что ты приведешь себя в порядок, наденешь это красивое платье, придешь в Белый дом и улыбнешься своему папочке, президенту, это означает, что у тебя нет выбора в этом вопросе. А теперь прими эти гребаные таблетки.

Я вытащил нож и разрезал узлы на ее запястьях, позволив ей принять таблетки и запить их.

— Птицелов поймет, что что-то не так.

Я рассмеялся.

— Ты думаешь, он твой друг? Ради спасения своей жизни тебе лучше убедиться, что он ничего не поймет. Ты — пустой звук. Этот человек довел свою собственную дочь до грани безумия. Один из нас убьет тебя, разница лишь в том, что я могу обещать тебе, что тебя не сбросят в какую-нибудь реку или не похоронят в неглубокой могиле только для того, чтобы тебя съели крысы. Ты все еще можешь быть похоронена на семейном кладбище Каллаханов. Так что начни думать о том, что ты хочешь, чтобы было написано на твоём надгробии.

Она разразилась приступом смеха. Она засмеялась, как будто наконец-то не выдержала, поэтому я спокойно ждал, что, казалось, только добавляло ей веселья.

— Посмотри на большого, плохого Лиама. Ты прошел долгий путь от того, что тебя запихивали в шкафчики. Нил часто рассказывал мне, какое дерьмо люди вытворяли с его «младшим братом-калекой», и я всегда думала, что это забавно. Ты так усердно старался быть крутым только потому, что над тобой издевались и они усложняли твою жизнь. О, Бу-бу, бедный Лиам, бедный малыш, ты потерял свою сестру-близнеца, и твоя мама тебя не хотела? О, дорогой Боже, как ты с этим справился? — Она еще немного рассмеялась. — Знаешь, что еще смешнее? Тот факт, что ты превратился из маленькой сучки для всех в просто сучку Мел. Ты жалкий, ублюдок.

Я глубоко вздохнул и наклонился вперед, пристально глядя на нее. Я должен признать, что этому я научился у Мел, и это, как правило, пугало людей до усрачки.

— Чего ты ждешь от меня? Мне выпятить грудь и сказать тебе, какой я мужественный? Возможно, если бы я был более слабым, менее уверенным в себе мужчиной, я бы завелся, но, к сожалению для тебя, я не такой.

— Я...

— Вот твой второй урок за день, и будь внимателена, потому что третий может тебя убить. Ты можешь наносить мне столько ударов, сколько захочешь, Оливия Коулмен, но я не Мел, я не впаду в ярость и не убью тебя. Мило, что ты попыталась, и я знаю, что ты предпочла бы просто умереть сейчас и покончить со всем этим. Но за твои грехи полагается покаяние. Это также означает, что ты не сможешь свести счеты с жизнью. Во-первых, потому что ты слишком сильно любишь себя, и, во-вторых, потому что мы будем постоянно следить за тобой. В наших с Мел отношениях нет места эгоизму, мы принимаем все решения вместе. Теперь приведи себя в порядок. Монте будет здесь, чтобы убедиться, что все идет хорошо, если тебе что-то нужно, попроси его. Он может и не дать тебе этого, но попросить не повредит, верно?

Поднявшись на ноги, я закатал рукава и направился к двери спальни на цокольном этаже.

— Не мог бы ты, пожалуйста, послать за Нилом?

Открывая дверь, я поворачиваюсь к ней.

— Что моя жена сказала вам об этом слове, мисс Коулмен? Пожалуйста, это то, что ты говоришь людям, которым не наплевать. И если ты еще не запомнила, то и я тоже.

— Неужели это было так очевидно? — прошептала она.

Я не ответил ей. Вошел Монте, и я вышел, позволив двери закрыться, когда поднимался наверх.

Когда я поднялся, обнаружил, что мой отец читает документы. Он поднял на меня ледяной взгляд.

— Я справляюсь с этим.

— Ты говорил с Нилом?

— Нил был тем, кто принес мне папку.

— Нил? — Он казался шокированным.

Повернувшись к нему лицом, я кивнул.

— Да. Сегодня вечером уведи его куда-нибудь. Он принял это, но не смирился, и я не хочу, чтобы он сошел с ума, когда она умрет. В конце концов, он все еще любит ее.