19

НОВА

От его слов меня бросает в дрожь.

Он нужен мне, даже если это неправильно.

Как это может быть неправильно, когда это так приятно?

Дрожь предвкушения пробегает по мне.

— Сделай это, — шепчу я.

Его губы настигают мои, грубые и немного возбужденные. Наши тела еще не согрелись после озера, но внутри нас горит огонь. Мои пальцы проникают в его волосы, притягивая его вниз, чтобы я могла прижаться к его губам.

Он в деле.

Я.

Клэй.

Двухъярусная кровать.

Шум отдыхающих снаружи.

Кто эта девушка? Понятия не имею.

Он стонет, прижимаясь к моему горлу.

— Я думал об этом каждую секунду, — говорит он.

— Когда ты думаешь об этом, мы на верхней или на нижней койке?

Он хихикает, прижимаясь к моей коже.

— Мы везде.

Он тянется к задней части моего купальника и ловко развязывает его. Голова Клэя ударяется о верхнюю койку.

Я хочу его так сильно, что не могу вспомнить времени, когда не хотела.

— У звезды «Кодиаков» будет сотрясение мозга, и это будет моя вина, — говорю я.

Он ухмыляется, стягивая с моих рук топ и забрасывает его за спину.

— Оно того стоит.

Внимание Клэя оставляет горячий след от моего лица вниз по телу, задерживаясь на груди, прежде чем вернуться. Его глаза темнеют от намерения и одобрения.

— Ты такая красивая, — говорит он.

Его пристальный взгляд пробегает по мне, как будто я на показе мод «Виктория'с Сикрет» с крыльями, торчащими из-за спины.

Мои соски твердеют, когда его пальцы дразняще скользят по моим ребрам, прежде чем обхватить выпуклости моей груди.

Я выгибаю спину, подаваясь навстречу его прикосновениям.

Он уже без рубашки, и мои пальцы пробегают по гладким участкам его кожи, покрытым татуировками. Он — живое искусство. Я могла бы смотреть на него каждый день и никогда не насытиться.

Я провожу пальцами по рельефу его груди и живота.

— Ты используешь эти мышцы для... нападения? Защиты? — я пытаюсь вспомнить слова, которые Брук сказала мне на игре.

Его губы дергаются, но он толкает меня на спину, прижимая мои запястья над головой.

— Я никогда не встречался с кем-то, кому было все равно, что я баскетболист, — говорит он. — Мне это нравится.

Я перевожу взгляд на него и вижу теплые глаза Клэя, полные признательности.

— Я покажу тебе насколько.

Его тело широкое, мускулистое. Живая скульптура, высеченная из камня. Рельефные бугорки его пресса тянутся по обе стороны от пупка и исчезают за поясом шорт.

Когда мое внимание опускается ниже, я подавляю вздох.

Его эрекция — огромная, плотная, под шортами.

Она не может быть такой большой.

На самом деле он не может носить это с собой весь день, не говоря уже о том, что оно поместилось бы во мне.

Я чувствую, что мне следует потренироваться, чтобы хотя бы прикоснуться к тому, что между нами.

Он перекатывается на бок и покрывает поцелуями мою ключицу. Я стону, когда он скользит по моей груди, а затем обводит кончиком языка соски. Его руки огромные, но нежные.

Он прокладывает путь вниз по моему телу, задерживаясь над пупком, чтобы мягко подуть на него, заставляя меня громко рассмеяться. Я все еще мокрая после озера, но он заботится о том, чтобы каждый дюйм моей кожи был теплым и покрыт его прикосновениями.

Мы не помещаемся в этой кровати, но его это не беспокоит.

Его пальцы вцепляются в края моих трусиков-бикини. Его теплые руки вдавливаются в плоть моих бедер, доходят до поясницы и тянут меня вперед. Тепло ладоней обжигает сквозь ткань моего купальника.

Он толкает меня в бедра, пока они не раздвигаются, и проскальзывает между ними, прижимаясь своим твердым телом к моему.

Он целует меня в висок, ненадолго задерживаясь там, прежде чем спуститься к моим губам.

Его дыхание ощущается на моей коже, когда он наконец снова заговорил.

— Я почти взял тебя под водой. Но я хочу узнать, такая ли ты сладкая на вкус, какой выглядишь. Помню, я подумал, что с твоими розовыми волосами ты была бы на вкус как сахарная вата.

Боже.

Все мысли испарились. Все, что осталось — это пульсирующая потребность.

Потребность, чтобы меня видели и трогали. Потребность быть защищенной от осуждения, пока я с ним. Только с ним.

Клэй не спеша проводит влажной тканью по моим бедрам. Она прилипает к коже, заставляя меня извиваться, пока он тянет ее вниз, к коленям и лодыжкам.

Мое тело кажется тяжелым, вялым и теплым, как патока, растаявшая на летнем зное.

Внезапно я оказываюсь голой на этой двухъярусной кровати. Между нами нет ничего, кроме желания и потребности, и это ошеломляет.

Он откидывается назад, чтобы посмотреть на меня, и резко вдыхает.

_ Черт, Нова. Ты знаешь, что теперь я буду думать о тебе все время.

Эти слова зажигают меня, посылая маленькие спирали удовольствия.

То же самое я могу сказать и о нем. Его тело — произведение искусства, и это не считая татуировок. Мили загорелой гладкой кожи.

Когда я снова сосредотачиваюсь на выпуклости в его шортах, меня охватывает трепет возбуждения, смешанный со страхом.

Он широко раздвигает мои ноги, и я крепко зажмуриваюсь от ощущения его дыхания на моей чувствительной коже.

Он проводит пальцем по внутренней стороне моего бедра, в миллиметрах от того места, где я влажная и нуждающаяся.

Нервы пронизывают меня насквозь, и пальцы ног сгибаются.

Черт. Его рот достаточно опасен, когда мы разговариваем.

Мысль о том, что он использует свои губы, свой язык, чтобы…

— Нова.

Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз. Он беспокоится.

— Что случилось?

Черт. Неужели это было так очевидно?

Конечно, я взяла и сделала самый горячий момент в своей жизни неловким.

— Я просто не часто этим занималась, — говорю я, но это больше похоже на бормотание.

Он смотрит в сторону окна, затем снова на меня.

— Что значит «не часто»?

О Боже. Не так я хотела, чтобы все прошло.

Обычно ему хорошо удается заставить меня почувствовать, что между нами нет пяти лет опыта взрослой жизни. Однако прямо сейчас это до боли очевидно.

— Пара парней, Брэд, и... Знаешь что? Неважно. Я не должна была этого говорить.

— Мне не нужны имена, Пинк. Я хочу знать, почему ты набросилась на меня.

Клэй, кажется, искренне хочет знать, поэтому я даю ему самый честный ответ, на который способна.

— Я просто подумала о том, что все парни, с которыми я была, оказывались мудаками, но с ними все было совсем не так, — спешу продолжить я, когда выражение его лица мрачнеет. — Это было совсем не так. С тобой мне так хорошо, что я едва могу это вынести.

Он замирает.

— Дай мне свою руку, — говорит он.

Я даю, и он берет пальцы в рот, проводит по ним языком. Это чувственно и грязно, как он сосет, не сводя глаз с моих, и я могла бы смотреть на это весь день.

Пока он не отпускает их со чмоком.

Он снова раздвигает мои бедра и ждет.

— О, нет, этого не будет, — говорю я.

Я ни за что не стану кончать, пока он смотрит. Возможно, он считает, что это тактично, но это поднимает напряжение на еще один уровень, потому что я в буквальном смысле выступаю для него.

— Потому что ты не хочешь или потому что боишься? — спрашивает он.

Я смотрю на него, как животное, собирающееся наброситься на свою добычу. Он такой большой, пугающий и сильный, даже в таком виде.

Должно быть, он что-то видит на моем лице, потому что приподнимает мое тело так, что его бедра оказываются между моими. Мои бедра раздвигаются еще шире, как будто у них есть собственное мнение, что вполне возможно, потому что теперь я как пушинка в его руках.

— Не думай обо мне. Прикоснись к себе, — шепчет он мне в губы.

— Я не могу, — шепчу я.

— Нет, можешь. Готов поспорить, у тебя это тоже хорошо получается.

Между его словами и губами невозможно дышать.

— Я подожду, — продолжает он между поцелуями. — Но я чувствую, как сильно ты этого хочешь. И очень скоро ты не сможешь сдерживаться.

Я провожу пальцами по своему клитору, и мои бедра вздымаются.

Его ободряющий стон зажигает меня.

— Вот так. Хорошая девочка.

Мои фантазии о душе оживают, только вживую все гораздо жарче.

Он сжимает мое бедро, его большой палец прижимается к тазовой кости, в то время как его пальцы впиваются в плоть моей задницы.

Я поддаюсь ощущениям, пронизывающим меня, и выгибаюсь навстречу руке — моей руке — у меня между ног.

Любое чувство стеснения исчезает от восхитительного удовольствия и того, как он одобрительно рычит, когда я стону в тишине комнаты.

— Вот так, Пинк.

Я прижимаюсь лицом к подушке. Это слишком. Это все.

— Нужно попробовать, — он хватает меня за руку и засасывает мои пальцы в рот. — Так и знал. Сладкая вата.

Черт.

Он такой горячий, но более того, он заставляет меня чувствовать себя горячей.

Например, когда он вводит указательный палец моей левой руки обратно в мою сердцевину, как будто не может смириться с тем, что я пуста хоть секунду. Я задыхаюсь, когда он вводит пальц до конца, и костяшки пальцев ударяются о мой вход.

— Клэй, — шепчу я, но слова обрываются очередным стоном, когда он вводит внутрь еще один палец. Я полна и меня покалывает, и я никогда раньше не чувствовала ничего подобного.

— Чтоб меня, ты прекрасна, — от его похвалы, произнесенной шепотом у моей тазовой кости, по спине пробегают мурашки.

Он двигает моими пальцами внутрь и наружу, тыльной стороной ладони потирая клитор.

Мои бедра покачиваются, когда пальцы задевают маленькие точки внутри меня, заставляя меня стонать.

— Сильнее, — говорю я, потому что все мое тело выгибается, извивается и жаждет большего.

Его глаза закрываются, когда он вводит мои пальцы жестко и быстро.

— Я так близко.

Мои пальцы работают, он работает, и кажется, что мы вместе создаем что-то невероятное.

Он стаскивает меня с кровати, хватает за другое запястье и прижимает его к простыням.

Дрожь пробегает по моему телу.

— Еще?

Я киваю.

Он отодвигается, убирая от меня пальцы, и мне хочется закричать в знак протеста. Я приподнимаю бедра, пытаясь поймать наши руки, но он отстраняется.

— Пока не кончай, — приказывает он. Его глаза ищут в моих подтверждения того, что я буду ему подчиняться.