Я удивлена и потому, что не увидела в его профиле ничего об этом, и потому, что он предлагает.

— Ты вышвырнул меня из своей машины прошлой ночью, а теперь предлагаешь помощь.

— Мне нужно было выспаться.

— Разве это не должна быть моя фраза?

Пауза.

— Если ты станешь еще красивее, это будет проблемой.

Мое сердце замирает.

Комплимент от Клэйтона Уэйда? Это как бриллиант, вытащенный из грязи.

Это — и безопасность того, что я нахожусь за много миль от него — придает мне смелости.

— Я подумала, что тебе, возможно, нужно было попасть в другую компанию. Например, Кардашьян, которая написала тебе сообщение.

— А?

Я поднимаю руку.

— Или как там ты называешь своих горячих поклонниц с Кодиака. Кодашьянки?

Он фыркает. Приятно пошутить с ним.

— Вот и все, твой смешок за весь день, — указываю я.

— Точно.

— Разве что, может быть, на фотографии не была изображена ее левая грудь, так что это было «нет»?

На этот раз он громко смеется.

— Это было бы нарушением сделки.

— О нет, это уже два смешка, — предупреждаю я. — Явное нарушение правила «один в день».

— Похоже, ты — мое исключение.

Мне нравится, как это звучит.

Я снова рассматриваю рисунок перед собой, радуясь, что он его не видит.

— Хорошо, потому что я не выстраиваюсь в очередь, как одна из твоих кодашьянок.

— Я тебя об этом и не просил.

— И мне все равно, с кем ты трахался прошлой ночью, — сообщаю я ему, зажимая телефон между плечом и ухом, когда начинаю добавлять татуировки на его плече.

У него бицепсы больше, я уверена в этом.

Я прикусываю губу и соответствующим образом растушевываю контур.

— Тогда мне не нужно говорить тебе, что это была одиночная миссия.

Карандаш отскакивает от моего колена и со звоном падает на пол.

Я разворачиваю и скрещиваю ноги, чувствуя восхитительное натяжение между бедер, когда представляю, как он ложится обратно в постель, снимает свои треники и обхватывает кулаком свой член.

Прошлой ночью он сделал вид, будто сожалеет о поцелуе. А сегодня он запечатлел в моем сознании образ того, как он сам себя ублажает.

Кто-то выкрикивает его имя на заднем плане.

Я бросаю взгляд на часы и понимаю, что мы разговариваем уже пятнадцать минут.

— Ты на тренировке?

— Да. Мне нужно идти, пока тренер не оштрафовал меня.

— Он может это сделать?! Боже. Поторопись и повесь трубку.

— Повешу.

Но я тронута, что он улизнул, чтобы поговорить со мной.

— Подожди! Передай от меня привет Майлзу, — говорю я, нагибаясь, чтобы достать карандаш.

В ответ на это я слышу раздраженное мычание.

— Что за херня у тебя с Майлзом?

Моя ухмылка становится шире.

— Мы предназначены друг другу судьбой.

Когда он отвечает, я чувствую низкий гул, как будто он прижимается губами к моей коже.

— Прошлой ночью ты цеплялась не за Майлза.

У меня за пульсировала сердцевина.

Я все еще ощущаю покалывание, когда он отключается.

Когда я возвращаюсь к своему рисунку, оказывается, я могу дорисовать его по памяти.