Лейла попыталась уйти, но Беатрис схватила её за руку.

— Живи в мире, Лейла, а не изолируйся от него. Книги не идут ни в какое сравнение с жизненным опытом. Общайся с людьми и учись у них. Влюбляйся. Страдай. Узнай, что такое настоящие эмоции. Позволь этому напугать тебя. Всё это обеспечит тебе наилучшую защиту, если когда-нибудь придёт твоё время. Невинность ничему тебя не научит — только притупит твоё осознание твоих истинных чувств. Тебе нужно играть с ними в их собственную игру. Ты должна это сделать, чтобы выжить.

Как права была Беатрис... как мучительно права. И реальность обрушилась на неё с такой силой, что у неё почти перехватило дыхание.

Если Калеб видел этот символ, значит уже на ком-то. Наступил знак новой эры. И единственный секрет, о котором её предупредили, мог оказаться в руках вампира, который потенциально знал носителя.

Был только один вампир Высшего Ордена, с которым он близко общался.

Фейнит.

Фейнит была единственной. Фейнит была избранной. Вот почему она хотела её живой.

Её охватил ужас.

Каким-то образом она узнала об этом. Каким-то образом она раскрыла секрет — ключ для активации Армун.

Вот оно. Это был её худший страх — не просто быть обнаруженной вампиром, подвергнутой пыткам, насилию и забитой или захваченной в плен теми, кто хотел безжалостно использовать её кровь, чтобы убить их. Её самым большим страхом была возможность, крошечная вероятность того, что Трайян поднимется при её жизни.

И если Фейнит действительно знала и в своём отчаянном желании заполучить её в свои руки дала Калебу хотя бы намёк на правду, её шансы выбраться живой только что упали до нуля.

Это больше не касалось только её и Алиши. Её решение поехать сюда было не просто глупым, оно могло привести к катастрофе.

И если Калеб поистине знал, то он играл в очень жестокую игру.

Нет. Ей пришлось сказать себе, что это всего лишь её паранойя. Ей нужно было поверить, что это всего лишь её паранойя.

— Я говорила тебе; это символ для кого-то из родословной Высшего Ордена, и он предлагает им защиту, — сказала она. — Что касается пророчеств, то в книге их полно. Это всё, что я могу тебе сказать.

Мгновение он наблюдал за ней, задумчиво изучая её глаза. Она нерешительно посмотрела в ответ, опасаясь, что её глаза выдадут так много тому, кто, казалось, мог прочесть каждую её мысль.

— Почему это так важно для тебя? — спросила она.

— Почему ты так неохотно раскрываешь что-то, если это ничего не значит?

— Я дала клятву никогда никому не раскрывать секреты этой книги, не говоря уже о вампирах.

— И в этом всё дело, не так ли, Лейла, в твоей преданности своему делу?

Беспокойство скрутило её желудок.

— Моя единственная цель состоит и всегда была только в том, чтобы вытащить нас с Алишей отсюда живыми.

— Так ты продолжаешь говорить.

Его пристальный взгляд задержался на ней, но лишь на мгновение, прежде чем он закрыл книгу и отодвинул её в сторону. Она ожидала, что он встанет, но он просто ещё больше откинулся на спинку стула, его нога всё ещё стояла на перекладине её стула, его молчание усиливало её панику.

— Ты где-то видел этот символ, не так ли? — спросила она.

Он легонько провёл большим пальцем по нижней губе, не отрывая от неё пристального взгляда.

— Или с чего бы ещё тебя это так заинтересовало? Или это больше касается владельца, в котором ты заинтересован? — добавила она.

Он почти улыбнулся.

Стеснение в груди было мучительным. Она не могла удержаться и спросила его.

— Где ты был, пока я спала?

— Ты же не собираешься теперь вести себя как собственница по отношению ко мне, Лейла?

— Я задала тебе вопрос.

— И я задал тебе один вопрос, но, думаю, у нас обоих есть кое-что, о чём мы хотели бы умолчать.

— Я не глупая, Калеб. Этот символ предназначен для Высшего Ордена, и, насколько я понимаю, есть только один вампир Высшего Ордена, с которым ты общаешься близко и лично.

— Поэтому ты такая скрытная? — он потянулся к её бокалу с вином и сделал глоток. — Я знаю, что её желание заиметь тебя как-то связано с этим символом. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что это за связь, — он взглянул на неё. — Почему это заставляет тебя паниковать.

— Мне не по себе от всего, что связано с ней.

— Ясно, — он выдержал паузу. — Но у неё нет такой власти надо мной, как ты думаешь.

— Нет?

— Нет.

Его пристальный взгляд мало чем помог ослабить её напряжение, несмотря на кажущуюся искренность в его глазах. Молчание затянулось, поскольку его взгляд не дрогнул, пока он ждал, когда она заговорит.

Но ей нечего было сказать. Она ничего не могла сказать. Нет, пока он не расскажет больше о том, что ему известно.

— Но я понимаю, почему ты волнуешься, — сказал он. — Почему ты так сопротивляешься. Чёрт, если бы я был ключом к грядущему восстанию вампиров, я бы тоже не хотел об этом говорить.

Ужас охватил её и лишил дара речи, поскольку его взгляд не отрывался от её глаз. Хотя она и подозревала это, услышав, как это сорвалось с его губ, всё для неё стало слишком реальным. Стены пульсировали, темнота, казалось, ещё больше сгущалась физически и ментально, в то время как слова продолжали подводить её.

— Значит, ты не собираешься это отрицать? Что символом является Армун. Что тот, кто его носит, должен высосать всю до единой капли кровь серрин и украсть её душу? Как избранный оставляет её на Краю в агонии на всю вечность, пока они приходят к власти и, в конечном счёте, уводят человечество в рабство. Вот как это происходит, верно? Трайян добирается до тебя и пророчества начинают сбываться.

Он сделал ещё один солидный глоток вина, прежде чем отодвинул пальцами основание бокала.

— Неудивительно, что тебе не терпелось выбраться отсюда, — сказал он, оглядываясь на неё. — Каждую прошедшую секунду ты знала, что стала ещё на одну секунду ближе к раскрытию. Вот почему ты так надежно держала себя взаперти все эти годы. Если бы никто другой не знал о тебе, не узнал бы и Трайян. Раньше я думал, что ты ценна, но теперь… — он медленно окинул её взглядом. — Ты должно быть совершенно бесценна.

Она не посмела вздрогнуть — не смогла бы, даже если бы захотела.

— Как давно ты знаешь?

— Несколько часов.

— Итак, сколько она предложила тебе за то, чтобы ты предал меня, Калеб? Сколько стоит твоё слово?

Он почти улыбнулся.

— Предать тебя? Это эмоциональный термин, Лейла.

Она сжала пальцы в своих влажных ладонях.

— Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кому пришлось бы раскрыть свою надежно охраняемую правду, чтобы отобрать меня у тебя, — она смотрела ему прямо в глаза настолько, насколько позволяли её нервы. — Так в чём дело на этот раз, Калеб? Ты надеешься усилить свои позиции на переговорах с ней? Как ты и сказал, я, должно быть, совершенно бесценна.

— Это скорее вопрос того, что ты готова предложить, Лейла, в обмен на свою жизнь; за воспрепятствование вампирскому пути к превосходству.

Ледяной холод пробежал по её телу.

— Потому что всё, что я могла бы тебе предложить, стоило бы больше этого, верно?

— Не будь такой пораженческой, Лейла. Это на тебя не похоже.

Она не смогла сдержать негодования, сквозившего в её тоне.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и сказала, что ты здесь не за этим. Почему ты нацелилась на меня.

— Из-за Фейнит? Откуда мне было об этом знать? Если это то, что ты думаешь... если ты думаешь, что я использовала тебя, чтобы добраться до неё, то ты сумасшедший.

— Правда? Пока ты спала, мне сообщили о Софи.

Её желудок снова свело.

— Не волнуйся, она жива. Во всяком случае, последнее, что я о ней слышал. Она определённо где-то здесь, в Блэкторне. И у меня есть фотографии, подтверждающие это. Снимки с камер видеонаблюдения из баров и клубов, в которых она работала. С кем работала.

Он снова встретился с ней взглядом, его пристальный взгляд был мучительно долгим.

— Я знаю, что она принадлежит к какой-то группе линчевателей, — продолжил он. — По-видимому, они называют себя Альянсом. Они нацелены на определенных основных вампиров — вампиров, обладающих властью или влиянием в Блэкторне. Они долгое время работали подпольно, и никто ни о чём не догадывался, так что у них всё хорошо. Похоже, у них также есть очень тонкая тактика, включая самоубийственные миссии во имя своего дела.

Беспокойство затопило её.

— Что за извращенная организация соглашается на то, чтобы её членов скармливали до смерти только для того, чтобы они могли убить вампира своей умирающей кровью? — добавил он. — Не Софи, конечно. Но она в этом замешана.

Она в ужасе уставилась на него. Покачала головой.

— Нет.

— Так скажи мне ещё раз, насколько невинным было твоё появление здесь.

— Ты всё неправильно понял. Это совпадение. Моя сестра не стала бы в этом участвовать. Она не имеет никакого отношения к тому, что случилось с Джейком.

— Значит, нет абсолютно никаких шансов, что она пришла сюда с тирадой мести, которую ты должна была произнести, чтобы искупить убийство вашей матери? Насколько хорошо ты знаешь своих сестёр, Лейла?

Она не могла отвести от него взгляда.

— Только мне представляется, что ты знаешь их не так хорошо, как тебе кажется, — сказал он.

— Всё это не имеет никакого отношения к моим сёстрам. Это касается только нас с тобой.

— Но ты должна понять моё беспокойство, Лейла. Сюжет с тобой только усложняется, не так ли?

— Я дважды доказала тебе, что я такая, какая есть.

— И я хочу, чтобы ты ещё раз проявила себя.

— О чём ты говоришь?

— Как ты и сказала, это касается только нас с тобой.

— Я, ты и судьба обоих наших видов.

— Если ты хочешь выразить это так драматично. И какая уважающая себя серрин не воспользовалась бы любой возможностью, чтобы соблазнить меня укусить сейчас и убраться отсюда к чертовой матери, раз уж их разоблачили? Нужно быть самоубийцей, чтобы этого не сделать.

— Я не понимаю?

— Я хочу, чтобы ты вернулась в мою постель, Лейла.

Её пульс участился, пока она смотрела на него в тишине.