19

ОКЛИН

Захлопнув ящик стола, я посмотрела в сторону кабинета доктора Пирса, надеясь, что он это услышал, и его это разозлило. Я отказываюсь думать о нём как о Кэллуме. На этой неделе он ясно и официально дал мне понять, что он только доктор Пирс.

И он злоупотреблял своей властью в качестве моего начальника, если вам интересно знать моё мнение. Это уже второй вечер, когда он задерживает меня дольше, чем это необходимо. Весь офис был пуст, кроме меня и него. Каждый раз, когда мы разговаривали, он обращался ко мне мисс Дерринджер с отстранённым голосом. Лишённым всяких эмоций. Что, чёрт возьми, изменилось по сравнению с горячими взглядами в классе на прошлой неделе? Он разозлился, что я отказалась остаться и поговорить с ним? Что я не пришла в пятницу?

Мне просто нужно было время, чтобы всё переварить, вся эта ситуация затуманила мой разум. А после всё время, пока работала в «Вуайеристе» на выходных, я выискивала его. Постоянно ожидала, что он войдёт в дверь, подойдёт ко мне и потребует, чтобы я приняла его заказ на ещё одно повторение. Моё сердце билось неровно каждую минуту, пока я находилась там, я волновалась, что он придёт, и ещё больше, что не придёт.

И он не пришёл.

Ощущение, что желание, чтобы он пришёл ко мне, приоткрыло дверь к ясности. Я хотела, чтобы он появился. Впервые у меня возникло уверенное чувство необходимости. Не страха или нерешительности, а желания. Хочу, чтобы он вошёл в дверь и посмотрел на меня так же, как на уроке.

Но он так и не пришёл, и вечер воскресенья стал удручающим.

Я надеялась, что у меня будет время поговорить с ним в понедельник, что мы сядем, пообедаем и разберёмся во всем. Но он закрыл дверь и сказал мне, что я должна сходить перекусить и вернуться через час. Я уставилась на дерево между нами с отвисшей челюстью. Когда он, наконец, снова открыл дверь, это было для того, чтобы попросить меня напечатать заметки о встрече.

«— Если не возражаете, мисс Дерринджер», — сказал он, указывая на бумаги на углу стола, даже не потрудившись оторвать взгляд от своих документов. Как будто это не те же самые пальцы были погружены в меня и заставили меня кончить.

Это стало началом доброжелательных просьб и рутинной работы.

Переставьте мензурки.

Перемойте мензурки.

Разложите эти документы по алфавиту. Разложите их по номерам.

Сделайте копии и разложите по папкам.

Сходите в химический отдел и помогите им перенести центрифугу на наш этаж.

Я уже ждала, что он попросит меня встать на колени и начистить ему ботинки. Я сжимала челюсть при каждой его просьбе. Я уже и не надеялась, что сегодняшний день будет хоть немного лучше после того, как он полностью проигнорировал моё присутствие на занятиях, но я не ожидала, что он задержит меня допоздна.

Снова.

Это заставило меня захотеть пожалеть о том, что я позволила чему-то случиться между нами, но этого не произошло. Не совсем. Я скучала по нашей дружбе. Я скучала по совместным обедам с ним и по тому, как веселилась над нашим лёгким подшучиванием. Это было самой болезненной частью.

Даже несмотря на то, что я задержалась допоздна в тот вечер, когда у меня был выходной от «Вуайериста» и я смогла сделать домашнее задание на опережение.

Я зашла в кабинет и уставилась на его голову, склонившуюся над какими-то бумагами. Я понимала, что он знает, что я здесь, но он отказался поднять взгляд и признать меня. Зачем беспокоиться?

— Я со всем закончила, доктор Пирс, — я постаралась сделать ударение на его имени, чтобы у него не было сомнений, что я почувствовала его холодное отношение.

— Ещё тридцать минут, и я буду готов закончить. Ты можешь мне помочь, — произнёс он, даже не потрудившись поднять глаза.

С меня хватит. Было уже больше семи, и даже если бы мы не разделили тот свой опыт, я бы не потерпела такого неуважения. Я была сыта по горло тем, что он вёл себя как мудак. У меня оставалось с ним больше двух месяцев работы, и я не собираюсь позволять ему думать, что он может переступать через меня.

— Вы не можете держать меня здесь.

Это привлекло его внимание. Наконец, он поднял голову и уставился на меня пустыми глазами.

— Простите, мисс Дерринджер?

Я хмуро посмотрела на него, мисс Дерринджер. Что-то промелькнуло в его глазах. Слишком быстро, чтобы я успела понять. Я протопала, как ребёнок, закатывающий истерику, дальше в кабинет и хлопнула дверью. Вокруг никого не было, и громкий стук закрывшейся двери заставил меня почувствовать себя лучше.

— Может, я всего лишь подросток, а вы мой профессор, но вы не можете так меня использовать.

Он рассмеялся. На самом деле рассмеялся. Мои брови высоко задрались на лоб. Его голова откинулась назад, а рот открылся от глубокого грохота, вырывающегося в комнату, чтобы постебать меня. Я глубоко вздохнула и нахмурила брови. Его грудь сотрясалась от смеха, который он, казалось, не мог сдержать.

— Это, блядь, не смешно, — прорычала я.

Взяв себя в руки, его глаза больше не были пустыми, когда он посмотрел на меня. Синева почти светилась в тускло освещённой комнате. Я невольно отступила назад, когда его пристальный взгляд прошёлся по мне, каждый дюйм моего тела воспламенился от его пристального взгляда.

— Оклин, поверь мне, когда я говорю, что вижу в тебе кого угодно, только не подростка. Кого угодно, только не свою ученицу.

То, как он произнёс моё имя после того, как всю неделю отказывался это делать, было похоже на подарок.

— Тогда кого? — спросила я с меньшим пылом и злостью, чем теми, что подпитывали меня мгновение назад, но не с меньшим разочарованием.

Он уставился на меня, его глаза опустились к моему рту, когда мой язык скользнул по губам. Затем они опустились ещё ниже, на его стол. Он подтолкнул ручку, которая уже лежала на одной линии с соседней, затем стопку бумаг, которая итак уже была ровной. Его рука, казалось, плавала по столу в поисках отвлечения, переставляя всё, на что она натыкалась.

Моё раздражение росло с каждым предметом, который он передвигал хотя бы на долю дюйма. Оно расцветало у меня в груди, сдавливая лёгкие. С каждой секундой, пока я ждала ответа, оно разрасталось, пока я не была готова взорваться. Я протопала последние два шага к его столу, схватила ручки и бросила их на пол.

Его голова дёрнулась к полу, где были разбросаны три ручки, затем медленно повернулась ко мне. Его брови нахмурились, челюсть сжалась, мускул на щеке напрягся, дыхание стало тяжёлым. Он был похож на быка, готового к атаке.

Что ж, я, чёрт возьми, была готова.

Я широко раскинула руки.

— Ну? — закричала я. — Что ты видишь, когда смотришь на меня? — я хотела, чтобы вопрос прозвучал твёрдо и требовательно. Вместо этого он прозвучал как отчаянная мольба.

Доктор Пирс отодвинул свой стул и встал, не сводя с меня глаз, он подошёл, чтобы встать прямо передо мной, возвышаясь надо мной. Моя шея выгнулась, чтобы я могла выдержать его взгляд, и мне пришлось побороть желание сделать последний шаг, чтобы сократить расстояние между нашими телами. Он посмотрел мне в лицо, и я чуть не застонала, когда увидела, как его язык скользит по губам.

Я думала, что знаю его ответ, но ничто не подготовило меня к тому, что он сказал дальше.

— Я вижу, как ты растянулась на кровати. Обнажённая. Как твоё тело вспыхнуло, когда ты перекатываешь розовые соски между пальцами. Теребя их. Заставляя их затвердеть. — Жар охватил моё тело, когда я судорожно вздохнула, но отказалась отвести взгляд, когда он продолжил. — Я вижу, как ты запрокидываешь голову, когда смеёшься над шуткой, которой я поделился за обедом, — он сделал последний шаг ко мне, и я придвинулась ближе. Привлечённая его признанием. — Я вижу тебя в классе, как твои губы растягиваются в самой красивой улыбке, и я помню их вкус, — он наклонился ближе, так что я могла почувствовать его слова на своей коже. — Я отчаянно хочу попробовать их снова, — прорычал он.

Огонь пробежал по моему позвоночнику до самой сердцевины, и я была уверена, что вот-вот воспламенюсь от давления желания — потребности — бурлящего внутри меня.

Дыхание доктора Пирса ласкало мой рот, заставляя его открыться, и я приподнялась на цыпочки, чтобы сократить разрыв. Застонав, наши губы сомкнулись, сливаясь в одно целое, склеенные его словами о желании, воспоминаниями о нашем последнем поцелуе. На этот раз не было никаких колебаний, когда мы обхватили друг друга руками, крепко держась, словно пытались стать одним целым. Его язык скользнул мимо моих губ, требуя, чтобы я впустила его и дала попробовать то, чего он хотел.

Я охотно раскрылась, застонав, когда его язык коснулся моего. Я попробовала его в ответ, вкус мяты и его, мужчины. Мои пальцы зарылись в его волосы, когда он наклонился, чтобы дотянуться до меня ещё сильнее, его руки скользнули по моим бёдрам, чтобы обхватить ягодицы, сминая материал моего платья.

Мы оба отстранились, чтобы вдохнуть, и когда я открыла глаза, его всё ещё были закрыты, пока он водил кругами, массируя мою попку.

— Что ещё, доктор Пирс? Что ещё вы видите? — прошептала я ему в губы.

Он тяжело выдохнул через нос, прежде чем крепко обхватил меня и прорычал:

— Кэллум. Зови меня Кэллум, — прямо в мои губы. Он поднял меня, и я обхватила его ногами за талию. Его рот начал пожирать мой, когда комната закружилась, и он повернулся, чтобы усадить меня на свой стол. Кэллум отстранился только для того, чтобы проложить дорожку поцелуев вниз и обратно по моей шее, где прикусил мочку моего уха.

— Я вижу, как ты склонилась над моим столом, мои пальцы исчезают внутри тебя.

Я резко вдохнула от этого образа и попыталась опустить руки вниз по его груди, нуждаясь прикоснуться к нему. Он остановил меня, крепко схватив за запястья и прижав их к столу позади меня. Я хотела запротестовать, но затем его поцелуи переместились ниже моей шеи, заходя настолько далеко, насколько позволял вырез моего платья.