ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Тея

Роди Джулиану наследника. Перевод: позволь своей паре обрюхатить тебя.

С этим было всего несколько проблем. Первая заключалась в том, что Джулиан довольно ясно дал понять, что не хочет иметь детей. Вторая ― в том, что мне было двадцать два. Я только что окончила колледж, недавно спарилась и понятия не имела, хочу ли я детей. Я не задумывалась об этом. Мне всегда казалось, что все этот вопрос сам собой решится в будущем. Третье ― и, возможно, самое важное ― заключалось в том, что я не была уверена, что смогу забеременеть. Будучи человеком, это было невозможно. Но сейчас? Может быть, да. А может, и нет.

Мир накренился под моими ногами, и я сделала неуверенный шаг, чтобы удержаться в вертикальном положении. Последние несколько недель в моей жизни было много секса. Много-много секса. Очень много секса. И если бы я могла забеременеть…

Кислота подкатила к горлу, и я задохнулась. Я поднесла руку ко рту, но, слава богу, ничего не вышло. Тем не менее, все видели. Охранники. Села. Агата.

И Джулиан.

― Не знаю, как к этому относиться, ― сказала Села, но ее поджатые губы говорили об обратном.

Джулиан застыл рядом со мной, пробормотав, ― Я тоже.

Я бросила на него взгляд, для понимания которого не нужно было обладать способностью читать мысли. Нам нужно было поговорить.

Но этот очень важный разговор мы оставим на другой раз, когда нас не будут допрашивать представители Совета вампиров.

Однако у меня остался один вопрос. Направив взгляд на Селу, я спросила, ― Почему?

― Почему? ― повторила она.

― Да, почему? ― раздраженно сказала я. ― Назови мне причину, по которой я должна родить его наследника.

Я использовала ее слова, потому что они звучали гораздо изысканнее, чем термины, которые вертелись у меня в голове.

― Наш род раздроблен. Важно производить на свет больше вампиров с хорошей родословной. ― Она поправила перчатку, которая была на ней.

― Родословной, ― повторил я с глухим смешком.

― Это наш лучший шанс защитить ту магию, что еще осталось в мире, ― добавила Агата. Ее глаза слегка прищурились, и я поняла, что она верит в это ― во все это. Если бы вампир попросил ее отрезать себе руку ради магии, она бы это сделала. Неудивительно, что Диана обиделась, когда я назвала ее фамильяром. Их преданность была немного… пугающей.

― Тея сама решит, хочет ли она иметь ребенка. Совет не имеет права требовать от нее этого, ― холодно сказал Джулиан.

У меня чуть рот не открылся. Я повернулась к нему лицом, понимая, что его, похоже, волнует мое мнение в этом вопросе. Может, это была уловка, чтобы создать впечатление, будто я не хочу детей, и тогда они не прикажут ему делать это. Но тени падали на острые углы его лица и затуманивали глаза. Он выглядел растерянным.

Почему? Как?

― Мы можем идти? ― спросила я, не пытаясь скрыть своего нетерпения. Из-за всех этих людей, втиснувшихся в крошечный кабинет, мне казалось, что я не могу дышать. Чем дольше я стояла здесь, обдумывая это откровение, тем больше мне казалось, что стены давят на меня. Мне нужно было убираться отсюда, пока меня не стошнило на шикарный персидский ковер под ногами.

― Конечно. ― Села щелкнула пальцами, и Теодор появился с быстротой человека, который знает, что лучше не заставлять своего босса ждать. ― Пусть подадут машину, чтобы отвезти наших гостей в Парадейсос.

Но, к моему удивлению, он взглянул на нас. ― Лорда Руссо уже ждет машина.

Я не упустила из виду, что мое имя не упомянули. Кто-то прислал за ним машину. Не за мной. Не за нами. За ним.

Это должна была быть Сабина. Неужели она ожидала, что ее сын вернется домой один? Что, по ее мнению, они сделают со мной? Или ей вообще было все равно?

Я уже знала ответ на этот вопрос. Ей было все равно. Она все это подстроила. Она знала, что потребует Совет. Настоящий вопрос был в том, от кого из нас она ожидала, что он сломается?

― Как удобно. ― Улыбка Селы была чрезмерной. ― Уверена, мы еще увидим вас обоих.

― Не стоит так радоваться этому, ― проворчала я, но она проигнорировала меня.

― Может быть, завтра на фестивале? ― спросила она Джулиана.

Он дернул головой, его ответ был чем-то средним между «да» и «нет». Я приподняла бровь. ― Что за фестиваль?

― Солнцестояния, ― медленно произнесла она, словно я была идиоткой. ― Тебе никто не объяснил, что такое Солнцестояние?

Я начала качать головой, но остановила себя. Когда дело касалось Совета, невинных вопросов не было. Я должна был обращать внимание на каждое их слово и еще внимательнее следить за тем, что говорю сама. ― Ах, это. Я не была уверена, сколько времени меня держали здесь, пичкали наркотиками и пытали.

Села закатила глаза, а затем любезно поклонилась Джулиану. ― Надеюсь увидеть тебя на празднике.

Она выскочила из комнаты, не попрощавшись со мной. Я сомневалась, что я была в списке тех, с кем она хотела отпраздновать.

Но Агата обогнула стол и обратилась к каждому из нас по очереди. ― Надеюсь увидеть вас обоих.

Я пробормотала что-то нечленораздельное, и она положила руку мне на плечо. Даже эта пожилая женщина была выше меня.

― Верь в свои узы, ― мягко сказала она. ― Я верю.

Я не стала спрашивать, почему. У меня не было сил.

Она исчезла, оставив нас с охранниками, которые стояли вдоль стены как статуи. Джулиан прочистил горло и протянул руку. ― Пойдем?

Я не двинулся с места. ― Машина для лорда Руссо.

― Котёнок. ― В его тоне прозвучало предостережение. ― Идем.

Я положила руки на бедра, отказываясь сдвинуться с места. ― Значит, я снова твой питомец?

― Я никогда так не думал. ― Он сделал паузу и глубоко вздохнул. ― Пожалуйста, пойдем со мной, любовь моя.

― Вы уверены, что в машине есть свободное место для меня, милорд? ― огрызнулась я. Он ни в чем не был виноват. Это не он перевернул с ног на голову мой мир. Но я устала и была голодна. Я понятия не имела, который сейчас час и как долго мы здесь находимся. И мне очень, очень не хотелось жить под одной крышей с Сабиной или Бенедиктом.

― Если нет, сядешь ко мне на колени. ― Он протянул руку еще на дюйм. Я прищурилась, прежде чем наконец приняла ее.

Джулиан повел нас по коридору через лабиринт комнат и коридоров, в которых, казалось, невозможно было сориентироваться. Я вздохнула с облегчением, когда мы добрались до двух стальных дверей. Он приостановился, бросив взгляд на камеру, прикрепленную в углу потолка. Через секунду щелкнул замок, и он толкнул дверь. Я попятилась назад, когда снаружи ворвался солнечный свет. Было утро. Мы провели здесь всю ночь. Моим глазам потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к яркому солнцу. Когда я это сделала, то заметила большой лимузин, ожидающий у обочины. Шофер быстро моргнул, когда мы подошли к машине, ― не от солнца, а от удивления. Он так же быстро пришел в себя и открыл пассажирскую дверь. Было совершенно ясно, что ему приказано забрать только одного из нас.

― Доброе утро, ― чопорно поприветствовал он нас.

Я хмыкнула и забралась на заднее сиденье. Мгновение спустя Джулиан присоединился ко мне.

В машине не было перегородки между нами и водителем, поэтому мы погрузились в неловкое молчание. Я смотрела в окно, наблюдая за проносящейся мимо греческой набережной. Через несколько минут рука Джулиана опустилась на мое бедро. Его ладонь властно скользнула вверх, но я не повернулась.

Прости.

Я продолжала смотреть в окно.

Ты не обязана делать то, чего не хочешь.

Я хотела бы отгородиться от него, как он от меня. Хотелось бы понять, что это за магия внутри меня и почему она позволяет мне слышать его мысли. Но больше всего мне хотелось, чтобы эмоции, бурлящие во мне, как торнадо, улеглись и стали понятны.

Но все происходило быстро ― слишком быстро. Внезапно я почувствовала, что мной овладел шторм, бушующий внутри меня. Я не могла видеть ни своего будущего, ни своего прошлого. Я даже не могла понять, кто я такая. С моих губ сорвался тихий всхлип, прежде чем я поняла, что плачу.

Джулиан придвинулся ближе, и на этот раз я не стала сопротивляться, когда он обхватил меня руками и притянул к себе.

― Тебе не обязательно рожать мне ребенка, ― прошептал он, но слова прозвучали неискренне. Казалось, что от этих слов ему стало… грустно.

Но мне это показалось.

И почему-то это заставило боль внутри меня перерасти в нечто, чего я никогда раньше не чувствовала ― в нечто, чего я не совсем понимала.

Он не подталкивал меня к разговору. Он просто крепко обнимал меня. Время от времени я бросала на него взгляд и видела на его лице облегчение.

Что же такого показало ему зазеркалье, что заставило его так напрячься? Я чувствовала, что он переживает, несмотря ни на что. Неужели это заставило его сомневаться?

Когда машина подъехала к частному дому, я не стала ждать, пока шофер или Джулиан откроют мне дверь. Я распахнула ее и выскочила наружу. Джулиан догнал меня в нескольких шагах от входа.

― Ты торопишься, ― сказал он, потянувшись ко мне.

Я уклонилась от него, покачав головой. ― Я хочу поговорить с твоей мамой.

― Я не уверен, что это хорошая идея, ― предупредил он, шагнув вперед.

Я остановилась на месте, разрываясь между желанием закричать и уступить. В конце концов я выбрала путь труса. ― Мне нужно поговорить с твоей матерью.

Его челюсть сжалась, когда мои слова повлияли на него. Это был дерьмовый поступок ― использовать привязанность против него. Но мне нужно было кое-что сказать Сабине Руссо, и я не могла позволить ему остановить меня.

― Ты понимаешь, что делаешь? ― спросил он, отставая от меня на шаг, но позволяя мне идти к дому.

― Не уверена, ― призналась я.

― Это не очень обнадеживающий ответ.

― Утро было не слишком обнадеживающим, ― сказала я ему. Я не стала стучать. Вместо этого я сразу же взялась за ручку и с радостью обнаружила, что дверь не заперта.

― Я могу справиться с матерью, ― начал он, но я уже входила в парадную дверь.

Все были в гостиной и выглядели так, будто прекрасно провели ночь, кроме Жаклин, которая с облегчением закрыла глаза, заметив нас. Она встала, но я подняла руку, чтобы она не двигалась. Никто не мог встать у меня на пути. Не сейчас.