— Мам, — зовет Ава позади меня. Я оборачиваюсь и вижу, что она протягивает мне спортивную сумку Веры Брэдли. — Подумала, что ты, возможно, захочешь одолжить это.

— Спасибо, детка, — говорю я, слегка обнимая ее.

Ее ноги слегка шаркают.

— Помнишь, как ты позволила мне решать самой насчет Джастина? — я киваю, открывая ящик стола. — Я знала, что ты не хотела, чтобы я была с ним, но ты собиралась позволить мне принять собственное решение, помнишь?

— Да.

— Ты ведь так до сих пор считаешь? Ты бы позволила мне увидеть его снова?

Я слегка скрежещу зубами, прежде чем повернуть голову к ней. Если она прямо сейчас сбросит на меня бомбу с Джастином, я сойду с ума.

— Я была честна, — говорю я. — Знаешь, мне бы это не понравилось, и я бы переживала за тебя, но я готова позволить тебе самой принять это решение.

Она садится на мою кровать, немного играя с одеялом.

— Я знаю, что папа хочет, чтобы ты вернулась. Мы все слышали, как он сказал это в тот день, когда Матео был здесь.

— Какое это имеет отношение к Джастину?

— Ты знаешь, я бы предпочла, чтобы ты была с папой, точно так же, как я знаю, что ты предпочла бы, чтобы я не была с Джастином. Но ты позволила мне самой решать. Точно так же это должно быть твое решение, а не мое, не наше с братьями. — Слезы катятся по ее лицу. Боже, она пытается быть взрослой, но это разбивает ей сердце. Я обнимаю ее. — Дело не в том, что мне не нравится Матео, — плачет она. — Это просто папа.

— Я знаю, как сильно ты любишь своего отца.

— Да, но через несколько лет я поступлю в колледж.

Она даже не может закончить свою мысль. И это не совсем блестящая рекомендация для меня быть с Матео. В лучшем случае, это наполовину благо. Она быстро вытирает лицо, делает глубокий вдох и успокаивается. Я ненавижу видеть, как она это делает, зная, что она повторяет это за мной. Я бы хотела, чтобы она просто выложила все это. Кажется, я тоже не могу себе этого позволить.

Я целую ее в лоб, потом она помогает мне собрать кое-какие вещи. Джейкоб кричит на прощание сверху. Я слышу, как Коннор хихикает в гостиной со своей бабушкой, но как только он видит меня, он скрещивает руки на груди и отворачивается. Взгляды моих друзей устремляются на меня, гадая, что это было, они понятия не имеют, в каком беспорядке моя семейная жизнь.

Я подхожу к Коннору. Мальчик не разговаривал со мной с тех пор, как Райан ушел, очевидно, полагая, что его молчаливое игнорирование может заставить меня и его отца снова быть вместе. Я наклоняюсь перед ним.

— Коннор, посмотри на меня.

Он этого не делает.

— Коннор, — твердо говорит моя мама, — посмотри на свою маму.

Его глаза поворачиваются ко мне, сдерживая слезы.

— Я люблю тебя, — говорю я.

— Нет, ты не любишь! — кричит он.

— Коннор, я тебя очень люблю.

— Ты перестала любить меня так же, как перестала любить папу!

Это грубо. Это тяжело слышать. Но Коннору больно, так что мне нужно сохранять спокойствие. И мне нужно следить за тем, что я говорю. Я не могу сказать ему, что никогда не переставала любить Райана. Это только сбило бы его с толку. И было бы не очень хорошо говорить, что это его отец бросил меня.

— Мамы не могут перестать любить своих детей.

— Ну, дети могут перестать любить своих мам, — говорит он. Хотя я знаю, что он не имеет этого в виду, мое сердце начинает болеть, и не так, как от растущей боли. Мне больно, как будто я вот-вот потеряю кого-то, кого люблю.

— Если бы ты любила меня, то позволила бы папе вернуться домой. Я люблю его! — кричит он. — Я никогда не полюблю Матео. Никогда! — он вскакивает с дивана, его ноги топают вверх по лестнице.

Закрыв глаза руками, я тру лицо.

— Я не могу пойти, — выдыхаю я. — Я не могу оставить его в таком состоянии. Мне очень жаль, Поппи.

— Все в порядке, — говорит она.

— Ты идешь, — твердо заявляет моя мама. — Он будет в порядке через пять минут.

— Посмотри на него, — говорю я. — Я не могу. Я не могу так поступить с ним.

Лейла гладит меня по спине и бросает мне в ответ мои собственные слова, те, что были на крещении Грир.

— Хорошая мама знает, когда нужно сделать перерыв, — говорит она.

* * *

Только Поппи могла устроить свадьбу-сюрприз. Кроме знаменитостей, пытающихся избежать прессы, я не думаю, что кто-то так делает. Но как только Поппи решила выйти замуж за Дэша, это была гонка до финиша. Итак, завтра у них самая уникальная свадьба в истории Вселенной. Что касается сегодняшнего вечера в нашем гостиничном номере, Поппи согласилась на стандартную программу.

— В прошлый раз, когда у нас был девичник, я закончила с этим чертовым списком. — говорю я, поднимая свой бокал с вином. — Это намного лучше.

Поппи наняла полдюжины мужчин-стриптизеров. Она в шутку сказала, что это ее подарок мне — секс втроем с хорошими девочками. Я, конечно, надеюсь, что Дэш и Гейдж не пронюхают об этом. Они бы взбесились, если бы могли прямо сейчас увидеть, как их женщины танцуют на коленях и обтираются с двумя чрезвычайно горячими парнями, пока вокруг гремит сексуальная музыка.

Мне повезло, что надо мной работают близнецы.

Поппи смеется:

— Ребята собирались пить пиво и смотреть спортивные передачи!

Я не сомневаюсь, что именно это они и делают, давным-давно сменив стрип-клубы на спорт-бары.

Я откидываюсь на спинку стула, в то время как близнец приватного танца трется и толкается на мне. Я смотрю вниз, и хотя мое зрение на данный момент не самое лучшее — мы пили больше часа, — я вижу, что мужчина действительно хорошо оснащен. Если только он не набивает чем-то свои трусы, но я так не думаю. Песня меняется, и он поднимает меня на дрожащие ноги.

Когда я восстанавливаю равновесие, то оказываюсь в середине бутерброда между ними. Я чувствую себя шариком для пинг-понга. Один близнец толкается, заставляя меня прижаться к другому близнецу, который толкает меня в ответ. Возможно, в любую другую неделю моей жизни это было бы чертовски весело и сексуально, но оказаться зажатой между двумя мужчинами в данный момент оставляет желать лучшего.

Я бросаю взгляд на Поппи, которая явно в своей стихии. Она как ребенок в кондитерской. Я все еще не могу поверить, что она выйдет замуж через несколько часов, и не только потому, что ее руки повсюду на ее двух почти голых парнях, а их руки повсюду на ней. Я смотрю на Лейлу. Она прикрывает глаза и выглядит так, словно молится, чтобы ее грудь не протекла.

Час спустя наша компания уходит, и мы все хихикаем и улыбаемся в наших пижамах. Неважно, во сколько лет стареют женщины, нам все равно нравятся ночевки. Но теперь вместо того, чтобы причесывать друг друга, Лейла достает молокоотсос и спрашивает:

— Сколько мне нужно сцедить, учитывая, что я выпила тот бокал вина?

— Погугли, — говорю я, — но думаю, что ты должна выбросить молоко, полученное в первые два часа после того, как выпьешь. Но лучше перепроверь меня. Я не могу точно вспомнить.

— Подождите! Ты не можешь пить, когда кормишь грудью? — спрашивает Поппи. — Эта история с беременностью и ребенком становится все хуже и хуже.

— Вы с Дэшем пришли к какому-то соглашению по этому поводу? — спрашиваю я, когда звуки сексуальной музыки стриптизеров сменяются вакуумным звуком молокоотсоса.

Поппи улыбается.

— После того, как Дэш получил травму, все, о чем я могла думать, это о том, как сильно я хотела провести с ним свою жизнь. Я на самом деле попросила его жениться на мне.

— Ты попросила его, Поппи? — хихикаю я.

— Конечно, почему, черт возьми, нет? Мне захотелось этого, и я сделала это, — говорит она. — Меня не волнует всякое дерьмо, о чем подумают другие. Дэша тоже.

— А как насчет детей? — спрашивает Лейла.

— Он сказал мне, что тоже кое-что понял, когда ему было больно. Он сказал, что иметь детей не стоит того, чтобы потерять меня. Он сказал, что лучше проведет свою жизнь со мной и без детей, чем жить без меня.

— И ты ему веришь? — спрашивает Лейла. — Ты не думаешь, что он передумает в будущем?

Она пожимает плечами.

— Может быть, я изменю свое мнение к этому времени.

— Действительно? — я спрашиваю.

— Все, что я знаю, это то, что мы любим друг друга, и этого достаточно, — говорит она.

С этими словами я теряю самообладание, плача в ладони. Поппи и Лейла обе начинают повторять мое имя снова и снова, без сомнения, думая, что я сумасшедшая. Я пытаюсь взять себя в руки, ненавидя себя за то, что сейчас порчу всю вечеринку Поппи.

— Прости, — хнычу я. — Боже, прости меня.

Лейла обнимает меня одной рукой.

— Что происходит?

— Это как-то связано с Коннором? — спрашивает Поппи.

Я вытираю лицо и делаю глубокий вдох, а затем, еще раз извинившись, заполняю недостающие фрагменты о Райане, о том, что я ничего не слышала от Матео, о том, как я разрываюсь между своими детьми и своим сердцем.

— Кто бы мог подумать, что список сексуальных желаний приведет к этому? — я наполовину шучу.

— Ты же знаешь, что в списке никогда не было секса, верно? — говорит Поппи, и я смотрю на нее в замешательстве. — Не имеет значения, сколько вещей помечено галочками. Речь идет о том, чтобы поставить себя на первое место в своей жизни. Заставить себя почувствовать хорошо.

— Ты слышала Коннора. Он никогда не примет Матео, — говорю я. — Как я могу чувствовать себя хорошо, если мои дети этого не чувствуют?

Поппи быстро отвечает:

— Как твои дети могут почувствовать себя хорошо, если ты этого не чувствуешь?

— Все, что я знаю, это то, что я пожертвовала бы чем угодно ради них, — говорю я.

— Может быть, в этом и проблема, — говорит Лейла.

— Хм?

— Эмерсон, ты знаешь, что я люблю тебя, — говорит Лейла, — но Поппи права — на этот раз.

— Спасибо, — говорит Поппи.

— Быть матерью не значит быть мученицей, — говорит Лейла.

Поппи касается моей руки.

— Может быть, быть с Матео — это лучший способ любить своих детей.

— Как это?

— Ты хочешь, чтобы твои дети любили в своей жизни или просто довольствовались удобством? — спрашивает меня Лейла. — Тебе нужно показать им ту любовь, которую ты хочешь, чтобы они испытывали. Покажи Коннору и Джейкобу, как выглядит настоящий мужчина, любящий тебя. Потому что, видит Бог, они не видели этого от своего отца. А как насчет Авы? Ты хочешь, чтобы она довольствовалась тем, что у тебя было с Райаном, или боролась за то, что у тебя могло быть с Матео?