Татум размахнулась ногой и ударила меня сбоку, прямо под ребра, при этом выбив воздух из моих ле ...

Татум размахнулась ногой и ударила меня сбоку, прямо под ребра, при этом выбив воздух из моих легких.

Я попятился, и она бросилась вперед, ее перчатки ударили меня в грудь, один, два, три раза, прежде чем мне удалось переключиться с защиты на нападение и нанести удар кулаком ей в живот.

Ухмылка на ее лице сказала мне, что я попался в ее ловушку за мгновение до того, как она увернулась от моего удара, попав в пространство слева от меня. Она была так чертовски быстра, что я не смог защититься от ее удара под колени, хотя и предвидел, что это произойдет.

Она была чертовски жестока в своих ударах, и у меня подогнулись колени.

Татум нанесла мне удар в живот, прежде чем прыгнуть на меня и повалить на пол.

Я рухнул на спину, она оседлала мои бедра и торжествующе улыбнулась мне сверху вниз, пряди светлых волос выбились из узла, в который она их завязала, и свисали вокруг ее лица.

Я тяжело дышал под ней, пытаясь выглядеть разозленным из-за того, что она повалила меня и я потерпел неудачу, когда она прижала перчатки к моей груди, чтобы удержаться.

Я перчатками обхватил ее бедра, и у меня вырвался смешок.

— Я преподаю многим студентам, и лишь единицы, могут сравниться со мной, — сказал я, изучая ее голубые глаза. — Тот, кто тебя учил, был чертовски хорош.

— Мой отец хотел, чтобы я была лучшей во всем, что могло быть, — ответила она хриплым голосом, пытаясь отдышаться. — У меня были частные тренировки по всевозможным странным и захватывающим вещам. Но кикбоксингом я занималась дольше всего.

Это должно было вывести меня из себя. Конечно, у маленькой принцессы была лучшая подготовка. Папа воспользовался своим бумажником, чтобы убедиться, что она справится. Но почему-то в данном случае меня это не так сильно беспокоило. Сверхбогатые всегда были так расточительны со своими деньгами, так пренебрежительно относились к ним, несмотря на то, как много они значили для всех остальных. Попадание в первые два процента часто заставляло их детей чувствовать себя такими правомочными, такими особенными, что их дерьмо воняло не так сильно, как у других людей. Но, по крайней мере, он тратил свои деньги на ее обучение навыкам. Что-то настоящее, а не замаскированное под чушь собачью.

— Ты могла бы подумать о том, чтобы стать профессионалом, — сказал я, хотя ни на минуту не думал, что она согласится. Для кого-то вроде нее это было хобби. Ей не нужно было становиться профессионалом, когда ей не нужны были деньги. Это был просто еще один маленький блестящий значок, добавленный к ее приданому, когда ее продадут с аукциона мудаку, предложившему самую высокую цену, в качестве жены-трофея.

— Ты действительно думаешь, что я достаточно хороша? — Спросила она, удивив меня тем, что ее глаза заблестели при этой мысли.

— Да, — ответил я, моя перчатка слегка сдвинулась там, где касалась ее бедра. На самом деле я не прикасался к ней. Толстая подкладка боксерской перчатки была более чем достаточно большим барьером между нами, но я мог чувствовать передачу движения костяшками своих пальцев так же точно, как она могла чувствовать это на своей ноге.

— Тогда, может быть, нам стоит проводить больше таких тренировок, — медленно сказала она, слегка наклонив голову, чтобы посмотреть, захочу ли я этого. И несмотря на то, что мне уже пришлось изменить свое расписание с кучей других студентов, чтобы вписать ее в эти занятия, и у меня абсолютно не было свободного времени, чтобы изменить ее график тренировок, я обнаружил, что действительно хочу этого. Я действительно этого хотел.

— Я могу попытаться найти немного дополнительного времени... может быть, на выходных? — Предложил я, не успев закрыть свой чертов рот. Я буквально никогда раньше не предлагал ученице часть своего свободного времени. Это было мое личное время. Но дело было не только в ее обучении. Это было и о Сэйнте Мемфисе тоже. Это было то, что меня волновало. И если это позволяло ей чаще вырываться из его лап в качестве бонуса, то я был еще более готов это делать.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказала она, и искренняя улыбка озарила ее полные губы.

Она все еще сидела на мне верхом. У нас обоих перехватило дыхание, я явно проиграл нашу схватку, у нас не было причин находиться в таком положении. Мне следовало бы сказать ей, чтобы она встала, но я этого не сделал.

Татум немного сдвинулась, как будто думала о том же, ее спина выгнулась, когда она надавила на мою грудь через перчатки, как будто собиралась встать. Но она все еще этого не сделала. И на мгновение мне показалось, что я смотрю не на студента, а просто на девушку. Девушка с голубыми глазами, которые манили меня погрузиться в их глубину, и полными губами, на которых играла улыбка. Девушка, на которой был спортивный бюстгальтер с эффектом пуш-ап, который я пытался не замечать в течение последнего часа, и девушка, которая в данный момент сидела, раздвинув свои бедра на моих бедрах.

Я внезапно подался вперед, садясь и отодвигая ее назад, прежде чем она уловила намек на то, куда только что забрели мои мысли из-за моего члена, набухающего между нами.

Это было бы как раз то, что мне было нужно. Ученица, рассказывающая директору, что я пытался трахнуть ее во время тренировки. Отличная работа, придурок.

Я отталкивал ее назад, пока ее задница не коснулась коврика между моими бедрами, и мы сидели, глядя друг на друга со слишком большим ожиданием, повисшим в воздухе между нами.

Я знал, чего она хотела от меня. Она хотела какого-то волшебного решения своих проблем с Ночными Стражами, и я действительно хотел предложить ей это. Но единственное, что я действительно мог сделать, это поддержать ее в этом плане по их уничтожению. И я также знал, что то, на чем я настаивал, только еще больше забросит ее в их сети. Но проблема с этими мальчиками заключалась в том, что они были как собака с костью. Она никак не могла избежать их зубов, если не вытаскивала их одного за другим.

— У тебя с ними есть какой-нибудь прогресс? — Спросил я, не уточняя, кого я имею в виду.

Она убрала свои ноги с моих и скрестила их под собой, думая об этом.

— Может быть. Трудно сказать наверняка. У меня все равно ничего не получится с Блейком. Он ненавидит меня таким ядовитым ядом, что заражает меня даже не приближаясь. Ему просто так больно, что он ослеплен этим, поглощен, и я боюсь того, что произойдет, когда вся эта боль достигнет апогея.

— Да, кое-что из этого я видел сам. — Игра Блейка на футбольном поле в последнее время ухудшалась. Он становился все более вспыльчивым, терял контроль и подавлял свое горе. То, как он вел себя, могло закончиться только одним образом. Плохим.

— Хуже всего то, что я чувствую себя полной идиоткой, купившись на его обаяние до всего этого. Меня даже предупредили об этом. Мила сказала мне, что произойдет, если я пересплю с ним, но я...

— Вы с Блейком были вместе? — Я перебил ее, мой тон был резче, чем я хотел. — В смысле, ты трахнулась с ним?

Ее губы приоткрылись, как будто я не должен был этого говорить. И черт возьми, мне определенно не следовало этого говорить. Но я был удивлен, она казалась умной девушкой, я просто не ожидал, что она встанет в очередь, чтобы трахнуться с парнем Ночных Стражей.

— Ты серьезно осуждаешь меня за то, что я занялась сексом? — Прорычала она, ее голубые глаза предупреждающе сверкнули.

— Я не осуждаю тебя за то, что ты трахаешься, — огрызнулся я. — Всем нравится трахаться, принцесса, это то, для чего мы созданы. Я осуждаю тебя за то, что ты выбрала Боумена, когда ты могла сделать любой другой гребаный выбор.

Ее губы приоткрылись, румянец коснулся ее щек под веснушками, и взгляд был таким чертовски милым, что я не мог продолжать злиться на нее. Когда невинный поступок не был инсценирован, она действительно могла это провернуть.

— Я просто подумала, что потом стану призраком, — сумела сказать она, опустив взгляд на свои красные боксерские перчатки, когда снимала их. — Я не предполагала, что он превратится в настоящего психопата и начнет вести себя так, как ведет себя до сих пор. Я имею в виду, Господи, когда мы были вместе той ночью, он был забавным, милым и щедрым, и таким гребаным... — Она оборвала себя и посмотрела на меня так, словно только что поняла, что рассказывает своему учителю о том, каково это - трахаться с кем-то, и румянец только разгорелся под ее веснушками.

— Тогда в какой момент он внезапно изменился? — Спросил я, поскольку мои мысли совершенно не задерживались на слове щедрый. Потому что я действительно сомневался, что она имела в виду, что он платил за ее выпивку всю ночь. Я предполагал, что эта ссылка имела больше отношения к тому, что он делал с ее телом, когда они были наедине. Вещи, которые заставляли ее тяжело дышать, умолять и кричать - я понял, что она снова заговорила, и прикусил язык, чтобы пресечь эти гребаные идеи.

— На следующее утро... Ночью ему позвонил отец, и он исчез на несколько часов. Я заснула, когда он ушел, но, когда он вернулся, он был таким... ненавистным. Сначала я этого не поняла, но после того, как мы, эм... — Она снова покраснела, и я рискнул предположить, что они сделали. Не то чтобы мне было не насрать. — В любом случае, после этого он в основном сказал "спасибо" и " можешь отваливать". Что я и сделала. Я списала это на то, что он получил от меня то, что хотел, и предположила, что мы оставим все как есть и забудем обо всем этом.

— Но он этого не сделал? — Спросил я, настаивая, хотя мог сказать, что на самом деле она не хотела мне говорить. Но я хотел знать. В любом случае, это не имело никакого значения для моих планов, но я хотел услышать это из ее уст. Я хотел больше боеприпасов, чтобы разжечь свою ненависть к этим избалованным, титулованным придуркам, которые думали, что для них нормально использовать людей и выбрасывать их, как будто это вообще не имеет значения.