У меня отвисла челюсть, и он оставил меня с этой водородной бомбой, взорвавшейся у меня перед лицом, и ушел, чтобы снова присоединиться к другим Ночным Стражам. Сэйнт снова одарил меня той же улыбкой. Как будто он еще не закончил со мной. Я показала ему палец, и весь стол Невыразимых ахнул, как будто я только что ударила его бейсбольной битой по голове.

Сэйнт уже наполовину поднялся со своего места, когда Киан что-то прошептал ему на ухо, и он медленно опустился обратно, подергивая челюстью. Они втроем придвинулись ближе, и то, как они заговорили приглушенными голосами, заставило мою кожу покалывать от беспокойства.

Я фыркнула, опускаясь на свободное место в конце стола.

— Привет, Чума, — сказала девушка справа от меня. У нее были мышиного цвета волосы и веснушки на щеках. Она была маленькой девочкой, но это ни в коем случае не было постоянной тенденцией за столом. В дальнем конце сидел парень размером с чертов танк. И он был одним из тех, кто склонял голову!

— Я Татум, — твердо поправила я ее, и ее взгляд метнулся к парню, сидящему по другую сторону от меня за советом. У него были волосы цвета меди и красивое, необычное лицо. Остальные тоже посмотрели на него, и я предположила, что он был их лидером или кем-то еще. Хотя, честно говоря, это Невыразимое дерьмо действительно зашло слишком далеко. Сэйнт, Блейк и Киан действительно слишком сильно воплотили в жизнь легенду о Ночных Стражах. Они не могли просто ходить и заставлять людей выполнять их приказы, потому что те их чем-то разозлили. Это было нелепо.

— Ты Чума, — сказал парень, мрачно нахмурившись. — Нравится тебе это или нет, но я боюсь. — Он бросил на меня жалкий взгляд, и я стиснула зубы.

— Если кто-нибудь за этим столом назовет меня Чумой, я разобью ему голову, поняли? — Потребовала я.

Все они обменялись встревоженными взглядами, и у меня возникло ощущение, что я сижу за столом со стаей полевых мышей.

Главарь бросил на меня еще один печальный взгляд, и я сердито посмотрела на него в ответ.

— Я Наживка, — сказал он более мягким тоном. — Мы не хотим тебя расстраивать. Мы на твоей стороне.

Я натянуто кивнула, мне не нравилось связываться с этими людьми, которым Ночные Стражи явно удалили позвоночник хирургическим путем.

— Я Халявщица, — сказала веснушчатая девушка, дружелюбно улыбаясь мне.

— Что за странные имена? — Спросила я, открывая приложение "Меню" на своем телефоне. Этого дня и так было достаточно, чтобы вызвать у меня боли в животе, но если я не поем, то почувствую себя еще хуже.

— Мы должны отказаться от наших имен, чтобы загладить вину за оскорбление Ночных Стражей, — сказал своим глубоким голосом здоровяк в конце стола. — Если мы будем хорошо им служить, они простят нас и позволят нам снова стать частью общества. Но пока что нас называют в честь наших преступлений. Так что я Ударник.

Мое сердце воспламенилось при упоминании этого имени, и улыбка растянула мои губы.

— Это значит, что ты ударил одного из них? — Взволнованно спросила я.

Глаза Ударника забегали влево-вправо, как будто он ожидал, что кошка подойдет и набросится на его маленькую мышиную головку.

— Да, — выдохнул он.

— Которого из них? — Спросила я, наклоняясь вперед на своем стуле. — Это был Сэйнт? — С надеждой спросила я. Лицо этого мужчины выглядело бы так здорово, если бы его ударили.

Ударник сглотнул с таким трудом, что у него перехватило горло. Затем он покачал головой.

— Киан? — Спросила я, наклоняясь еще дальше вперед. — Скажи мне, что ты уложил этого самоуверенного ублюдка.

Все за столом неловко заерзали, и Ударник поднял салфетку, чтобы промокнуть пот, выступивший у него на лбу. Он снова покачал головой, и я лающе рассмеялась.

— Ты ударил Блейка? — Я предположила, и он кивнул.

— Я раньше играл в футбольной команде. Мы подрались... — Прошептал он.

— А я раньше была чирлидершей, — сказала девушка рядом с ним. У нее были длинные каштановые волосы и лицо, достойное модели, с широко раскрытыми темно-синими глазами, блестевшими от слез.

— По крайней мере, раньше ты была крутой, Глубокая глотка, — надув губы, сказала Халявщица. — Я всегда была в самом низу иерархии.

— Ого-го-го. Это просто означает, что я на гораздо дальше впала в немилость, чем ты, — раздраженно сказала Глубокая глотка, и мне просто пришлось спросить, что она сделала, чтобы заслужить это имя.

— Почему Глубокая глотка? — Я выгнула бровь, и она поджала губы, когда остальные обменялись взглядами.

— Я просто предложила Киану отсос, вот и все, — твердо сказала она.

— Ну, это было еще не все, не так ли? — Пробормотал Ударник.

Наживка махнул рукой, чтобы они замолчали, и меня обожгло любопытство.

— Хватит. Ты же знаешь, мы не должны говорить о наших прошлых жизнях, — твердо сказал он.

Я повернулась к Наживке с приоткрытыми губами.

— Да ладно, это безумие. Кроме того, они даже здесь нас не слышат, — сказала я, не веря своим ушам.

— Т-ты н-никогда не з-знаешь, к-когда они с-с-слушают.

Я взглянула на бледнолицего парня, который заговорил. Он был самым маленьким за столом; его блейзер был ему на два размера больше, чем нужно, и даже его длинные черные волосы казались слишком длинными для его головы.

— Как тебя зовут? — Спросила я.

— С-спринцовка, — заикаясь, пробормотал он.

Мое сердце сжалось от того, насколько по-королевски облажался этот парень. Он выглядел так, словно был готов самопроизвольно воспламениться в любой момент.

— Спринцовка? — Я сморщила нос. — Что ты сделал?

Спринцовка взглянул на Наживку, который покачал головой, затем уставился на свои колени и больше не поднимал глаз.

Я поджала губы, свирепо глядя на Наживку.

— У него уже достаточно людей, которые говорят ему, что делать, тебе не кажется?

Брови Наживки приподнялись, и он немного ссутулился на своем месте.

— Извини, я... это… таковы правила.

— К черту правила, — прорычала я. — Что с тобой случилось, Спринцовка? И я действительно должна тебя так называть? Как тебя по-настоящему зовут?

— Мы не можем назвать тебе наши настоящие имена, — приглушенно сказала Халявщица.

Срань господня, эти дети совсем запутались.

Спринцовка поднял голову, облизал губы и снова посмотрел на Наживку, который на этот раз ничего не сказал.

— Со мной произошел несчастный случай на о-одной из их в-вечеринок, — сказал Спринцовка, и его лицо приобрело неприятный оттенок красного. — Я-я съел плохой б-буррито... Им п-пришлось заплатить бригаде уборщиков, чтобы они п-пришли и у-убрали в о-общем доме.

— И это все? — Я усмехнулась. — Я имею в виду, да, это отстой. Но ты же не хотел этого делать. Если уж на то пошло, во всем виноват буррито.

— Я... я... — Попытался Спринцовка, но Наживка заговорил за него.

— Он насрал на любимое пальто Сэйнта, — выдохнул Наживка.

— Сшитое вручную, лимитированное кашемировое пальто от Dior, — в унисон пробормотали все за столом.

Я расхохоталась, и все уставились на меня, как на сумасшедшую. Но я действительно не могла дышать.

— Это чертовски смешно, Спринцовка.

— Это не смешно, — твердо сказал Наживка, махнув на меня рукой, пытаясь унять мой смех.

— Они смотрят! — Воскликнула Халявщица.

— Успокойся, Чума, — умолял меня Ударник, пока я вытирала слезы из-под глаз.

— О боже, как бы я хотела быть там и увидеть его лицо, — сказала я, когда Спринцовка уставился на меня так, словно я только что бросила Сэйнта на стол и начала лакомиться его плотью. Что было неплохой идеей, если подумать. Хотя от него у меня определенно было бы несварение желудка.

Я решила, что мне нужно как можно скорее услышать все, что они сделали с Ночными Стражими, но было ясно, что Наживка будет приверженцем правил. Все они были такими, но они также были созданы для того, чтобы реагировать на властные нотки в моем тоне. Так что, если бы я раскусила Наживку, я бы раскусила их всех.

Я обратила внимание на приложение "Меню" и нахмурилась, увидев, что половина обычных продуктов отсутствует.

— Что за черт? Где свежая паста? И бургеры? И пицца. — О боже, только не пицца.

— У нас ограниченный выбор, — сказал мне Наживка, нахмурив брови. — Ты можешь заказать суп или салат. У них в школе под контролем самый разный персонал. Администратор, кухонный персонал, уборщики...

Я уставилась на него, разинув рот, как будто он только что сообщил мне, что наступает конец света. Конечно, время от времени мне нравился необычный салат или суп. Но каждый день? Нет...

— А как насчет картошки фри? — Я поискала в меню, но ничего не нашла, подняв голову, увидела, что все скорбно качают головами. Я в гневе хлопнула ладонью по столу. — К черту это.

Мой день был достаточно плохим и без того, чтобы мне отказывали в нездоровой пище, если я этого хотела. И после того, что я пережила утром, мне нужно было что-нибудь сырное и жирное в моем желудке, чтобы насытиться. Я поднялась на ноги, направляясь к кухне, но Наживка внезапно нырнул передо мной, как будто ловил пулю.

— Сядь, — настаивал он, кладя руку мне на плечо. Я посмотрела на его руку, и он быстро убрал ее, как будто мой взгляд обжег его. — Пожалуйста, Чума. Они придут сюда. Они накажут нас всех. Вот как они заставляют новичков подчиняться.

Я взглянула через его плечо на Ночных Стражей, которые поднимались со своих мест. Я сердито посмотрела на них, прежде чем снова переключить свое внимание на Наживку.

— Не тебе они причинят за это боль, — прохрипел он, и мое сердце сжалось от его слов. Это было отвратительно, извращенно и, безусловно, эффективно.

— Хорошо, — выдохнула я, обходя его и поворачиваясь к женскому туалету. Я оглянулась через плечо, заметив, как три придурка опускаются обратно на свои места, и мои плечи расслабились. Я ни в коем случае не собиралась быть побитой сукой. Но, похоже, на данный момент мой лимит в столовой был предрешен.

Однако у меня был план получше, чем бороться с выбором меню, что, по общему признанию, было самой горькой пилюлей, которую приходилось глотать. Пиццу, черт возьми, забрали. Долбаную пиццу. Но из этого вышла одна хорошая вещь. Я только что нашла себе небольшую армию ненавистников Ночных Стражей. Мне просто нужно было восстановить их костяк и заставить подняться вместе. Что явно было намного легче сказать, чем сделать. Но я всегда любила бросать вызов.