Изменить стиль страницы

Я поднимаю взгляд к окну напротив меня, за которым Титус вонзает лопату в землю рядом с двумя подпертыми крестами, где, как я предполагаю, похоронен сын этого человека и, возможно, его жена.

Холмы заросли травой.

В этом месте ощущается безвременье. Как будто оно оставалось нетронутым долгое время после Драги.

Дальнейшие блуждания приводят меня на кухню, и я ставлю банку тушонки на столешницу, пока осматриваю плиту.

Электрическая.

Странно.

Выходя из дома, я отступаю достаточно далеко, чтобы осмотреть его крышу, и нахожу там солнечную панель. Просека над головой дает ровно столько солнечного света, чтобы поддерживать ее в рабочем состоянии.

Покрытый пылью и упавшими ветками, он нуждается в очистке, чтобы нормально работать, но приступ возбуждения заставляет меня бежать обратно в дом. Я поворачиваю ручку плиты и вижу, что конфорки загораются оранжевым.

— Ты издеваешься надо мной! Я хлопаю в ладоши от смеха и роюсь в ящиках в поисках чего-нибудь, чем можно открыть банку с едой. Однажды мой отец привез из Мертвых земель банку ананасов и с помощью портативного приспособления снял с нее крышку. Я смутно припоминаю, как это выглядит, когда обыскиваю кухню, и нахожу это в ящике с посудой, а также ложку для перемешивания. В другом шкафу можно найти кастрюлю - все это удобно хранить, совсем как на одной из кухонь в Шолене.

Пока еда разогревается на сковороде, я достаю тарелки из одного из шкафов.

Неестественный запах мяса вызывает волну тошноты, булькающей у меня в животе, и просто устанавливает

вовремя ставлю посуду на столешницу, я бегу к раковине и выливаю большую часть жидкости в ее таз.

Еще один поток брызгает на нержавеющую сталь, собираясь в слизистую лужицу, которая стекает в канализацию. Как бы мне ни хотелось это отрицать, симптомы беременности, похоже, поднимают свои уродливые головы.

Проглатывая второй комок в горле, я наклоняюсь к шкафу внизу, нахожу трубку, торчащую из отверстия в стене. Заглядывая в окно над раковиной, я слежу за траекторией шланга, ведущего к массивному резервуару, установленному на земле, из которого торчит воронка. Я предполагаю, что именно там собирается дождевая вода.

Система водоснабжения.

Пить, конечно, нельзя, если только не прокипятить.

Я поворачиваю рычажок на кране, и вода неохотно льется из крана, желтоватая жидкость расплескивается по остаткам моей рвоты, смывая ее в канализацию. Я беру один из горшков побольше, чтобы набрать воды, наполняю его почти до краев и несу на плиту, чтобы вскипятить для питья.

Тушеная говядина шипит на сковороде, продолжая готовиться на слабом огне, и я быстро перемешиваю ее, прежде чем отправиться в комнату напротив комнаты мальчика.

Ванная комната.

Простая и маленькая, в ней нет ничего, кроме унитаза, ванны и раковины.

Включение крана в раковине вызывает такое же пыхтение и дребезжание труб, прежде чем вытекает желтоватая жидкость. Если я вскипячу еще воды, то смогу наполнить ванну позже.

Боже, мне бы не помешал одна.

Возвращаясь на кухню, я прикрываю нос от запаха еды, но неаппетитная она или нет, я все равно ее ем.

К тому времени, как Титус входит в дом с Юмой на буксире, еда готова, и я накрываю для него тарелку.

— Я убрал солнечные батареи с крыши. Нашел грузовик на заднем дворе. Отличный. Хотя топливо никуда не годится. Нам придется найти улей для рейда.

— Рейд? Почему рейд? Я ложкой выкладываю тушонку себе на тарелку, стараясь не думать о более раннем комментарии Титуса о мыши.

— Нам нечем торговать. Они не собираются добровольно отдавать топливо по доброте душевной.

Еда есть, но, конечно, ее недостаточно, чтобы накормить целый улей.

— У нас есть немного времени. А пока давай затаимся на несколько дней.

Кивнув, я зажимаю нос и беру первый кусочек еды.

Нахмурившись, Титус наблюдает за мной, зачерпывая немного еды ложкой, прежде чем нелюбезно отправить ее в рот.

— Я не выношу этого запаха, но я слишком голодна, чтобы обращать на это внимание. И твой маленький комментарий не помог.

Он бросает ложку на пол, где Юма быстро проглатывает ее дочиста.

— Я думала, тебе не нравится делиться едой с дворнягой.

— Это ненастоящая еда. Это помои.

— Ты уже оскорбляешь мою стряпню. Приношу свои извинения, если это не по вкусу, - шучу я, откусывая еще кусочек. —Честно говоря, я не могу поверить, что раньше люди ели мясо из консервов. Это кажется неправильным.

Через несколько минут Титус доедает свою тарелку и встает из-за стола.

Как будто оставить это там.

— Вау. Куда ты идешь?

— Чтобы собрать дрова для костра, которые нам понадобятся позже. И поохотиться ради настоящего мяса.

Мой взгляд скользит к тарелке и обратно. 

— Разве ты не собираешься позаботиться об этом?

Нахмурив брови, он отступает на шаг, хватает тарелку, которую оставил на столе, и несет ее к раковине.

Как только он споласкивает ее, я улыбаюсь. 

— Спасибо.

— Вот почему я готовлю на огне, - ворчит он, направляясь обратно к двери.