Пьянящий, сладкий аромат витает в воздухе, вызывая во мне волнение. Мое сердце учащает ритм, когда мы приближаемся к Ниле, которая неподвижно лежит на кровати, рот заклеен белой полоской скотча, руки и ноги стянуты кожаными ремнями, а из ее плоти торчат трубки.

— Мы надеялись снова познакомить ее с Кадмусом после того, как она выздоровеет и у нее спадет течка. Ей сняли швы, но сейчас двадцать шестой день.

— Двадцать шесть дней течки?

Он берет планшет с краю ее кровати и переворачивает страницу. 

— Мы дали ей успокоительное, но она просыпается каждые тридцать минут, как по часам, от мучительной боли.

В этот самый момент мой живот пронзает острая боль, и я кладу туда руку, хмуро глядя на нее сверху вниз. 

— Почему? Что случилось?

— Наука в лучшем случае приблизительна. Человеческое тело - очень сложная структура, и когда вы с ним возитесь, что ж, оно не всегда играет по правилам науки. Похоже, гормоны, вырабатываемые во время течки, уравновешиваются только химической реакцией, которая происходит при введении мужской спермы. К сожалению, мы не узнали об этом, пока не стало слишком поздно .

— Слишком поздно?

Он откидывает простыню, чтобы показать круглую выпуклость в платье Нилы, там, где должен был быть ее живот.

— Она беременна?

— Нет. То, что ее матка раздулась из-за ложной беременности, - лучшее объяснение, которое у нас есть на данный момент .

— Разве ты не можешь .... Разве ты не можешь ввести ей ... сперму?

— Очень хороший вывод, моя дорогая. Да, мы вполне могли бы ввести ей сперму, и, возможно, она почувствовала бы некоторое облегчение. Возможно, даже настоящую беременность. К несчастью для нее, природа этого средства - наука. Мы используем это как возможность наблюдать за циклами течки у наших испытуемых женщин. Чтобы в будущем мы могли модифицировать наши процедуры. Возможно, я не упоминал … Доктор Тимс является ведущим исследователем этого проекта .

Тошнота смешивается с болью в животе, и я наклоняюсь вперед, опираясь рукой о кровать Нилы, чтобы не упасть в обморок. Он солгал мне. Этот ублюдок солгал мне, чтобы у него была еще одна гвинейская свинка для изучения.

Кровать сотрясается, привлекая мое внимание к Ниле, которая, кажется, охвачена припадком. Ее веки широко распахиваются, как будто в ужасе. Приглушенные крики не в состоянии преодолеть барьер у ее рта, и она слегка приподнимает голову с подушки, умоляюще приподнимая брови. Ее живот булькает и ерзает под платьем, пальцы растопырены и сжимаются в кулаки.

Я являюсь свидетелем того, что должно быть ее адом.

— Помогите ей. Пожалуйста, помогите ей!

Наклонив голову, доктор Эрикссон продолжает наблюдать за ней, казалось бы, его не трогают ее мучения. —Это скоро пройдет. Так всегда бывает.

Я тянусь к ее руке, ее вид доводит меня до слез, и когда она откидывает голову назад, вены на ее шее вздуваются, как линии на карте. Барьер у ее рта раздувается от ее крика, но не ломается.

— Мы обнаружили, что эти эпизоды были как разрушительными, так и расстраивающими персонал.

Глядя на нее сверху вниз, я скриплю зубами, жалея, что у меня не хватает смелости схватить что-нибудь в комнате и ударить его ножом прямо здесь. Чтобы доставить Ниле удовольствие наблюдать, как он заливает ее кровью. Еще несколько секунд ее извиваний, и кровать оседает. При порыве воздуха через нос она, кажется, снова погружается в неподвижность, и ее хватка на моей руке ослабевает.

— Боль невыносима. После этого она неизбежно теряет сознание, но через тридцать минут все будет примерно так же, - говорит он, записывая что-то в блокнот.

 — Итак, что ты там сказала? Еще несколько дней, и ты должна быть готов к следующему визиту с Валдисом?

Я смотрю вниз на Нилу, чей живот стал еще больше, чем всего несколько минут назад. Через тридцать минут она перенесет ад следующего приступа, и он вырастет еще больше. Сквозь пелену слез я опускаю взгляд в пол. 

— Я чувствую себя лучше, доктор.