Но я не была готова к тому, насколько чертовски счастлива быть там с ним.

Насколько я облажалась, что что-то хорошее сложнее пережить? Кое-что, о чём стоит упомянуть, когда я увижусь с доктором Гонсалес на следующей неделе. Отгоняя эту мысль, я медленно выдыхаю через нос.

– Луна?

Я прислоняюсь спиной к его груди, и Генри обнимает меня за плечи. Кажется, он всегда знает, что мне нужно. С ним теплее, и он успокаивает больше, чем вода.

– Что-то не так? – низкий рокот его голоса у моего уха вызывает восхитительную дрожь по моей спине.

– Хмм? – мои глаза закрываются. Я прижимаюсь к твердым мускулам его тела. Это рай. – Всё в порядке.

– Луна, хей, – он касается моего подбородка и слегка поворачивает мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза. – Мы ведь договорились. Верно?

– Верно, – я делаю вдох.

Мы честны и делимся друг с другом, когда будем готовы. Я поворачиваюсь к нему лицом, и вода выплёскивается через край ванны.

– Ты хочешь поговорить об этом сейчас?

Я киваю.

– Хотя это глупо, – он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я обрываю его. – Я не говорю, что мои чувства глупы. Я про ситуацию.

Нежно поглаживая мою щеку, он ждет, когда я продолжу.

– Я была, – я вспоминаю колесо чувств, которое я использую в общении с доктором Гонсалес. – Очень встревожена и довольно враждебна, когда Саша продолжала касаться твой руки. Мне захотелось пнуть её.

Саша, всемирно известная певица, которая прижималась грудью к бицепсу Генри, пока я догоняла Майю. Он отодвинулся, но ему не следовало терпеть подобное дерьмо.

– А ещё я хотела хорошенько пнуть ту репортершу, которая смотрела на тебя так, словно ты был её следующим блюдом.

В его карих глазах пляшет веселье.

– Тогда я разозлилась на себя, потому что поняла, что мне нужно научиться давать людям пинка, – он издает короткий смешок. – И я... – я проглатываю свою нерешительность и страх. – Я был рад быть там с тобой. И очень благодарна.

Каждый раз, когда кто-то называл меня его девушкой, я не могла согнать с лица эту чертову улыбку.

Сильные руки скользят по моей пояснице, и он притягивает меня ближе. Ослепительная улыбка Генри заставляет моё сердце пропустить удар. Точно по сигналу.

– Значит, ты хорошо провела время? – он целует меня в щеки, нос и подбородок.

– Да.

Его губы скользят вниз по моей шее.

– Хочешь узнать лучшую новость, которую я услышал сегодня вечером?

Я отстраняюсь от него.

– Генри! Тебя взяли?! Ты получил роль? Ты новый...

Он целует меня, чтобы я не сказала этого вслух.

– Мы встречаемся с Зои Хэтэуэй на следующей неделе, чтобы всё уладить, – он кажется слишком спокойным и собранным, когда убирает волосы с моего лица. – Тогда мы можем кричать об этом со всех крыш, если захотим.

Я? Я не спокойна и не собрана. Я обвиваю руками его шею, разбрызгивая воду во все стороны.

– Боже мой, Генри! Это так волнующе! Поздравляю! Ты будешь великолепен!

Он пытается не придавать этому большое значение, но быть главным героем в новой супергеройской франшизе? Это очень важно! Он обнимает меня в ответ. Крепко.

– Ты правда так думаешь?

– Я знаю! – я хватаю его за лицо и осыпаю поцелуями его губы и щеки, бороду и переносицу. – Я так рада за тебя.

– За нас, – он смеется. – Когда я подпишу контракт, я смогу создать для тебя самую большую библиотеку! Больше, чем у Белль.

Это заставляет меня смеяться. Когда-то это было бы лучшим, что было в моей жизни. Теперь у меня есть он. И видеть Генри таким счастливым? Мне больше ничего не нужно.

– Это также означает четыре месяца в Австралии, – напоминает он мне.

Я разглаживаю пальцами маленькую морщинку между его бровями. Я пообещала сопровождать его, будут ли съемки в Австралии или на Марсе. В конце концов, я могу писать и редактировать где угодно.

– Нам будет так весело в Австралии (прим. В оригинале: Down Under, что имеет значение «Австралия» и «Внизу»), – говорю я ему, а затем краснею, когда осознаю, что сказала. – Это прозвучало довольно непристойно.

Генри хихикает, хватая меня за задницу и притягивая к себе.

– Мне нравится, когда ты говоришь непристойности, – он ухмыляется, втягивая мою нижнюю губу в свой рот. Он невероятно отвлекает, но я не позволяю нам отвлечься.

– Но это не те новости, которые ты имел в виду, не так ли?

Карие глаза загораются, и я знаю, что бы это ни было, это должно быть лучшее, что он услышал сегодня вечером.

– Кто-то сказал мне, что моя девушка занимает первое место в списке бестселлеров New York Times.

– Ох, – моё лицо краснеет.

Он выгибает бровь.

– Когда ты узнала?

– Сегодня утром.

Генри садится, и вода снова разливается.

– Ты узнала это утром и не сказала мне?

Разочарование в его глазах причиняет боль.

– Прости.

– Л, ты… – он замолкает. Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, его глаза подозрительно сужаются. – Трев попросил тебя не говорить мне, не так ли?

Несколько месяцев назад я поклялась, что никогда больше не буду лгать Генри, и с тех пор я не лгала. И не буду.

– Он сказал, что ты будешь говорить обо мне, а не о своём шоу.

– Конечно же! – Генри бормочет себе под нос несколько ругательств. – Я бы говорил и о тебе, и о шоу, – выдыхая, он прижимается своим лбом к моему. – Мы в этом вместе, Л, – наши взгляды встречаются. – Твои победы – это мои победы. Мои победы – твои.

Самое замечательное в его словах то, что это не просто слова. Он говорит искренне. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь поверить в это без всяких сомнений, но я хочу этого.

– Спасибо, – я провожу руками по его плечам, чтобы ослабить напряжение.

– Я полностью в этих отношениях, Луна, – сказал он мне тогда в Лондоне. – Абсолютно.

– Я тоже полностью в наших отношениях, – пообещала я.

Я смотрю в его теплые карие глаза.

Генри выбрал меня. Это то, что я повторяю себе, когда сомнения становятся громче, а неуверенность невыносимее.

Генри выбрал меня.

Я покрываю легкими, как перышко, поцелуями его губы и скулы.

– Мы в этом вместе, – повторяю я, и он сжимает меня крепче..

Генри встает и увлекает меня за собой. Наша кожа скользкая, но когда он поднимает меня, я знаю, что он ни за что не уронит. Он самый сильный человек, которого я знаю, как внутри, так и снаружи.

Я изучаю выражение его лица – красивые карие глаза, идеальные губы, эта борода. То, как он смотрит на меня...

Он. Выбрал. Меня.

Сомнение в моём разуме утихает, и боль в груди проходит.

– Ты знаешь, что я люблю тебя? – у меня перехватывает дыхание.

Улыбка, которая расцветает на его лице, подобна восходу солнца – яркому, прекрасному, согревающему.

– Скажи это снова, – его голос становится глубже, а акцент ещё сильнее.

Он идет уверенными шагами, осторожно оауская меня на кровать. Генри перелезает через меня. С нас капает вода, но не холодная. Мне никогда не бывает холодно, когда я с ним.

Я обхватываю его подбородок руками.

– Я люблю тебя, Генри. Con todo mi corazón.(с исп.: От всего сердца)

Желание в его глазах такое сильное, что я едва могу выдержать его взгляд. Но я выдерживаю. Потому что с ним я чувствую себя в безопасности. Потому что каждый раз, когда он говорит, что любит меня, я верю в это немного больше. Это что-то устойчивое и сильное, без условий. Совсем как он.

Генри накрывает моё тело своим. Ощущение его горячей кожи навсегда запечатлелось в моей памяти. Нетерпеливо, как одержимый, он исследуют все изгибы моего тела. Он целует меня, нежно, грубо. Я выдыхаю его имя, когда его губы путешествуют по моему телу, его рот и язык останавливаются между моих бедер. Выгибая спину, я отдаюсь теплу и удовольствию, которые он предлагает.

Когда Генри снова шепчет мне на ухо эти три слова, меняющих жизнь, они звучат как нежная ласка, заключая меня в нежные объятия и наполняя моё сердце такой безумной радостью, что я не знаю, что с собой делать, кроме как с обожанием улыбнуться ему.

– Eres mío. (с исп.: Ты мой)

Это больше не вопрос.

– Soy tuyo (с исп.: Я – твой), – отвечает он, и я теряю счет времени.

Спустя несколько часов, может быть, дней, мы лежим там, на моей кровати – нашей кровати. Сплетенные вместе, вдыхая друг друга, чувствуя себя счастливыми, сонными и любимыми.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – шепчу я.

Он издает короткий смешок.

– Я планировал остаться на ночь -

– Навсегда.

Я смотрю на него снизу вверх, лежа у него на груди, и даже в тускло освещенной комнате надеюсь, что он видит правду в моих глазах.

– Я никуда не уйду, – он целует меня в лоб. – Никогда.

Тепло, как огонь, разливается по моему сердцу, окутывая меня. Я парю, воспаряю и держусь за него, чтобы не улететь.

– Даже если моя вторая книга – отстой? – задаю я вопрос в темноте.

– Это не так. Я читал её, – отвечает Генри, зевая. – И мне нравится, что ты позволила мне прочитать её раньше всех. Кроме твоего редактора, – быстро добавляет он. – Но даже если бы она было ужасной, я бы всё ещё был здесь. Я всегда буду здесь.

Через некоторое время его глаза закрываются. Улыбка на его лице становится меньше, дыхание выравнивается. После такого долгого дня сон готов забрать его. Мне просто нужно сказать ему ещё одну вещь.

– Генри? – шепчу я.

– Да, любимая? – он смотрит на меня сначала одним глазом, потом другим.

Ощущение его гладкой обнаженной кожи на моей убаюкивает меня. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы посмотреть на него, оставляя всё тепло позади.

– Ты в порядке? – спрашивает он, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок.

– Да, – я киваю, проводя пальцем по идеальному контуру его губ. – Я думаю, ты был прав, когда сказал, что вселенная свела нас.

Мои слова вызывают у него улыбку, и Генри притягивает меня к себе.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему в губы. Каждый раз, когда я говорю это, моё сердце становится сильнее, смелее и мягче.

– Я знаю, – уверяет он меня. – Мне нравится, что ты любишь меня.

Он утыкается носом в мою шею, его теплое дыхание касается моей кожи. Одна большая рука лежит у меня на пояснице, а другая между грудями, над сердцем.

– Я просто…Я не могу… – я запинаюсь, подбирая слова. – Я не могу поверить, что полюбила тебя, – признаюсь я, и чёрт меня побери, если я не чувствую, что вот-вот взорвусь.