– В моём фильме мало что происходит такого, о чем я не знала бы.

– Я… – я прочищаю горло. – Он не мой парень.

– Уже нет, я знаю. С вашей стороны это было не очень профессионально. По крайней мере, пока вы оба работаете над одним проектом.

Я смущенно опускаю глаза на стол.

– Но такова жизнь, – продолжает Нора с понимающей улыбкой. – Я видела, как это происходит чаще, чем ты думаешь. Вы двое первые, кому почти удалось скрыть это от меня. Скажу, что таблоиды не помогли.

– Мы не пытались ввести вас в заблуждение. Я просто не хотела, чтобы это стало проблемой.

– Для кого?

– Для кого угодно.

Я не хотела ставить в неловкое положение других на съемочной площадке. Я не хотела, чтобы это повлияло на его игру. Или на его возможности, если быть до конца честной. Возможно, его девушка – это не то, чего требовала его карьера. И я тоже не хотела, чтобы кто-то вмешивался в мои дела.

– Он положил этому конец?

Я не могу встретиться с ней взглядом.

– Или ты? – Нора вздыхает, когда понимает, что у неё ничего не получается вытянуть. – Милая, ты не такая сильная, – в конце концов говорит она, качая головой.

И даже тогда я не поднимаю на неё глаза.

– Замыкаться в себе, прятать своё сердце подальше – это не сила, – Нора прожевывает ещё один кусочек хлеба, затем делает глоток воды. – Открыть своё сердце и душу, позволить себе быть уязвимой – для этого требуется мужество.

– Уязвимость делает тебя слабой, – шепчу я. – Это делает тебя открытой для боли, которую ты никогда не предвидишь.

Нора смотрит на меня большими грустными глазами.

– Кто-то ранил тебя действительно сильно.

– Они пытались, – признаю я, скручивая салфетку под столом. – Но теперь я знаю, как защитить себя.

Я не осознавала, что делаю, пока не произнес эти слова вслух.

Нора жует ещё хлеба, пока снова не поднимает на меня взгляд.

– Ты напугана. И поверь мне, я прекрасно понимаю. Я признаю, что желать любить и позволять себе быть любимой – это риск. Но за величайшим риском следует величайшее вознаграждение.

Я всё это слышала раньше.

– Я не хочу никого обидеть, но это просто красивые слова.

Рот Норы вытягивается в прямую линию. Когда приносят еду, она не обращает на неё внимания.

– Красивые слова могут иметь силу. Разве не этим ты зарабатываешь на жизнь? – намек на улыбку тронул ее губы.

Мне не хочется соглашаться вслух, но я соглашаюсь. Я не понаслышке знаю, насколько сильными могут быть слова. Нора продолжает.

– Страх…как бы это сказать? У него могут быть свои преимущества. Иногда мы даже нуждаемся в этом, но в основном это бесполезно и временно. Но к тому времени, как ты это осознаешь, всё хорошее проходит мимо тебя, – она ждет, пока наши взгляды встретятся. – Жизнь – это настоящее. Не вчера и не завтра. Прямо сейчас.

Прямо сейчас. Слова эхом отдаются в моей голове.

– Будет боль, но будет и непревзойденная радость. Это сложный баланс. Вот почему нам дана такая жизнь – посмотреть, сможем ли мы разобраться в этом и склонить чашу весов в свою пользу.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, но мне не нужен кто-то, кто дополнял бы меня и помогал чувствовать себя полноценной, – я не упоминаю, чего я действительно боюсь – потерять Генри.

– Хорошо. Ты должна чувствовать себя полноценной сама по себе. Но что, если кто-то может дополнить твою жизнь? Сделать тебя счастливее? Сделать хороший день ещё лучше, а ночь – приятной, восхитительной.

В её устах это звучит так просто. Я бы хотела, чтобы так оно и было на самом деле.

Некоторое время мы едим в тишине. Шум ресторана избавляет от чувства неловкости.

– Луна, ты не можешь позволить своему прошлому держать тебя в плену, – она ждет, когда я снова посмотрю на неё. – Что бы ни случилось, это должно стать всего лишь жизненным уроком, а не пожизненным заключением.

Это не так просто, хочу возразить я. Но я не делаю этого. Я держу эти слова при себе.

– Я подумала, что проблема может заключаться в том, что он работает в индустрии, а ты нет. Если это так, то ты должна знать, что существует множество успешных отношений между людьми в нашем бизнесе и теми, кто его не касается. Просто посмотри на нас с Линь.

Я пользуюсь этой возможностью, чтобы снова спросить о её жене. То, как сияют глаза Норы, заставляет меня улыбнуться. Когда Нора говорит о Линь, она говорит с настоящей, неподдельной любовью.

Я узнаю, что Линь работает над собственным романом. Я также узнаю, что они хотят купить другой дом, где будет много солнца.

– Вы продаете свой дом в Малибу?

– Никогда!

– Я бы тоже не стала продавать, – я ухмыляюсь.

– Пока я не забыла, – говорит Нора. – Наталье нужно вернуться в Колумбию – чрезвычайные семейные обстоятельства. Она упомянула, что ты раньше помогал ей с костюмами.

– Было дело.

– Могу я убедить тебя подменить её, пока она не вернется? – спрашивает Нора.

Зная, что иногда не так уж много нужно подправить, а иногда требуется изменить весь наряд, я думаю, что это выполнимо. Всякий раз, когда я не нужна буду в костюмерной, я могу работать над сценами, которые нуждаются в доработке.

– Да, конечно, я могу заменить Наталью.

– Великолепно! – Нора хлопает в ладоши. – Завтра, вместо того чтобы идти в продюсерский офис, приходи на съемочную площадку.

– На съемочную площадку? – мой голос срывается. Нора смотрит на меня.

– Тебе придется с ним встретиться.

Я надеялась, что мне не придется этого делать. Работа над сценариями была идеальной работой для меня, потому что я могла работать в продюсерском офисе, который далеко от съемочной площадки. Я практически никак не могла с ним столкнуться. Но сейчас я поставила себя в такое положение, когда я, несомненно, буду с ним сталкиваться. Возможно, часто. Моя первая мысль – позвонить Тадаши и узнать расписание съемок на ближайшие пару дней.

– Не смотри так обеспокоенно, – Нора усмехается.

Тихо выдыхая, я могу лишь слабо улыбнуться ей.

– На случай, если тебе всё ещё интересно, Генри сам мне рассказал.

Я перестаю жевать, услышав это. Нора вытирает рот салфеткой.

– Не думаю, что он хотел сказать мне, но он был пьян. Сильно. Мы сидели за одним столом во время ужина по случаю награждения в прошлый вторник, и он, очевидно, слишком много выпил. Хейзел вывела его на улицу и, кажется, позвонила его брату.

– Ох.

– Он не говорил о тебе плохо. Точно так же, как и ты о нём. О чём это тебе говорит?

– Ни о чём особенном. Два закрытых человека просто не любят выставлять на всеобщее обозрение своё грязное белье.

Нора прищуривает глаза, затем качает головой.

– Мисс Луна, это твоя жизнь. Я могу уважать это, но тебе не помешало бы помнить, что жизнь – это не книга; ты не можешь вернуться назад и исправить всё в продолжении. Здесь есть только один шанс