Взгляд Авы обращается к Оливеру.

– Объясни, – приказывает она.

– Отвали, – соизволяет ответить Оливер, поправляет галстук и исчезает в доме.

Когда Ава смотрит на двух аккуратно одетых, с впечатляющей мускулатурой женщин, стоящих поблизости, они следуют за ним. Затем Ава поворачивается к Луне.

– Он причинил тебе боль? – спрашивает она, но то, как Луна потирает своё запястье, говорит ей всё, что ей нужно знать. – Следующего раза быть не должно, но если он будет, врежь этому ублюдку. Поняла?

– Поняла.

– Тебе следует приложить лёд, – Ава хмурится, по сути, отпуская её, прежде чем переключить своё внимание на меня.

Майя делает шаг вперед, чтобы отвести Луну в дом. Хейзел ругается позади них.

Я готов уйти. Но остальные – нет.

Луна всё ещё внутри. Трев разговаривает по телефону с Мичом, ожидая, когда появится новость. Её пока нет. Чарли танцует у бассейна.

Адвокаты доктора Харриса заверяют меня, что Оливер Форд не будет выдвигать обвинений, но всё равно передают мне визитку. Ава дает мне один совет: не получай ударов по лицу, потому что на следующей неделе начинаются первые съемки.

Когда Луна возвращается на улицу, играет тихая музыка, и только полная луна и мерцающие огни освещают сад. Она застает меня копающимся в телефоне, сидящим в тихом уголке, в котором я видел её ранее.

– Привет.

Когда я поднимаю взгляд, моё сердце буквально замирает.

– Привет.

Моя ухмылка представляет собой смесь облегчения и восторга. Кажется, что я не видел её много лет. Она...абсолютное совершенство. Её яркие глаза, её теплая улыбка. Затем мой взгляд перемещается на её запястье, и моё возбуждение исчезает.

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё в порядке, – уверяет она меня. – Одна из подруг Авы, которая работает в спортивной медицине, предложила помощь.

У меня во рту что-то стянуто, и я не могу избавиться от этого.

– В чём дело? – спрашивает она, садясь рядом со мной на диванчик.

Пространство между нами кажется слишком большим, как будто нас разделяет океан.

– Ничего.

– Не похоже, что это так, – отвечает она, придвигаясь ближе, пока её бедро не касается моего. – Ты расстроен из-за чего-то в своём телефоне?

Я качаю головой.

– Потому что этот идиот был идиотом?

Я поднимаю глаза, внимательно наблюдая за ней.

– Если ты думаешь о том, о чём я думаю, тогда ты должен знать, что это не твоя вина, – начинает Луна. – Вовсе нет. Мне следовало надрать ему задницу в тот момент, когда он схватил меня за руку.

– Почему ты этого не сделала? – и, возможно, это вопрос, на который я не могу ответить.

Луна всегда казалась такой способной. Почему она не постояла за себя и не поставила этого говнюка на место? Луна пожимает плечами.

– Потому что я была тупой. Я не хотела устраивать сцену. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из вас плохо выглядел из-за меня.

Гнев отражается на моём лице.

– Чувак, только не ты, – бормочет она. – Хейзел уже обругала меня на трех разных языках.

Я поднимаю бровь. Луна принимает это за недоверие.

– Она это сделала! На английском, корейском и испанском, которые, как она всегда утверждает, она не знает, – прикусив нижнюю губу, она придвигается ближе. – Ава сказала, что наложит на меня пожизненный бан, если я когда-либо позволю чему-либо подобному случиться в её доме снова.

– Хорошо.

Наши взгляды надолго встречаются. Луна первой отводит взгляд.

– Как на самом деле твоё запястье?

– Больно, только когда я двигаю им, – она ухмыляется, толкая меня в плечо.

Я понимаю, что она пытается поднять настроение. По правде говоря, ей не нужно особо стараться. Она здесь, рядом со мной. Для меня этого более чем достаточно.

– Я не привыкла видеть тебя таким, – шепчет она, поднимая руку. Неуверенные пальцы разглаживают складку между моими бровями. Обычно она не прикасается ко мне на людях. – Я рада, что ты здесь, – уверяет она меня мягким голосом. Я смотрю на неё из-под ресниц.

– Рада? – я не хочу говорить ей, что приревновал, когда впервые увидел её с этим болваном. Но это ревновал, и теперь мне неловко за это. – Сегодняшний вечер прошел совсем не так, как я хотел, – признаюсь я со вздохом.

– Мы можем это изменить, – говорит она, одаривая меня самой любимой улыбкой, с ямочками на щеках и всем прочим.

– Мы можем? – у меня на секунду перехватывает дыхание.

Я не из тех, кто бросается во что-либо, но с Луной часто кажется, что у меня заканчивается время. Я так много хочу испытать с ней, и всё же жизнь продолжает вставать у меня на пути.

Луна наклоняется ко мне, её рука на моем бедре для равновесия. Её груди касаются моей руки, в то время как губы касаются моего уха. Дышать невозможно.

– Хочешь знать, что я подумала, когда увидел тебя в вестибюле отеля?

– Хмм?

Мы так близко, что я почти чувствую её вкус. Между нами закипает предвкушение.

– Несмотря ни на что, я поеду с ним домой сегодня вечером.

Где-то происходит яркая вспышка. Я замечаю это только потому, что золотисто-коричневая кожа Луны отражает внезапную вспышку света.

Когда она откидывается назад, румянец на её щеках заставляет моё сердце биться чаще. Я знаю, что на моем лице самая широкая улыбка.

Ещё одна вспышка.

– Ты это видела? – спрашиваю я, не отрывая от нее взгляда.

– Кто-то сделал снимок. Даяни Гамадж, я полагаю, – на улыбается, не сводя с меня зеленых глаз.

– Известный фотограф из Шри-Ланки?

Ещё одна вспышка.

– Она работает с Авой. Знаешь, твои глаза на свету похожи на теплый мед, – добавляет она.

– Да?

Раздается её смех.

– Я не знаю, почему я это сказала.

– Хочешь убраться отсюда?

– Да.

Между нами возникает головокружительное возбуждение, и мы одновременно встаем, чтобы разойтись в разные стороны на поиски наших друзей.

Дорога в отель проходит как в тумане. Нервная энергия и растущее предвкушение кружатся между нами, вокруг нас и внутри нас, как живая, дышащая сила. Тем не менее, мы сохраняем дистанцию, проходя через вращающиеся двери. Мы идем порознь, пока направляемся к лифту.

Для всех остальных мы просто два человека, которые движутся в одном направлении. Вот и всё. Только это. Мы не разговариваем. Мы даже не смотрим друг на друга.

Луна входит в лифт первой, и несколько секунд спустя я делаю то же самое. Мы одни, стоим в противоположных концах небольшого помещения. Оба смотрим вперед, мы ждем, наблюдая, пока двери не начинают закрываться. Когда они закрываются, моё сердцебиение ускоряется, и чертовы бабочки порхают в животе.

Когда двери соприкасаются, отделяя нас от внешнего мира, мы врезаемся друг в друга. Наши губы соприкасаются с такой интенсивностью, что ни один из нас не останавливается, чтобы вспомнить о видеокамере в углу.

На одно блаженное мгновение мои руки оказываются в её волосах, её руки обвиваются вокруг моей талии, и наши губы медленно двигаются от нахлынувшего желания. Лифт останавливается, и мы отрываемся друг от друга, улыбаясь и тяжело дыша.

На этот раз коридор пуст, и я не трачу время на сомнения в нашей удаче. Луна открывает свою дверь так быстро, как только может. Только оказавшись в безопасности внутри, она оглядывается на меня через плечо. Легкая улыбка тронула уголок моего рта. Как только я вхожу в её комнату, я запираю за собой дверь.

Наконец-то мы одни.