Через мгновение Человек-гора выпрямляется. Он бросает взгляд через плечо в сторону стекла, затем медленно заходит за мой стул и останавливается там.

Его голос, в котором слышится явное предупреждение, произносит:

— Деклан О'Доннелл.

— Приятно познакомиться с тобой, Деклан.

Я смотрю прямо в стакан, когда говорю это, улыбаясь своей едкой улыбкой.

Надеюсь, что у того, кто наблюдает за мной из-за этого двустороннего зеркала, сейчас нервный срыв. Люди ненавидят, когда ты не испытываешь такого ужаса, какой они пытаются на тебя нагнать.

Человек-гора кладет руки на спинку моего стула и наклоняется к моему уху. Тихим голосом он говорит:

— Не держи меня за гребаного дурака, Слоан.

— Я? Держу тебя за дурака? Я бы никогда так не поступила. Ты кажешься слишком умным. Рубашка в клетку сразу выдает тебя.

Я почти слышу, как у него происходит резкий скачок артериального давления.

— Ты считаешь себя очень умной, не так ли?

— Я явно умна. Не хотели бы вы провести для меня тест на IQ? Ставлю десять баксов, что я побью твой минимум на тридцать очков.

Он оставляет попытки запугать меня сзади и обходит вокруг, чтобы снова встать передо мной, затем произносит:

— Смейся над этим, если хочешь, но если ты не будешь сотрудничать со мной, ты останешься в этой комнате на всю оставшуюся жизнь без контактов с внешним миром и у тебя не будет ничего, кроме ведра, в которое можно срать.

— Понимаю. Вот тебе и Билль о правах и эти надоедливые шестая и восьмая поправки.

Он прищуривается, услышав мой презрительный тон. Некоторое время он скрежещет зубами. Это напоминает мне о Деклане. Я скучаю по нему с острой, внезапной болью.

— Деклан О'Доннелл, — снова произносит Человек-гора. — Расскажи мне о нем.

— Никогда о нем не слышала. Итак, как давно вы работаете в ФБР? Или это ЦРУ? Держу пари, они действительно полезны для здоровья. Похоже, их дресс-код стал немного свободнее, но на самом деле я знаю что-либо о федеральном правительстве только из фильмов. Вы видели франшизу о Джейсоне Борне? Люблю этого парня. Такой напряженный.

— Как вы с ним познакомились?

— Кто? О, опять этот парень Деклан? Я уже говорила тебе, что понятия не имею, кто это.

Человек-гора огрызается:

— Мы наблюдали за тобой. Мы знаем, что ты с ним связана. Мы подобрали тебя на его территории.

— Послушай, я просто в отпуске. Я поехала в фешенебельную часть города и решила прогуляться по чьему-нибудь пляжу. Разве это здесь противозаконно? В Калифорнии мы постоянно этим занимаемся. С другой стороны, это очень прогрессивное государство.

— У нас есть ваши совместные фотографии, — настойчиво говорит он, стараясь не терять терпения.

Я пожимаю плечами.

— Это была не я.

Наступает долгое молчание. Я пользуюсь возможностью повнимательнее рассмотреть татуировки на его предплечье.

— Что это, друид? Немного похож на Гэндальфа из «Властелина колец».

Дверь открывается. Входит еще один мужчина.

На вошедшем темный костюм, галстук в полоску и запонки. У него копна пепельных волос и лицо, как гранитная плита. Его оксфорды могли бы ослепить меня своим блеском.

— О, смотри, Горец, прибыло высшее руководство. Полагаю, ты не так уж блестяще справлялся с допросом своего заключенного.

Быстро закрыв за собой дверь, новенький на мгновение оценивает меня. Затем он одаривает меня улыбкой, такой же дружелюбной, как у бешеной собаки, обнажающей зубы.

— Здравствуйте, мисс Келлер.

У него нет заметного акцента, но есть очень странная манера растягивать слоги, так что кажется, будто он пробует новый язык. Как будто он копия человека, а не настоящий инопланетянин, пытающийся вписаться в общество.

— О, вау, я только что вспомнила сцену из «Матрицы», где агент Смит расспрашивает Нео о его связи с Морфеусом. Ты говоришь точь-в-точь как он и похож на него. За исключением того, что ты намного старше. И нам нужно купить тебе пару темных солнцезащитных очков, чтобы прикрыть эти глазки-бусинки.

Человек-гора и Костюм обмениваются взглядами. Костюм говорит:

— Я разберусь, Грейсон.

— Грейсон? Ух ты, это очень классное имя. Держу пари, ты был суперпопулярен в старшей школе.

Грейсон делает что-то странное со своим ртом. Я думаю, он старается не улыбаться, но, возможно, мне все это мерещится.

Он выходит из комнаты, оставляя меня наедине с костюмом.

— Мисс Келлер, меня зовут Фома Аквинский.

— Чушь собачья. Типа как итальянский философ?

— Да.

— Как-то случайно. Пожалуйста, продолжайте.

Он сцепляет руки за спиной и подходит к металлическому столу, на который садится, покачивая ногой взад-вперед. Это очень не по-мужски, и это никак не повышает мой несуществующий уровень страха.

— Мисс Келлер, мы знаем о вашей связи с русской братвой. Мы также знаем о вашей причастности к ирландской мафии. Это неоспоримые факты, и они хорошо задокументированы, поэтому, пожалуйста, окажите мне любезность и откажитесь от своей уловки о вашей невиновности.

Я восхищаюсь его словарным запасом. Однако без этой улыбки бешеной собаки я могла бы прекрасно обойтись.

Фома продолжает так, словно он напыщенный университетский профессор, читающий лекцию, которую все его студенты проспали.

— Согласно Закону «О Патриотизме», я имею право держать вас здесь неограниченное время. Как террорист и вражеский засланец, вы не имеете никаких прав. Ваше дальнейшее будущее находится исключительно в моих руках. Пожалуйста, тщательно обдумайте все это, прежде чем отвечать на мои вопросы.

Он делает паузу, чтобы дать мне немного времени решить, хочу ли я начать плакать и умолять.

Вместо этого я зеваю.

— Как у вас завязались отношения с Декланом О'Доннеллом?

— Я понятия не имею, кто это.

Выражение его лица мрачнеет. Это подвиг, учитывая, что у него лицо, как унитаз. Он щелкает пальцами, и в комнату входят двое амбалов.

Они оба одеты в военную форму и армейские ботинки. Они оба размером с горы. Один из них держит в мясистой руке папку из плотной бумаги, которую отдает Костюму. Затем они встают по бокам от зеркального стекла, раздвигают ноги, обхватывают руками промежность и смотрят на меня.

Тот, что справа, облизывает губы.

Держу пари, это он занимается пытками водой.

Из папки из плотной бумаги Костюм извлекает фотографию размером восемь на десять дюймов. Он поднимает ее так, чтобы я могла рассмотреть. Это черно-белый снимок, на котором мы с Декланом садимся в его гигантский вертолет.

— Это вы.

— Ты что, шутишь? Я бы никогда не надела эти джинсы. Они из коллекции прошлого сезона.

Он протягивает еще одну фотографию, на этой мы с Декланом на кухне в ночь непродуманной вечеринки в покер. Деклан держит мое лицо в своих ладонях. Похоже, он кричит, а именно так и было.

Как жутко, что они наблюдали за нами. Фотографировали нас вместе. У меня от этого мурашки по коже.

О боже. Были ли у нас открыты шторы, когда мы занимались сексом?

— Это вы.

— Нет. Но кем бы ни была эта бедная девушка, мне ее жаль. Этот парень кричит прямо ей в лицо. По-моему, он похож на сумасшедшего.

— О, он, несомненно, сумасшедший, — соглашается Костюм, кивая. — Насколько нам известно, он убил более тридцати пяти человек. И это те, о ком мы знаем.

Он выжидающе смотрит на меня.

Я говорю:

— Похоже, у него много нерешенных проблем. Я предлагаю занятия по управлению гневом.

Костюм откладывает папку и фотографии в сторону. Он складывает руки на коленях и спокойно говорит:

— Твой отец - патриот. Исключительный человек. Исключительная военная карьера. Было бы так жаль, если бы его лишили всех почестей и бросили в тюрьму за пособничество террористу.

Моя неприязнь к этому парню спускается на лифте до чистой ненависти, где она выходит и оседает. Я смотрю на него, от попыток хохмить не осталось и следа.

— Угрозы моей семье не сработают.

— Нет? Итак, вы хотели бы, чтобы ваша младшая сестра Райли провела немного времени с моим коллегой, младшим капралом Макалистером?

Он указывает на облизывателя губ, который расплывается в похотливой ухмылке.

Капрал. Конечно, он должен был быть младшим капралом, гребаный мудак.

Когда я не отвечаю, Костюм говорит:

— Или как насчет вашего старшего брата, Дрю? Возможно, его адвокатская практика нуждается в пересмотре коллегией адвокатов штата. Я понимаю, что его этика - это то, что вы бы назвали недостатком. Что-то о сексе с клиентами? Растрата денег? Подкуп присяжных заседателей?

— Хорошая попытка. Этика моего брата безупречна.

Он улыбается своей улыбкой бешеного пса.

— Я уверен, что мы сможем придумать что-нибудь убедительное.

— Я уверена, что ты мог бы. Государственные служащие всегда выдумывают какую-нибудь чушь, чтобы скрыть свою некомпетентность.

Его улыбка становится шире. Он знает, что сейчас я злюсь. Он чувствует запах крови в воздухе.

— А как насчет твоей подруги Натали? — мягко спрашивает он, сверкая глазами. — Как ты думаешь, понравилось бы ей отмечать остальные свои дни рождения в тюремной камере, благодаря тебе?

Я хочу убить его. Я так сильно хочу убить его, что почти слышу его жалкие крики, когда он захлебывается в собственной крови из колотой раны на шее, которую я ему нанесу.

Сделай глубокий вдох и вспомни, кто ты такая, черт возьми.

Я закрываю глаза, считаю до четырех, затем решаю, что у меня нет времени на остальные дыхательные упражнения. Мне нужно сказать этому парню, чтобы он пошел на хуй как можно скорее.

Открыв глаза, я спокойно говорю:

— Если бы ты попытался посадить мою подругу в тюрьму, ее мужчина сжег бы тебя заживо. Тогда он сжег бы здесь и Мусса и Рокко. — Я бросаю пренебрежительный взгляд на двух крепких морских пехотинцев в форме. — Тогда он нашел бы ваших матерей и тоже сжег их заживо. И твои братья и сестры тоже были бы сожжены. И ваши домашние животные. И ваши дома, и ваши машины, и города, в которых вы выросли. Так что я не буду беспокоиться о ней. Она прикрыта. А что касается моей сестры, брата и папы? Что ж, я не могу контролировать то, что с ними происходит. Жизнь - азартная игра, и я думаю, они бросили несчастливые кости за то, что были моими родственниками. Кроме того, это действительно не было бы моей виной. Вы придурки, у которых все под контролем. Какая бы гадость ни случилась, это будет на твоей совести, а не на моей. Так что делай то, что ты должен делать. Оставь меня прикованной к этому стулу навсегда. Запри меня и выбрось ключ.