- Что само собой разумеется, так оно и есть. И как только они окажутся за рвом, у них будет свободный доступ к стенам, и построены они из камня или нет, это означает, что ворота будут выломаны достаточно скоро после этого. Несмотря на всю браваду Леонтия, я бы сказал, что оборона этого места после этого долго не продержится, не с той массой людей, которую они могут привести в бой. Мы заставим их заплатить, но не остановим их.’ Ближе к вечеру у другого болтометателя отказал торсион, что привело к столь же плачевным результатам для экипажа, потерявшего двух человек, тяжело раненных из-за лопнувшей тетивы. Леонтий подумывал о том, чтобы взять запасную деталь от единственного оставшегося оружия на восточной стене, но после недолгого раздумья отказался от этой идеи.

- Лучше оставить какие-нибудь средства освещения моста на вашей стороне обороны, а, Трибун? Конечно, не может пройти много времени, прежде чем ваш друг Балоди прибудет на место происшествия?’ С наступлением темноты он покачал головой в ответ на просьбу своего первого копья снять британцев с укреплений и отвести их обратно в форт.

- Негодяи находятся в пределах дюжины футов от крепостного вала, достаточно близко, чтобы им хватило хорошей крепкой деревянной доски, чтобы перебраться через стену. Вы можете отозвать половину когорты за раз, но я хочу, чтобы пять центурий были на дежурстве и готовы дать им отпор, если они попытаются перепрыгнуть брешь, не закончив спуск.’ Рабы трудились всю ночь при свете факелов, которые несли воины, чьи палки и кнуты продолжали подгонять их, несмотря на очевидное изнеможение. Скавр сопровождал офицеров форта обратно на стены после того, как они спокойно поужинали, на протяжении всего которого он размышлял об их ситуации с видом человека, борющегося с личной дилеммой. Факелы, освещавшие пандус, явно заметно приблизились за тот час или около того, что они провели за трапезой, и предсказание Юлия, похоже, сбудется скорее раньше, чем позже. Решительно кивнув, он повернулся к Леонтию, указывая на движение внизу.

"Пурта допустил ошибку, продолжая управлять строительством пандуса после наступления темноты. Я думаю, что пришло время положить конец этой деятельности, по крайней мере на данный момент?’ Скавр объяснил свою идею, и одобрение Леонтия было таким же восторженным, как и всегда, хотя и сдерживалось неизбежным воздействием на рабов, работающих под ними. Как только со стен форта были убраны все источники света, которые могли бы выдать их новую тактику, фракийских лучников по очереди выводили на боевую платформу, пока сторона форта, обращенная к атакующим, не заполнилась людьми, стоявшими, как было приказано, в полной тишине. Леонтий пробормотал какое-то указание своему гонцу, с силой ударив ладонью по раскрытой ладони.

- Передайте сигнал, чтобы осветить противника, а затем эвакуировать передовые позиции.’ Через мгновение, когда приказ дошел до передовых отрядов, в темноте под ними появилась горстка огоньков - горшки с тонкой скорлупой, наполненные смолой и покрытые сверху горящими тряпками. Люди, державшие импровизированные снаряды, быстро перебросили их через защитную стену рва в трудящихся рабочих, где они разбились, их липкое содержимое воспламенилось от горящего полотна и разлилось как по земле, так и по рабочим. Из темноты донеслись крики, когда несколько тел корчились в раскаленной агонии, их одежда загорелась, и Марк увидел, как Скавр в ужасе прикрыл глаза рукой. Посмотрев вниз со стены, он увидел темные фигуры, поспешно удаляющиеся от рва, и мгновение спустя префект фракийцев рявкнул приказ своим лучникам.

‘ Лучники, на расстоянии ста шагов, приготовиться! С шелестом вынимаемых из колчанов стрел фракийцы приготовились стрелять, их луки поскрипывали в ночной тишине. Если сарматы и понимали, что сейчас произойдет, крики горящих рабов препятствовали любой попытке отдать приказ об отступлении.

‘ Лучники. стреляй!’ Фракийцы выпустили свои снаряды по танцующим внизу огням, сотни стрел дугой полетели вниз, в плотную массу рабов, оказавшихся в ловушке под их луками. Возобновившийся хор мучительных криков разорвал ночной воздух, когда десятки мужчин, женщин и детей пошатнулись и погибли под градом стрел.

- Готов. стреляй!’ Еще один залп обрушился со стен, поразив как рабов, так и воинов, звуки их боли и отчаяния удвоились в громкости. Из-за толпы рабов раздавались крики людей, хотя было неясно, приказывали ли они отступать или стоять неподвижно под градом железа.

- Готов. стреляй!’ Третий залп сломил рабов так же окончательно, как это могла бы сделать атака пехоты, и звуки, достигавшие стены, превратились в звуки отчаянной толпы, бросающейся в паническое бегство в поисках предполагаемой безопасности. Ночь была наполнена как отчаянными криками людей, еще не пострадавших, но опасающихся за свою жизнь, так и жалобными воплями тех, кто был пронзен стрелами или просто растоптан ногами в панике толпы. Фракийский префект посмотрел на Леонтия, но командир форта покачал головой и поднял руку, приказывая дать еще один залп.

‘ Лучники, на двести шагов, приготовиться! Лучники подняли свое оружие, чтобы увеличить дальность полета стрел, натягивая тетивы до ушей в готовности послать их высоко в воздух. ‘Стреляй!’ Просвистел четвертый залп, оставив после себя минутную тишину, прежде чем стрелы дождем посыпались на бегущих рабов и воинов, вызвав еще больше криков и паники, и Марк знал, что Леонтий повторит свой сигнал рукой до того, как жест будет сделан.

‘ На расстоянии трехсот шагов, приготовиться! Луки теперь были направлены вверх, к звездам, их владельцы прилагали все возможные усилия к своему оружию, чтобы направить его высоко в ночное небо для максимальной досягаемости. ‘Стреляй!’

Крики бедствия теперь раздавались издалека и казались странно усталыми для ушей Марка, как будто те люди, пораженные этим последним залпом, были настолько измучены своим бегством, что у них не было больше сил протестовать против своей жестокой судьбы, чем издать стон отчаяния. Леонтий кивнул фракийскому префекту, который с непроницаемым выражением лица повернулся к своим людям.

‘ Лучники, отойдите. Первое копье, отведи их обратно в казармы.’

Офицеры наблюдали, как фракийцы сходили со стен с пустыми лицами, их разум был закрыт для того опустошения, которое они причинили беззащитным рабам. Доносившиеся из канавы под ними крики раненых были единственным звуком, оставшимся в том, что в остальном было внезапной тишиной, неуместной после хаотического шума долгого дня. Леонтий мрачно поздравил Скавра, хотя в его голосе безошибочно угадывалось облегчение.

- Что ж, на этом их работа на остаток ночи должна закончиться. Вдохновенная тактика, трибун, учитывая, что у вражеских лучников явно не было возможности нанести ответный удар в темноте.’

Скавр кивнул, его лицо исказилось от скрытого ужаса этого короткого действия.

- Спасибо тебе, Леонтий. И у меня есть еще одно предложение. Моя группа возьмет на себя ответственность за канаву до конца ночи. Почему бы не дать вашим британцам небольшой отдых? Я полагаю, утром они столкнутся с новым натиском.’ Трибун благодарно кивнул, и Марк понял, что упустил из виду то, что было болезненно очевидно для молодого римлянина. Юлий взглянул на него, и по выражению его глаз стало ясно, что цель, с которой Скавр взял на себя ночную стражу, была столь же ясна первому копью.

- Благодарю вас, трибун. Возможно, наши первые копья могли бы организовать передачу?’ Скавр безучастно кивнул, отвернулся и уставился в темноту, его лицо стало твердым, как камень. Марк подошел к нему сзади, тихо проговаривая его просьбу.

‘ Трибун, прости меня, если я буду говорить с тобой откровенно, но ты не должен этого делать. Я понимаю, что вы чувствуете ответственность за людей, лежащих там ранеными, но. .’

Голос Скавра был пустым и бесстрастным, его междометие не столько прерывало, сколько просто оставляло глухим к мольбе своего центуриона.

- Пока ты на самом деле не отдашь такого приказа, центурион, ты понятия не имеешь, как разрывает душу человека, когда он слышит, как невинные мужчины, женщины и дети кричат от страха и боли, когда их жизни отнимают за преступление, которого они не совершали. Я слышал, как ребенок звал свою мать, Марк. Я слышал, как мужчина в отчаянии звал свою жену. . - Он глубоко вздохнул. - Я слышал, как какой-то человек воззвал к нашему Господу Митре в глубине своего отчаяния, но ответа не последовало, только еще один залп наших окровавленных стрел. Я мог бы спасти некоторых из этих людей, если бы был более настойчив с Беллетором во время переговоров, но я позволил эгоистичному дураку предпочесть политическую целесообразность простой человечности. Так что теперь я не могу просто стоять здесь с чистыми руками, в то время как невинные, которых я обрек на рабство, несмотря на мое бездействие, беспомощно лежат в грязи, истерзанные и истекающие кровью, чтобы мы могли прожить немного дольше. Юлий, подготовь когорты, чтобы сменить бриттов у рва. И найди какую-нибудь гребаную веревку, ладно?’

8

Укрепление вдоль рва отличалось от того, когда Марк видел его в последний раз, утыканное стрелами, глубоко вонзившимися в глинобитную стену и землю за ней, где выстрелы фракийца не достигли цели. Юлий отправил группу людей собирать неповрежденные стрелы.

- Я полагаю, они нам понадобятся до окончания осады, ’ сказал Юлий. - Они послужат полезным запасом для парней Кадира. Внезапно он потерял равновесие, ступив в углубление в земле, и, посмотрев вниз, обнаружил неглубокую яму для отхожего места, вырытую для того, чтобы британцы могли немного отдохнуть во время их долгого дня охраны рва. Скривившись от отвращения, он поднял ботинок, подошва которого потемнела от экскрементов. - Ну, разве это не подводит итог всей этой кровавой кампании? Мы просто не можем перестать топтаться в этом гребаном дерьме! Тащи сюда эти чертовы веревки!’