Он указал на мечи, прислоненные к стене, где их оставил Марк.

- Когда я раньше увидел, как ты его  отстегиваешь, я подумал, кажется, это оружие мне знакомо, и теперь,  видя  его вблизи, я понял  это явно тот самый меч. И почему, интересно, простой центурион в конечном  итоге  носит меч, который, как мне сказали, вероятно, принадлежал легату Соллемнису,  и был спрятан под телом Харуса, чтобы скрыть его от варваров?  Хотя, полагаю, это не мое дело…

- Занимательная история, но это не совсем так.

Он проигнорировал слова Юлия и продолжил.

- Так почему же я пошел  искать своего брата, когда  еще оставались  варвары, которым нужно было мстить? Отчасти для того, чтобы убедиться, что он мертв и что он не был взят в плен синеносыми  ублюдками , а отчасти для того, чтобы увидеть его в последний раз, чтобы запомнить.  У варваров не было времени раздеть его, иначе ты не носил бы этот красивый меч,  центурион, но они забрали его медвежью шкуру, которая была единственной  дорогой вещью, которую он нес,  и которая не часто достается варварам…  И они больше ничего не забрали… -  Он снова поднял табличку. - Думаю, никто из них не умел читать.  И даже если бы они и могли, кто бы мог понять это?

Он откинул  обе тонких деревянных таблички, показав тунгрийским офицерам восковую поверхность  письма.  Дубн вглядывался в сжатые слова, изо всех сил пытаясь их понять.

- Только не я.  Здесь прочесть и понять ничего  невозможно .

Талло улыбнулся ему, постучав себя по носу.

- И не поймешь , если не знаешь, на что смотреть. Позвольте мне объяснить ...

- Я закончил свою работу на сегодня.  Вернусь завтра.

Каменщик отвернулся от двух солдат, закрыл дверь в свою мастерскую и выудил из сумочки ключ, которым можно было ее надежно запереть. Шанга и Саратос обменялись взглядами, первый полез в свой кошелек, чтобы вытащить внушительную пригоршню монет. Шумно позвенев ими, он пожал плечами, и отвернувшись, громко сказал: - Тогда давай, Саратос, поищем каменщика, который достаточно сообразителен, чтобы не отказывать клиентам, которые могут и доплатить за отличную быструю работу. Просто отнесем все это серебро тому, кто не откажется от хороших денег…

Каменщик резко  схватил солдата за рукав,  но быстро отпустил его, когда увидел выражение лица Шанги.

- Не спешите, господин, я только хотел сказать, что мои обычные рабочие часы подошли к концу.  Для таких клиентов, как вы, я всегда готов обсудить комиссионные за качественную каменную кладку. Что вы желаете… статуи, надгробия ..?

- Алтарь.  Хороший, большой, с изображением солдата .

Каменщик широко улыбнулся.

- Алтари - моя специальность, господа. Какую надпись  вы хотите увидеть на камне?

Шанга кивнул Саратосу, который передал табличку, в которой Морбан кропотливо записал слова, которые  понравились  Шанге и его товарищам по палатке.

-  Чтобы его дух упокоился у богов…

Каменщик улыбнулся обоим мужчинам.

- Хорошее традиционное начало, если можно так выразиться, господа. В наши дни так много мужчин, кажется, пропускают их, просто чтобы сэкономить, и я всегда считал, что ложной экономией нельзя относиться с должным почтением к теням усопших. Я ... -

Он увидел нетерпеливое выражение на лице Шанги и вернулся к табличке.

-  …  этот алтарь посвящается памяти солдата  - Лицо Со Шрамом…

Он посмотрел на Шангу с недоумением.

- Разве у него не было своего собственного имени?

Саратос фыркнул:   -  У него было имя, но люди,  которые вместе с ним  сражались и умирали называли  его  Лицо со Шрамом.  Так что, пусть это имя и будет на алтаре!

Шанга кивнул, его глаза затуманились. Сам он не смог бы выразиться лучше.

Каменщик пожал плечами.

- Как хотите, господа.  Итак ... мужчина, у которого  все лицо было в шрамах. Я уверен, что вы благородно  поступаете, солдаты . К какому сроку вы хотите, чтобы я завершил работу, и где мне его установить?

Шанга взвесил горсть монет с многозначительно  позвенев металлом.

- Значит так..  Мы выходим завтра, к северной стене и возвратимся через неделю или две. Когда мы вернемся  назад,  то хотели бы увидеть красивый, новый алтарь,  установленный на обочине дороги как можно ближе к форту, насколько это позволено, с изображением сражающегося солдата,   и именно с этой надписью,.  Думаешь, ты справишься?

Каменщик выпрямился, подняв свои раскинутые руки, чтобы показать широкие, покрытые шрамами пальцы, которые были инструментами его ремесла.

- Этими двумя руками, господа. Я отложу другие заказы, пока эта задача не будет выполнена .

Он плюнул на ладонь и протянул ее Шанге, который крепко ее пожал.

- Договорились!

Он протянул монеты и кивнул, когда каменщик сунул их в сумочку.

- Только не подведи нас, а?  Старина Лицо Со Шрамом для меня много значил. Если я разочаруюсь,  запомни  мои слова  как следует, вместо серебряных на тебя наденут  железные браслеты .

Каменщик угодливо поклонился, а когда солдаты отвернулись, с улыбкой взвесил сумочку на руке и  долго смотрел, как двое мужчин спускаются с холма в свой лагерь.

Кальг, тяжело шаркая ногами, вошел в храм Орла, остановившись на мгновение, чтобы оглядеть почерневшие от дыма стены святилища. Холодные глаза нескольких десятков мертвецов ответили на его пристальный взгляд. Их взоры, немигающие в тусклом свете ламп святилища, были  частью ореола, которую священнослужитель племени создал вокруг штандарта легиона после того, как искалеченный вождь  сельговов сдал его воинам нового короля  в качестве цены за свою безопасность среди вениконов. Почетное место среди отрубленных голов, украшавших стены святилища, было отдано легату, убитому его собственным телохранителем в тот день, когда его некогда могущественное племя  разгромило Шестой легион в начале восстания два года назад и захватило драгоценный штандарт Орла. Голову  хранили в течение многих месяцев в бочонке  с кедровым маслом, чтобы предотвратить гниение, а затем сушили в коптильне до тех пор, пока кожа не натянулась вокруг черепа мертвого римлянина, а ее черты не уменьшились до размеров головы ребенка, хотя в ней все еще можно было узнать командира поверженного легиона.

- Ты что..,  пришел поклониться Орлу?

Бывший король сельговов на мгновение нахмурился, затем улыбнулся, когда его глаза нашли жреща в полумраке комнаты.

- Я явился сюда, чтобы освежить свои воспоминания о славе, которую я заслужил, отобрав Орла у римлян. Ты, что, не помнишь, что мое племя воевало с захватчиками задолго до того, как ваш народ соизволил присоединиться к нам в нашей борьбе?

Священнослужитель, с грозным выражением лица, вышел из-за деревянного ящика со створками,  в котором он держал  Орла,.

- Я помню, что это ты вовлек нас в эту  войну, в результате которой погиб мой король и погибло достаточно людей, заставив вениконов вернуться обратно на свою землю. Если бы римляне напали на нас сейчас, а не забились  в свои форты  на стене, то я сомневаюсь, что у нас хватило бы сил им сопротивляться. К счастью для всех нас, но особенно для тебя, что у них, похоже, больше нет желания идти на север .

Кальг  кивнул, неохотно согласившись с этим доводом.

- Похоже, все устали от войны, жрец, кроме меня. Я все еще мечтаю о еще одной битве и еще одном побежденном легионе, после чего римляне уйдут на юг, поджав хвосты. Нам нужно только переманить их через стену на территорию вашего племени, и  тогда мы сможем взять их за яйца.

Священнослужитель  скривил рот.

-- Еще одной  битве, Кальг? Еще  об одном шансе пролить кровь моего народа за твои амбиции? Возможно, ты здесь уже не король, но ясно, что ты все еще питаешь честолюбие, которое приведет либо к уничтожению римской власти над севером их провинции, либо к разгрому племени вениконов  под их сапогами, если ты когда-нибудь добьешься того, о чем мечтаешь.

Он подошел вплотную к Кальгу, вытащив кинжал из своей мантии, чтобы показать сельгову острое лезвие клинка, и бывший король невольно отпрянул.

- Ты угрожаешь мне, жрец?

Священнослужитель глухо рассмеялся.

- Нет, Кальг,  нет. Если бы я хотел, твоей смерти, я бы просто шепнул на ухо нашему вожаку охотниц  Шраму, и он послал бы одну из своих Лисиц, чтобы разобраться с тобой. Представь себе позор того, что сельгов умирает от рук женщины. -  Он наклонился поближе к свергнутому королю, понизив голос.– И эти очень, очень злобные суки, Кальг, скорее всего отрубят тебе  яйца и оставят истекать кровью, чем предоставят  милость чистой смерти, и я бы  натравил их на тебя не задумываясь, чтобы избавить свое племя от риска,  что ты приведешь нас к еще большей катастрофе, если бы я не знал, что твоя смерть  и так близка. - Он снова поднял лезвие. - Нет, я показываю тебе этот священный нож, с помощью которого я совершаю свои обряды жертвоприношений и предсказаний, чтобы  ты увидел, с помощью чего  я получил  предсказание о  твоей гибели.

Кальг широко улыбнулся и недоверчиво покачал головой.

- Твое кровавое - предсказание может обмануть простаков из твоего племени, жрец, но у тебя не больше шансов предсказать, что должно произойти,  изучая  кишки мертвой овцы, чем у меня когда-либо снова начать  бегать. Можешь взять свои предсказания и высушить их на  солнце ...

Священнослужитель  снова засмеялся, повернув лезвие ножа, чтобы поймать свет лампы, и послать его  лучи на лицо Кальга.

- Солнце? Или, возможно, ты хотел сказать «сын», ребенок человека, которого в конце жизни постигла печальная перемена судьбы. Сын возвращается, Кальг…  Сын… ( по-английски слово сын и солнце звучат почти одинаково)

Священнослужитель улыбнулся ему без намека на тепло, и глаза сельгова прищурились, когда смысл его слов стал ему понятен.

- Что?

Улыбка  мгновенно исчезло с его лица, сменившись гневным рычанием, но если священнослужитель  и был смущен этим изменением, он это не показал.

- Я прочитал твою судьбу по печени невинного ягненка, Кальг, и по твоей реакции достаточно понятно, что ты слишком хорошо знаешь, о чем я говорю. Я принес животное в жертву, чтобы увидеть твою судьбу, Кальг, и когда я положил его печень на алтарь, я узнал три вещи о твоем будущем .