— Как ты думаешь, теперь все изменится?

    — Как это? — спрашивает Кейт, примеряя красное платье без бретелек, но бросает попытки втиснуть в него свою грудь, когда понимает, что у нее нет ни единого шанса застегнуть его. 

    — С Лексом и Чарли...

    — Ну, конечно. Я имею в виду, что они есть друг у друга, они практически съехались, и привет, у них будет ребенок. Плюс, святое дерьмо, представляешь, они поженились!

    — Но как ты думаешь, Чарли все еще будет, ну знаешь... тусоваться с нами?

    Запыхавшись, она стягивает с себя платье, оставаясь в одних кружевных фиолетовых стрингах и подходящем лифчике: — Эрик, что происходит?

    Я колеблюсь, что на меня не похоже. Мне всегда есть что сказать. Мне неоднократно говорили, что у меня нет фильтра, вообще никакого, но Кейт знает меня не так давно, и она не знает, что это не в моем характере. 

    — Я просто... понимаешь, она моя лучшая подруга. Я не хочу ее потерять, — бесстыдно говорю я, склонив голову, пытаясь понять, почему это меня так задевает. 

    — Кукла, посмотри на меня?

    Я поднимаю взгляд, Кейт смотрит на меня с выражением жалости на лице, но, черт возьми, серьезно, у нее отличные сиськи. Я имею в виду, как у Халли Берри. 

    — Они настоящие? — спрашиваю я, отвлекаясь. 

    — Что? Да! И я не имею в виду «посмотри на мои сиськи». Эрик, Чарли дорожит своей дружбой. Да, жизнь меняется, но к лучшему. Она всегда будет в твоей жизни.

    — Наверное. Могу я потрогать их, чтобы убедиться?

— Подожди, ты серьезно. Ты уверен, что ты не натурал?

    — Дорогая, пожалуйста, вагины меня пугают. Это слишком напоминает мне фильм «Внутреннее пространство», помнишь, с Мег Райан? Все розовое и похожее на слизь.

    Покачав головой в отвращении, она снова надела джинсы: — Никогда больше не говори мне «слизь». Честно говоря, Эрик, твой жаргон про вагину должен быть на уровень выше. И да, ты можешь, но сделай это быстро.

    Подтвердив, что они на самом деле настоящие, мы решаем отправиться на очень поздний обед, а потом пойти в кино. Кейт быстро становится моей любимой собеседницей. Мне просто нравится британское чувство юмора, к тому же, кроме Эммы, она — моя единственная незамужняя подруга. 

    — Ты все еще будешь называть Лекса «сэр»?

    — Я не знаю... да... думаю. Я не могу называть его Лексом в офисе, понимаешь?

    — Тебе когда-нибудь хотелось отшлепать его, когда ты называл его «сэр»?

— Что? Нет... никогда. Я никогда не смотрела на него так. Поверь мне, в те времена я видела слишком много его не очень хороших сторон.

    — Он когда-нибудь пытался к тебе подкатывать?

    Она громко рассмеялась: — Нет... кроме того незначительного замечания, когда он присоединился к нему и Виктории. Честно говоря, Эрик, все было не так. Он мой босс, и да, сейчас мы общаемся в одном кругу, но я люблю свою работу и восхищаюсь его интеллектом. Я многому у него научилась. Вот и все. А теперь вытаскивай свои мысли из канавы и давай заказывать, потому что я Хэнк Марвин.

    — Хэнк Марвин? Что это, черт возьми, такое? — мне нужен переводчик для Кейт, но я наслаждаюсь новыми фразами. 

    — Дерр, голодна!

    ***

    Утро понедельника наступило быстрее, чем вы успели сказать «по-собачьи». Черт, мне нужен секс. Сейчас ровно восемь тридцать, и у меня все готово для нашей встречи. Кофе сварен, а ассортимент выпечки для завтрака разложен на большом столе для совещаний. Проектор уже готов, так как Никки собирается представить свежую информацию о деле, в котором запуталась фирма. В восемь пятьдесят на точке входит Эмма. 

    — Привет, чика, что происходит?

    — Ничего, — тихо отвечает она. 

    Ха, странно. Она склоняет голову, делая вид, что погружена в бумажную работу. 

    — Выкладывай.

    — Что прости?

    — Почему ты ведешь себя как «что-то в моей киске»?

    — Эрик, ничего у меня в киске нет.

    — Ну, тогда, возможно, проблема в этом. Так что выкладывай сейчас, или я буду пилить тебя весь оставшийся день.

    Она вздохнула, понимая, что выхода нет. Когда дело доходит до вытягивания информации из людей, я прирожденный нытик. Либо я манипулирую разговором так, что в конце концов правда откроется. Моя мама говорит, что это мой скрытый талант, помимо всего прочего. Сняв на мгновение очки, она достает салфетку, пытаясь очистить линзы. 

    — Итак, я вроде как сделала кое-что, это стыдно. Я не могу даже думать об этом без желания заползти в нору и умереть.

    — ОМГ, ты помочилась на него?

    — Нет! Как ужасно. Хотя это было бы не так уж далеко. Я как бы... — она напрягает свое тело, не в силах вымолвить и слова, — я как бы, гм, пукнула во время секса.

    Она зарывает голову в руки, как будто это поможет ей забыть об этом. Бедная Эмма, когда дело доходит до того, чтобы перепихнуться с коллегами, ей не хватает знаний в сексуальной сфере. 

    — Как пукнул мудак или как пукнула киска?

    — Эрик, я не могу поверить, что ты только что сказал «пукнул мудак». Ее щеки пылают, а сама она развалилась на стуле. Ну, я не уверена, но не думаю, что это было так.

    — Ладно, так что проведи меня через это, но сделай это быстро, пока кто-нибудь не вошел в середине этого разговора, и не дай Бог, чтобы это был Тейт. Он бы отрезал мой член и подал его мафии.

    — Хорошо, — сделав глубокий вдох, она продолжает: — Итак, он хотел сделать это сзади, и это было здорово, верно? Но когда он кончил и вышел, я пукнула... и это было громко, как эхо в комнате.

    — Но разве это не нормально, когда воздух выходит из влагалища?

    — Я не знаю, так ли это? — спросила Эмма, задыхаясь. 

    Дверь скрипнула, и, пытаясь притвориться, что мы не об этом говорим, я выпрямила подставки перед собой. Слава Богу, это всего лишь Чарли. 

    — Ладно, это всего лишь Чарли. Она скажет тебе, что это нормально.

    — Кому сказать, что это нормально? — она подозрительно смотрит на нас, положив перед собой стопку манильских папок. 

    — Скажи Эмме, что пуканье фанатки — это нормально, — промурлыкала я. 

    — Что, черт возьми, такое пуканье?

— О, Кейт сказала, что так это называют британцы. Знаешь, после того, как парень вытаскивает тебя, и твоя вагина звучит так, как будто она пукает.

    Чарли кивает головой, ничуть не удивленная, что мы говорим на эту тему в такое время. За эти годы Чарли выработала иммунитет к тому, что вылетает из моего рта. Именно поэтому она — моя лучшая подруга. 

    — О... Понятно. Да, это случилось со мной однажды в колледже. Я была потрясена, ушла из его комнаты в общежитии и избегала встреч с ним любой ценой.

    — Отлично... это как раз тот совет, который был нужен Эмме.

    — Прости, Эмма... но это правда, — признается Чарли с грустной улыбкой. 

    — Что ты вообще здесь делаешь? — спросил я, зная, что Лекс провел ночь у Чарли, и, по словам Кейт, они теперь живут вместе, — Я думал, ты уже по колено в любовном соке Лекса?

    — Мне все еще нужно приходить на работу. Думаешь, я могу этим пренебречь? — спрашивает она, беря черничный. «Даниш» и поглощает его за пару секунд, — Кроме того, я уже была по колено в соке час назад.

    Эмма отпускает небольшой смешок, но он длится всего несколько мгновений, прежде чем входит Никки, а за ней Тейт и Бекки. Эмма переходит на другую сторону стола, прямо напротив Тейта, который выглядит несколько обиженным ее отдалением. Я что-то упускаю? Я думала, что они просто тайные приятели по работе.  

    Заметка для самостоятельного допроса Эммы сегодня вечером на занятиях по спин-классу. 

    Никки начинает собрание, и как будто ничего не изменилось, я сижу с широкой улыбкой на лице, записывая минуты, наслаждаясь этим моментом, прежде чем что-то еще решит измениться. 

    Остаток недели проходит практически так же, за исключением вечера вторника. Я прекрасно понимаю, что Чарли отвлекается и пытается найти утешение в других, и когда я говорю «другие», я имею в виду, что я снова трахнул свою бывшую.  

    Ладно, да, о чем я, блядь, думал?

Я имею в виду, я застал его за минетом с другим парнем, и позвольте мне сказать вам, я понятия не имею, что он в нем нашел. У него тело как у папы — совсем не порезанное. На самом деле, возможно, я видел намек на мужскую грудь. Тем не менее, это все равно был удар по моему самолюбию, простите за каламбур. Как только он выстрелил в меня, я понял, что совершил огромную ошибку.  

    Поэтому, чтобы забыть о плохой ошибке, сопровождаемой полным сожалением, я отшил Мигеля, этого великолепного официанта, на которого я давно положил глаз в Tapas on Tenth. Когда я говорю «великолепный», я имею в виду «великолепный Генри Кэвилл».

    Но есть одна проблема. Он огромный, и я не имею в виду его член. Он, конечно, огромен, как у ослов, но вот одна проблема — ну, скажем так, неаппетитный. Обычно я бы сразу позвонил Чарли, чтобы обсудить эту конкретную ситуацию, но сегодня Лекс приглашает ее на ужин, и я не думаю, что он оценит, если я позвоню Чарли, чтобы обсудить мою эпическую неудачу с минетом.

Опять же, перемены определенно не мой друг. 

    Итак, в течение недели из ада я все чаще посещаю социальные сети. Все те же старые отчаянные пытаются привлечь к себе внимание. Я обнаружил, что пишу в Твиттере нескольким красоткам. Один, в частности, этот парень — «Костяной рейнджер». Он забавный, на его профиле изображена ковбойская шляпа. Дзинь, дзинь, дзинь. Я представляю себе этого парня в одних трусах, сидящего голым на лошади. Он любит ролевые игры. Это просто весело, верно? Пока он не посылает мне прямое сообщение, и мы общаемся дальше. Ему нравятся те же вещи, что и мне, он дарит, и поэтому я навязчиво пишу ему сообщения каждую свободную минуту.  

    Мне еще предстоит увидеть товар, но давайте признаем, что я поверхностен. 

    Это будет препятствием для сделки.  

    ***

    — Добрый вечер, мастер Кеннеди.

    Ища утешения в привычном, я решаю навестить свою мать. Войдя в здание, я здороваюсь с Джерардом, швейцаром, и направляюсь к лифту. Как только я выхожу, у дверей меня встречает Малкольм, дворецкий моих родителей. Я люблю Малкольма, как дедушку, но, честно говоря, все эти «хозяин» должны храниться в спальне вместе с кляпом и кляпом-шариком.