Глава 19

Мейзи

— Почему у тебя фамилия Фарадей, а не Карлсон?

Хантер усмехнулся в трубку.

— И тебе привет.

Я молчала, ожидая, что он ответит.

Прошло больше месяца с момента исповеди на лестнице Хантера, и за это время он дал мне пространство. И ответы. Всякий раз, когда мне в голову приходил какой-нибудь вопрос, я звонила и спрашивала. Вчера я дважды звонила с вопросами о его большой семье. Сегодня я хотел узнать о его фамилии.

— Фарадей — девичья фамилия моей мамы, — сказал он. — Я сменил ее с Карлсон на Фарадей перед поступлением в медицинскую школу, потому что не хотел ходить за папиными фалдами в его альма-матер.

— Значит, ты был Фарадеем, а Эверетт был Карлсоном, хотя он и не был биологическим сыном твоего отца?

— Верно. Нелл заставила Эверетта сменить фамилию, когда выходила замуж за папу. Она хотела, чтобы у всех в доме была одна фамилия. Эверетт ненавидел это, пока не поступил в колледж, но потом, я думаю, он решил, что это не так уж плохо. Он разбрасывался именем отца, как конфетами на параде. Я не знаю, имело ли это значение для Эверетта или нет, но я не хотел никаких поблажек от профессоров или администрации. Так я стал Хантером Фарадеем.

Мне нравилась гордость Хантера и то, что он хотел преуспеть благодаря своим собственным достижениям. Я сомневалась, что его учителя сделали бы его любимчиком, но было восхитительно, что он достаточно заботился о том, чтобы добиться успеха благодаря своим собственным заслугам.

— В каком колледже ты учился? — спросила я.

— На северо-западе. Там тоже есть медицинская школа.

В моем сознании возник образ молодого Хантера, прогуливающегося по кампусу. Бьюсь об заклад, девчонки были без ума от начинающего доктора с сексуальной прической. Моя улыбка погасла при мысленном образе рук другой женщины, трогающих его волосы. У нас с Хантером не было разговора о прошлых любовниках, потому что это была одна из областей, которая была мне на сто процентов неинтересна.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

На данный момент у меня не было вопросов.

— Эм, нет. Пока.

— Ладно, — вздохнул он. — Пока.

Я повесила трубку и положила телефон на стойку в вестибюле. Его голос звучал грустно и одиноко. Должна ли я ему перезвонить? Может быть, пригласить его на ужин? Что он вообще ел в последнее время? Он готовил для себя или просто делал сэндвичи с арахисовым маслом и желе?

Хотя мне не нравилась мысль о том, что он будет питаться едой навынос, я не стала убирать свой телефон со стойки.

Как бы сильно я ни скучала по Хантеру, я не была готова принять его обратно.

Я все еще была слишком зла и разочарована.

Каждый раз, когда я думала о том, что он пришел в мое родильное отделение и не предупредил меня об одержимости Нелл, я краснела. Когда я представляла Хантера, живущего в Прескотте в течение года, работающего в больнице с моими друзьями, и не сказавшего мне об этом, мои руки сжимались в кулаки. Когда я вспоминала все ночи, когда он занимался со мной любовью и заключал меня в свои объятия, чтобы я заснула, горький привкус предательства наполнял мой рот.

Я не могла впустить Хантера обратно в свое сердце, пока эти чувства не исчезнут, что и стало причиной моих телефонных вопрос\ответ звонков вместо того, чтобы говорить с ним лично.

Я любила Хантера. Я скучала по Хантеру. Но он причинил мне боль, и теперь я держала его на расстоянии вытянутой руки.

В очередной раз мотель «Биттеррут» стал моим спасителем от эмоциональных потрясений в моей жизни. Я провела последний месяц, возвращаясь к своей обычной жизни до Хантера, надрывая задницу, чтобы закончить туристический сезон.

Заглянув в свою книгу бронирования, я пролистала страницы на выходные. Впервые за несколько месяцев там оказалась пара пустых комнат. Лето заканчивалось, и приближалась осень. Отдыхающие возвращались к работе, дети в школу, а я наслаждалась наступившим в начале сентября затишьем в работе мотеля.

Скоро начнется сезон охоты, и количество бронирований снова достигнет пика, но до тех пор у меня была пара недель, чтобы насладиться немного более медленным темпом. Я могла бы встретиться с Майло за нашим еженедельным кофе со сплетнями. По вечерам мы с Джиджи могли бы подолгу разговаривать по телефону. Я могла бы делать перерывы на обед с Хантером.

За исключением того, что я не встречалась с Хантером.

Прошло бы мое негодование быстрее, если бы мы проводили больше времени вместе? Найду ли я когда-нибудь то доверие, которого мне так не хватало? Может быть. Я вздохнула и прислонилась к стойке, подперев подбородок рукой. Моя убежденность держаться на расстоянии ослабевала.

— А ты как думаешь, Пикл?

Мой подрастающий щенок оторвал взгляд от сыромятной кожи, которую он грыз у моих ног. Его большие карие глаза моргнули один раз, прежде чем он вернулся к своему угощению.

— От тебя никакой помощи.

Не раздумывая, я подняла телефон.

Хантер ответил после первого гудка.

— Привет.

— Сегодня вечером я иду на футбольный матч. Это первый турнир в сезоне, и он всегда довольно веселый. Если ты собираешься на игру, то можешь сесть с нами. Я знаю, Коби это бы очень понравилось.

— А как насчет тебя? Тебе бы это понравилось?

Я кивнула.

— Я тебя не вижу, Блондиночка. Ты киваешь?

Я снова кивнула.

— Я собираюсь предположить, что это «да», и увидимся вечером. Пока.

Когда он повесил трубку, я отложила телефон и снова посмотрела на свою собаку.

— Теперь ты счастлив?

Он просто продолжал жевать. Пиклу, возможно, было все равно, что я только что открыла дверь, чтобы Хантер вернулся, но Коби был бы в восторге.

Мой маленький мальчик был так же сбит с толку, как и я. Он не понимал, почему прекратились ночевки или почему Хантера не было за нашим обеденным столом. Я ненавидела то, что все это повлияло на него, но, к чести Хантера, он сделал все возможное, чтобы уменьшить влияние нашего разрыва на Коби.

Хантер был на вечеринке по случаю дня рождения Коби на той неделе, когда рассматривалось судебное дело. Поскольку очень немногие из членов моей семьи разговаривали с ним, Хантер провел большую часть вечеринки в одиночестве. Но он все это время терпел ради Коби. Он стоически стоял в углу, наблюдая за мной, и улыбался всякий раз, когда я встречалась с ним взглядом. Он даже взял за правило извиняться перед моими родителями и братьями. Наконец, я сжалилась над ним и молча стояла рядом, пока мы смотрели, как Коби открывает подарки.

После этого Хантер договорился проводить время наедине с Коби пару раз в неделю. Они отправились на рыбалку на новой лодке. У них были свои собственные свидания за ужином в кафе. Однажды на выходных Хантер даже взял Коби в поход на своем заднем дворе.

Я сделала все возможное, чтобы объяснить это изменение как «взрослые штучки», но Коби на это не купился. Он знал, что ситуация была напряженной. Я просто не знала, как еще описать ситуацию так, чтобы он понял. Как вы объясните четырехлетнему мальчику важность доверия? Или как трудно прощать? Или какой вред его биологический отец нанес моему сердцу?

Еще один вопрос возник у меня в голове, и я взяла свой телефон.

Хантер снова ответил сразу же.

— Ты звонишь, чтобы забрать свое приглашение на игру? Потому что, если это так, я вешаю трубку.

— Нет. — Я улыбнулась, но заколебалась, прежде чем задать свой вопрос. — Мне было, эм, интересно, знаешь ли ты, почему Эверетт не хотел быть отцом.

Эверетт был так непреклонен в том, что не хочет быть отцом ребенка настолько, что был готов убить меня. За этим должна была стоять какая-то причина. Чего-то мне не хватало. Потому что кто бы не захотел Коби?

Хантер глубоко вздохнул.

— Я не знаю. Хотел бы я иметь для тебя ответ, но у меня его нет. Может быть, потому, что его собственного отца никогда не было. Может быть, потому, что Нелл сама была дерьмовым родителем. Может быть, потому, что он был слишком эгоистичным. Я не знаю, почему он не хотел детей.

— Хм. — Я хотела другого ответа. Более определенного.

— Мейзи, он многое упустил и никогда этого не узнает.

Это была правда.

— Ладно. Я лучше отпущу тебя.

Он остановил меня прежде, чем я успела повесить трубку.

— Мэйзи?

— Да?

— Я знаю.

— Знаешь что?

— Я знаю, как многого бы я лишился, если бы у меня не было Коби. Или тебя.

Комок подкатил к моему горлу. Вместо того чтобы попытаться избавиться от него, чтобы заговорить, я просто повесила трубку.

Потом я подумала об Эверетте, о детстве Нелл и Хантера, надеясь, что мне придет в голову другой вопрос, и я смогу перезвонить ему.

— Мамочка! Мамочка, там Хантер! — Коби вскочил со своего места на футбольном стадионе и начал махать рукой.

Когда Хантер заметил нас со своего места у подножия трибун, он помахал в ответ и неуклюже направился к переполненной лестнице.

— Ты знала, что он приедет? — спросила Джиджи со своего места позади меня.

Я повернулась и кивнула.

— Я пригласила его посидеть с нами.

Она усмехнулась. Джиджи только и делала, что поддерживала мой разрыв с Хантером. Она знала, что мне нужно некоторое время, чтобы разобраться со всеми его секретами, но через месяц она решила, что мое время вышло.

Я обернулась, чтобы посмотреть, как Хантер начал подниматься по лестнице. Мы находились примерно в семи рядах от ограждения, отделявшего трибуны от поля. Достаточно высоко, чтобы у меня было время тщательно осмотреть Хантера, пока он поднимался.

На нем были джинсы и темно-синий свитер — наряд настолько простой и скучный, что скорее подчеркивал его сексуальную привлекательность, чем умалял ее. Он закатал рукава своего свитера, обнажив загорелые мускулистые предплечья. Его джинсы были выцветшими на ногах, и с каждым шагом вверх по трибунам его толстые бедра натягивали джинсовую ткань, обтягивая мощные ягодицы. Три женщины, поднимавшиеся по лестнице следом за Хантером, не сводили глаз с его великолепной задницы.