— У тебя есть дом? — спросила Фелисити.

— Да, я строю один в предгорьях.

— Вверх по Фан-Маунтин-роуд? — спросил Сайлас.

Хантер кивнул.

— На самом деле бригада заканчивает работу на этой неделе. Я остановился в мотеле, пока они заканчивали строительство.

Хэй! Это хоть что-то, что я действительно знаю о своем парне. Очевидно, единственное, о чем ему хотелось говорить со мной — это о своем доме.

— Тебе нравится в больнице? — спросила Сабрина.

— Очень даже. Одна из лучших, в которой я когда-либо работал. Он маленькая, но хорошо оборудованная. — Хантер оглянулся и улыбнулся Саре и Джиджи. — Это и еще у меня потрясающие коллеги.

Разговор продолжался, а вместе с ним и мое разочарование. Через тридцать минут после начала родео команда мероприятия сменила гонки на бочках¹⁰ на катание на лошадях без седла, и я отчаянно нуждалась в перерыве.

Я встала и наклонилась за своей сумочкой.

— Я собираюсь спуститься и взять что-нибудь на ужин.

Хантер поднялся со своего места.

— Тебе нужна помощь?

— Я принесу, — сказал Бо. — Коби, хочешь пойти со мной за хот-догами?

— Нет, я…

— И чипсами! — Коби бросил своих товарищей по играм в пользу своего дяди.

— Ребята, вы чего-нибудь хотите? — спросил Бо меня и Хантера.

— Я могу сама, правда, — настаивала я, но Бо только покачал головой.

— Если ты плохо себя чувствуешь, тебе следует остаться. Я все равно голоден. Вернусь в мгновение ока. — Он посадил Коби к себе на плечи, и они спустились по лестнице, украв у меня передышку.

Я плюхнулась обратно на скамейку и пнула свою сумочку под сиденье. Рука Хантера снова легла на мои плечи, и я устремила свой взгляд на родео. Всадник устраивался верхом на лошади в желобе на дальней стороне арены.

Несколько минут спустя прозвенел звонок, и ворота желоба распахнулись, когда лошадь, взбрыкивая, выбралась наружу, ее задние копыта были по меньшей мере в шести футах от земли. Свободная рука всадника метнулась назад, чтобы сохранить равновесие, когда он пытался удержаться в седле, но лошадь была слишком сильной. Одним резким рывком всадник отлетел в сторону, потеряв хватку.

Но прежде чем он успел отскочить от лошади, животное повернулось и снова взбрыкнуло, ударив копытами в бок всадника. Лошадь снова двинулась с места, но всадник — нет. Он лежал неподвижно, уткнувшись лицом в грязь.

В толпе сразу же воцарилась тишина, когда люди присели на краешек своих кресел. Все взгляды были прикованы к неподвижному телу. Единственное движение было со стороны команды родео, которая загоняла брыкающуюся лошадь на противоположную сторону арены, чтобы освободить ее от ремня на боку.

В то же самое время, когда лошадь выбежала с арены, примчалась окружная скорая помощь.

Хантер встал и достал из кармана ключи от моей машины, бросив их мне на колени.

— Я спускаюсь вниз.

— Хорошо. — Я кивнула, благодарная за то, что Хантер был врачом. Когда я убрала колени с дороги, Хантер проскользнул мимо. — Я просто оставлю ключи от твоего грузовика в бензобаке.

Он махнул мне прямо перед тем, как спуститься по ступенькам, перепрыгивая через две за раз. Когда он уперся в перила, то ухватился руками за верхнюю перекладину и перепрыгнул через край, спустившись на шесть футов в грязь. Затем он подбежал, чтобы присоединиться к врачам скорой помощи и оценить состояние всадника.

На трибунах стояла мертвая тишина; даже дети перестали шуметь. Мы все просто сидели совершенно неподвижно и смотрели, как бригада скорой помощи и Хантер привязали всадника к носилкам и погрузили его в машину скорой помощи, направлявшуюся в больницу.

Облегчение наступило прямо перед тем, как двери машины скорой помощи закрылись, а водитель поднял руку и помахал.

Сотни облегченных вздохов присоединились к раннему вечернему ветру.

— Я надеюсь, с ним все в порядке, — сказала Сабрина.

Я кивнула.

— Я тоже.

Мы сидели, прижавшись друг к другу, когда ведущий попросил минуту тишины перед возобновлением родео.

Несчастный случай притупил настроение толпы и вызвал у меня еще более сильное желание сбежать. Джиджи хотела бы услышать полную историю о моих отношениях с Хантером, но у меня не было ответов. Больше нет.

— Я, пожалуй, пойду. — Я схватила свою сумочку.

— Ты уверена? — спросила Сабрина.

— Что? Пока нет, — сказала Джиджи. — Нам нужно поговорить.

Я проигнорировала их протесты и помахала на прощание.

— Я позвоню тебе позже. Обещаю.

Сбегая трусцой вниз по лестнице, я встретила Бо и Коби, когда они поднимались по трапу на трибуны.

— Куда ты направляешься? — спросил Бо.

— Домой. Коби, приятель, пошли. — Я толкнула его в другую сторону.

— Но, мамочка! — заскулил он. — Я пока не хочу уходить.

Я схватила его хот-дог.

— Я знаю, но пришло время.

— Мейз…

Я оборвала Бо и продолжила идти.

— Я позвоню тебе позже.

Он нахмурился, но отпустил меня.

— Я хотел поиграть, мамочка, — запротестовал Коби, тащась рядом со мной.

— Я знаю, но на сегодня мы все закончили играть.

Уголки его губ опустились, и он заплакал.

Дерьмо. Могу ли я тоже заплакать? Теперь я чувствовала себя виноватой за то, что испортила вечер своему сыну.

Я остановилась, чтобы опуститься на колени рядом с ним.

— Мне жаль, Коби. Мне действительно жаль, но нам нужно уходить. Я заглажу свою вину перед тобой. Как насчет того, чтобы перед уходом съесть печенье у Наны?

Он кивнул и прижался к моей груди.

Я крепко обняла его, прежде чем встать и взять за руку, когда мы шли к маминому киоску.

— Привет! — Улыбка мамы погасла, когда она увидела мое лицо и слезы Коби. — В чем дело?

— Мы уходим. Можно мне взять с собой пару печений?

— Конечно. — Она выбрала любимое шоколадное печенье Коби с M&M's. — Где Хантер?

— В больнице с тем наездником.

Она замерла и посмотрела на меня виноватыми глазами.

— Ты знала, — догадалась я. — Ты знала, что он был врачом.

Она кивнула, и ее лицо побледнело.

— Мама, почему ты мне не сказала?

— Я знала, что ты не дашь ему ни единого шанса.

Я усмехнулась.

— Да. Ты была права насчет этого.

— Мне жаль, милая. Я не сказала тебе сразу, потому что хотела, чтобы у него был шанс завоевать тебя. Потом это продолжалось так долго, что я подумала, может быть, ты знала и не возражала против этого.

— Нет, я не знала. — Я взяла печенье из ее рук и сунула его в свою сумочку. — Как ты могла мне не сказать? Ты из всех людей? Ты видела, как трудно мне было справляться со всем после сама-знаешь-кого. Я ожидала, что ты понимаешь, когда никто другой не поймёт.

Она опустила голову.

— Ты права. Я должна была сказать тебе.

Я открыла рот, чтобы продолжить ругаться, но вместо этого предпочла заткнуться. От ссор с мамой у меня всегда болел живот, а у меня и так было достаточно проблем.

Я была сбита с толку и зла.

Я была напугана.

Настоящие эмоции смешивались с эмоциями из прошлого, и я не знала, как в них разобраться.

— Мы можем поговорить позже, — пробормотала я. — Пошли, приятель.

Я повела Коби на парковку, и каким-то чудом мне не пришлось ходить взад и вперед по каждому проходу, чтобы найти, где Хантер припарковал мою машину. Я нажала на брелок, и задние фонари вспыхнули в конце ряда. Мы загрузились, и, пристегнув Коби и жуя его хот-дог, я выехала из ворот ярмарочной площади и поехала.

Я поехала домой.

— Папа? — позвала я, входя в дом своих родителей.

— Сюда!

Коби пробежал мимо меня в гостиную.

— Дедушка!

Я нашла папу в его глубоком кресле, одетого в клетчатую пижаму и поношенную футболку. На прикроватном столике стояла бутылка «Будвайзера». Она стояла рядом с пультом от телевизора и пустой тарелкой от ужина, который мама, вероятно, приготовила перед отъездом на ярмарку.

Коби забрался к папе на колени и тут же сунул ему пульт.

— Мы можем посмотреть мультики?

— Конечно, внучек. — Папа достал один из записанных для Коби диснеевских фильмов.

— Тачки! — Коби радостно зааплодировал и сполз со стула, растянувшись на полу, подперев подбородок руками, полностью поглощенный своим любимым мультфильмом.

— Что вы, ребята, здесь делаете? — спросил папа. — Я думал, ты будешь на родео.

Я покачала головой и опустилась в мамино кресло рядом с его.

— Я не хочу говорить об этом.

— Хорошо. Все в порядке?

Я пожала плечами.

— Мне просто… — я поискала подходящее слово. — Грустно.

— Что случилось, милая?

Мои глаза наполнились слезами в тот самый момент, когда слова полились потоком. Я рассказал папе все о Хантере, опустив детали рейтинга R¹¹ и используя кодовое имя Эверетта. Но в остальном я сняла с себя все это бремя — с того момента, как Хантер вошел в мой мотель, и до того, как он бросился на помощь на родео.

Когда я закончила, папа сделал то, что у него получалось лучше всего. Он не комментировал и не давал советов. Он не ругал Хантера за то, что тот хранил секреты. Он просто жестом пригласил меня сесть в его кресло, чтобы обнять.

И точно так же, как я делала бесчисленное количество раз до этого — будучи больной, будучи девочкой с ободранными коленками или беременной женщиной с очень тяжелым сердцем, — я встала со стула и прижалась к нему.

Потому что даже в двадцать девять лет я все еще нуждалась в своем отце.

— Все будет хорошо, — сказал он мне в макушку.

Я поверила ему.

— Ты прав. Мы можем остаться здесь на ночь?

— Как я всегда говорил тебе, милая, это твой дом. Приходи и уходи, когда тебе заблагорассудится.

Я улыбнулась и крепче прижалась к его груди, позволяя папиным объятиям успокоить мои нервы.

Сегодня вечером я отодвинула свои тревоги в сторону.

И когда мой телефон зазвонил от звонка Хантера, его я тоже отложила в сторону.

Розовая. Белая. Красная. Желтая. Оранжевая.

Розовая была следующей. Я схватила розовую петунию из коробки и засунула ее в ямку, которую только что выкопала.

Это было на следующее утро после родео, я поливала цветочную клумбу под вывеской гостиницы. Коби был с моими родителями в воскресной школе, а я вернулась в гостиницу, чтобы погрузиться в работу.