Лёгкая вспышка удивления отразилась на его лице. Это длилось недолго, поскольку он скрыл это подергиванием горла и обычной отчужденностью, когда сказал:

– Я заплачу за платье. Переодевайся.

Он задернул занавеску, и я прислонилась к зеркалу, чтобы сделать прерывистый вдох.

Я сделаю тебя ею.

Моё сердце уже целую вечность не билось так сильно.

У нас со Спектром была одна общая точка зрения.

Отсутствие эмоций сквозило в каждом его действии, в том, как он одевался и говорил – в точности его слов, холодности его взгляда, четких линиях его черных рубашек. Казалось, что внутри он был мертв, но внешность может быть обманчивой.

Я, напротив, чувствовала слишком много и не знала, что делать с наплывом эмоций, которые тянули меня в пропасть.

И, в конце концов, мы оба скрывали, кем мы были, с помощью нашего искусства.

Несуществующий и загнанные.