ГЛАВА

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ЛЕОРА

Проходят дни, и мы погружаемся в рутину.

Ритм приносит успокаивающую стабильность, каждый день окрашен общими смешками и интимными моментами.

Появляется чувство защищенности и принадлежности, как будто я прошла точку невозврата с ним.

Он еще не знает этого, но в каком-то смысле Лукас исцеляет все разрушенное внутри меня, и я наконец-то снова начинаю чувствовать себя цельной личностью.

Никогда не думала, что буду испытывать к нему такие чувства или что он будет испытывать ко мне что-то, кроме раздражения.

С момента нашей ссоры, которая привела к тому, что мы наконец-то высказали свои чувства, все было как во сне.

Как будто включили выключатель.

С каждым нежным жестом, с каждым украденным взглядом он показывает мне то, что я никогда не думала, что возможно.

Как будто наша связь глубже, чем можно выразить словами, как будто он восстанавливает кусочки моей души, которые были разорваны задолго до того, как он появился в моей жизни.

Он умеет заставить меня почувствовать, что меня лелеют, видят и ценят.

Не просто такой, какая я есть в его глазах, а такой, какой я становлюсь, когда он рядом со мной.

Но будет ли это продолжаться долго? Должна ли я быть счастлива в данный момент и не думать о договоре и тикающих сроках?

У меня так много вопросов. Жаль, что здесь нет моих девочек; мне нужно, чтобы они подтолкнули меня, помогли и подсказали, что делать. Поэтому я беру телефон и пишу им.

Я:

Я скучаю по вам.

Аделин:

Я скучаю по тебе еще больше, детка.

Софи:

Я тоже по тебе скучаю, детка.

Как ты?

Аделин:

Да, как дела с мужем?

Все еще раздражает?

Я:

Ну, вообще-то...

Аделин:

ТЫ СПАЛА С НИМ?

Мой телефон тут же начинает звонить, и я смеюсь, когда вижу, что имена Аделин и Софи всплывают в групповом звонке.

— Привет! — Отвечаю я с улыбкой.

— Выкладывай. — Быстро говорит Аделин, и я выкладываю.

Я рассказываю им обо всем, что произошло, начиная с событий в Париже и того, как появился Джон, а Лукас узнал об этом. Затем я рассказываю о нашей ссоре и о том, как она подтолкнула нас к тому, чтобы быть вместе. В конце я произношу на его губах свое имя: Леора Аюб.

Никто не говорит около десяти секунд.

— Я знала это. Я знала, что это перерастет во что-то большее, после того как увидела, как он смотрел на тебя во время приема. Я знала, что это лишь вопрос времени. — Говорит Софи, и я слышу улыбку в ее голосе.

— Как он на меня смотрел?

На этот раз говорит Аделина.

— Как будто ты была чем-то, созданным в его мечтах.

Это невозможно.

Во время свадьбы казалось, что я — обуза, от которой ему не терпится избавиться.

— Ты влюбилась в него? — Спрашивает Софи.

Я не отвечаю несколько ударов сердца, и мне кажется, что именно это выдает правду.

Я знаю, что влюбилась, но не могу сказать об этом вслух.

— О, Habibti. — Начинает Аделина, ее голос такой мягкий, что я вздрагиваю. — Ты ему рассказала?

— Нет, еще нет. — Наконец шепчу я. — Я не знаю, как это сделать. У нас все еще есть соглашение. А что, если это только до истечения годичного срока? Кроме того, до открытия еще столько всего нужно сделать, а его дядя очень болен. Я не хочу усугублять его стресс.

Обе вздыхают, но, кажется, понимают.

— Я понимаю, и вы делаете это в своем собственном темпе, но, как я слышала, этот человек полностью влюблен в тебя. Как он может не любить? Ты невероятная Леора. Когда человек по-настоящему узнает твое сердце — просто невозможно не полюбить.

От слов Аделин у меня по всему телу разливается тепло.

Мне так повезло, что я имею честь называть их своими лучшими друзьями — не знаю, что бы я без них делала.

— Я люблю вас. — Говорю я им, потому что это действительно так.

— Мы тоже тебя любим. — Отвечает Софи, прежде чем сменить тему. — А теперь расскажи нам подробности. Насколько он большой?

Я слишком потрясена, чтобы ответить сразу. Я никогда не думала, что Софи будет задавать этот вопрос; я ожидала, что его задаст Аделин.

Прежде чем я успеваю ответить, Аделин вклинивается в разговор, призывая меня ответить на вопрос, что я и делаю.

— Огромный.

Открытие отеля состоится через три дня, а мне нечего надеть.

Я переехала в его комнату, но часть своей одежды оставила в старой комнате, так что у меня два шкафа. Я роюсь в своем гардеробе, наполненном невероятными вещами, но ничто не кажется достаточно подходящим для этого события.

Лукас прислонился к дверному косяку, на его губах играет его фирменная ухмылка. После того как я переехала в его комнату, он помог мне перенести мою повседневную одежду.

Наверное, я должна сказать «нашу комнату» — он расстраивается каждый раз, когда я произношу слово «твоя».

Мы переместили его дорогие костюмы, чтобы они висели рядом с моими платьями в гостевой комнате, и у нас осталось два гардероба.

— Я не знаю, что надеть. — Ворчу я, в моем голосе звучит смесь разочарования и тревоги.

Он тихонько хихикает, явно забавляясь моей паникой.

— Леора, у тебя больше одежды, чем у большинства людей. Я сам в этом убедился. Уверен, ты что-нибудь найдешь.

Я хмыкаю, бросая отвергнутое платье на кровать.

— Тебе легко говорить, мистер «У меня все под контролем».

— У меня не все под контролем, разве я тебе не говорил? Видимо, Мишель убедил весь совет, что идеальное время для голосования — во время долгожданного открытия.

Я никогда не ненавидела человека так сильно, как ненавижу Мишеля.

Лукас говорил мне, что с ним все в порядке и он совсем не напряжен. Но каждый раз, когда я вижу, как он работает, его колено подпрыгивает вверх-вниз, и он постоянно с чем-то возится.

— Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я, когда Лукас отталкивается от дверной рамы и идет ко мне.

— На данный момент я ничего не могу сделать. Что бы они ни решили, так тому и быть. Я сделал все, что мог. — Говорит Лукас, но его слова не соответствуют напряжению, написанному на лице.

Я протягиваю руку и беру Лукаса за руку, притягивая его ближе.

— Лукас, ты неустанно трудился ради этого. Твоих усилий более чем достаточно, и все это знают. — Успокаиваю я его, пытаясь передать через прикосновение силу и уверенность, которые я в нем испытываю.

Его глаза встречаются с моими, и я вижу, что в них все еще таится сомнение.

Его плечи, обремененные грузом ответственности, слегка опускаются.

— Я просто не хочу тебя разочаровывать.

Я осторожно приподнимаю пальцем его подбородок, заставляя посмотреть прямо мне в глаза.

— Ты никогда не разочаруешь нас. Я больше, чем горжусь тобой, Лукас. Мы все гордимся.

По его лицу расплывается теплая, благодарная улыбка, и он притягивает меня к себе.

— И, хотя я ничего не могу сделать с их мнением обо мне, — продолжает Лукас, его голос стал более легким, — я, по крайней мере, могу помочь тебе. У меня есть кое-что для тебя. На самом деле, оно у меня уже около недели.

Его глаза искрятся озорством.

Меня разбирает любопытство, и я прекращаю свои бешеные поиски и поворачиваюсь к нему лицом.

— О чем ты говоришь?

Он ухмыляется.

— Сейчас увидишь. Просто подожди здесь.

Он выходит из комнаты, а я остаюсь гадать, что же он задумал.

Через минуту Лукас возвращается, держа в руках три коробки. Одна из них больше остальных. Он ставит их на кровать и начинает передавать мне по одной.

— Открывай. — Призывает он.

Я вскрываю первую маленькую коробочку и обнаруживаю там прекрасное бриллиантовое колье.

Должно быть, оно стоило целое состояние.

Мое сердце вздрагивает, и я удивленно поднимаю на него глаза.

Лукас кивает.

— Это для тебя, чтобы ты надела на открытие.

Он протягивает мне вторую из небольших коробок, и я открываю ее, обнаруживая пару элегантных серебряных сережек, идеально подходящих к ожерелью.

— Лукас, они потрясающие, — шепчу я, тронутая его заботой, — но это слишком много, я не могу...

— Можешь. — Спокойно говорит он, и, должно быть, у меня на лице появляется забавное выражение, потому что он снова хихикает.

— Они тебе нравятся?

— Мне они нравятся.

— Я рад, но мы еще не закончили.

Он жестом показывает на большую коробку, и я с нетерпением поднимаю крышку.

Внутри оказалось самое красивое вечернее платье, которое я когда-либо видела.

Оно глубокого кроваво-красного цвета, с замысловатыми кружевными деталями вокруг груди и струящейся, неземной юбкой, которая переливается на свету.

Я потеряла дар речи от его красоты.

Лукас гордо улыбается.

— Ты будешь носить это. — Его голос мягкий и наполненный нежностью. — Ты знаешь, что я думаю о тебе в красном. — Говорит он, и я чувствую, как мое лицо краснеет.

Меня так переполняют благодарность и любовь, что я не могу сдержать слез.

— Лукас, тебе не нужно было делать все это.

Он берет мои руки в свои и смотрит мне в глаза.

— Я хотел. Я хотел убедиться, что ты чувствуешь себя самой красивой женщиной в мире — именно такой, какой я тебя вижу.

Я крепко обнимаю его, мое сердце разрывается от того, что я могу описать только как любовь.

— Ты потрясающий, Лукас.

Он целует меня в макушку.

— Я стараюсь.

Я вздыхаю и прижимаюсь к нему еще сильнее, и он на секунду застывает, а потом наклоняется, шепча мне на ухо:

— После открытия я отвезу тебя домой и сорву это платье с твоего тела.

У меня перехватывает дыхание, когда он целует мою шею.

— Затем я сниму с тебя белье, которое ты будешь носить, используя только свои зубы, пока на тебе не останутся только украшения и туфли на каблуках.

Он лижет раковину моего уха, и мое дыхание останавливается.

— А потом? — Спрашиваю я с дрожащим дыханием.

— А потом я...

Его телефон прерывает момент, и когда он смотрит на него, то ругается под нос.

Он наклоняет телефон так, чтобы я могла видеть имя на дисплее:Аmmо Антуан.

— Я должен ответить. — Говорит он, оставляя меня стоять в моей комнате, разгоряченную и взволнованную.

Но не раньше, чем я хорошенько рассмотрела его: он тоже был весь горячий, возбужденный и твердый.