Когда-нибудь мне суждено найти свою пару, но в последние годы я был слишком занят, чтобы активно искать ее.

— Ладно, но давай на секунду станем серьезными.

Голос Леоры возвращает меня к реальности.

К реальности, в которой я женат на девушке, которую едва знаю.

Я не могу не думать о том, что моя мама была бы разочарована во мне, хотя я делаю это ради нашего имени и наших отелей.

В ее сердце было столько любви, но она не любила ничего, связанного с бизнесом, — она считала, что это портит людей; что, когда в дело вмешиваются деньги, это отнимает у них ценности и мораль.

Неужели я превратился в человека, которого она презирала?

При этой мысли меня охватывает чувство вины. Но я беру себя в руки и рассказываю Леоре более реалистичную историю, которую мы можем использовать.

— Мы начали общаться полгода назад. Я случайно нашел тебя в социальных сетях, подумал, что ты красивая, и «залез в твои сообщения». Мы начали общаться каждый день, шутить и делиться тем, чем никогда не делились ни с кем, и в процессе постепенно влюбились друг в друга. Во время моей командировки в Нью-Йорк три месяца назад мы наконец встретились. Мы сразу поняли, что хотим быть вместе. Когда ты знаешь - ты знаешь. Поэтому я отвел тебя на красивую крышу и сделал предложение под звездным небом. Ты согласилась, и теперь ты здесь. Мы оба решили не устраивать пышную свадьбу, но Антуан удивил нас небольшим праздником.

На ее лице появилось разочарованное выражение. Игривый блеск, который был раньше, кажется, исчез.

— Хорошо. — Она смотрит на меня вопросительно. Как будто она почувствовала во мне изменения и хочет знать, почему. — Лукас, ты...

Мой телефон звонит, прерывая ее. Я смотрю на телефон и вижу, что звонят от входной двери.

— Похоже, наша пицца уже здесь. — Я быстро оправдываюсь.

Передавая деньги, я чувствую облегчение от того, что меня прервали.

— Пиццу привезли. — Говорю я, ставя ее на журнальный столик. — Голодна?

Леора улыбается, и ее большие зеленые глаза загораются, когда она кивает.

— Умираю с голоду.

Я иду за бутылкой вина.

— Белое или красное?

— Белое, пожалуйста.

Я выбираю Chapoutier Roussanne и несу его к столу с двумя бокалами.

Мы поглощаем пиццу, и по мере того, как мы едим, прежнее напряжение рассеивается, и разговор между нами течет легко.

Я узнаю, что Леора не любит морепродукты и черный кофе, она предпочитает капучино, и что у нее своеобразная одержимость фильмом под названием «Mamma Mia».

Когда она узнала, что я понятия не имею, о чем она говорит, ее лицо озарилось энтузиазмом, и она начала оживленно описывать фильм и то, что мы должны посмотреть его вместе.

Слушать, как она рассказывает об этом с такой страстью, было странно, и я почувствовал, что втягиваюсь в ее волнение.

Честно говоря, фильм звучит неплохо.

Когда разговор затихает, она поворачивается ко мне, ее глаза пытаются скрыть опасение.

— Лукас, могу я тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты узнал меня, когда я подошла к тебе в клубе?

Ее вопрос застал меня врасплох.

— Нет, не узнал. — Отвечаю я, стараясь говорить непринужденно, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко от того, что я действительно сначала узнал ее.

Я вспомнил ее, как только увидел. Как я мог забыть такое лицо, как у нее?

Я вижу, как она опускает плечи и переводит взгляд на тарелку, стоящую у нее на коленях, и тень разочарования проступает на ее лице.

Черт, неправильный ответ.

— О.

Она молчит несколько секунд, кажется, погрузившись в глубокую задумчивость.

Когда она поднимает на меня глаза, ее брови нахмурены, а позвоночник напряжен, как будто она набирается храбрости.

— Тогда почему ты вел себя как полный придурок?

В ее голосе звучит гнев, а в зеленых глазах горит огонь.

Я?

Придурок?

Ладно, давайте вернемся назад.

— Ты бросила в меня бокал. — Отвечаю я.

— Потому что ты был груб!

Ее голос слегка повышается, и девушка, которая несколько минут назад выглядела грустной, теперь сменяется враждебной.

— Ты бросаешь бокал в каждого, кто тебе грубит? Или только в парней, выбранных для твоих «миссий», Леора? Так ты поступаешь, когда не получаешь своего?

— Прости?

— Я подслушал, как ты и твои маленькие друзья разговаривали. Ты подошла ко мне только для того, чтобы выполнить задание и использовать меня.

Я говорю совершенно искренне, и мои слова повисают в воздухе.

Люди использовали меня и раньше, когда я был моложе, — либо за деньги, либо для того, чтобы сделать скачок в карьере.

Потом они бросали меня, как горящую спичку.

Я привык к такому поведению и не позволю ему повториться.

Ее удивление очевидно, и я внутренне улыбаюсь.

Лукас, один.

Леора — ноль.

На мое замечание ее глаза темнеют и становятся почти такими же, как мои.

Она встает, стиснув зубы и сжав руки в кулаки.

— Я использовала тебя? — Огрызается она, указывая на меня пальцем. — Это «пари» было для того, чтобы я обрела уверенность в себе, поговорив с мужчиной после того, как мой бывший изменил мне.

Ее бывший изменил ей? Внезапно я вспоминаю подслушанный разговор о некоем Джоне, которого я считал придурком, и, похоже, я был прав.

Я чувствую, как сжимается моя челюсть.

Ее глаза вспыхивают.

Если бы взгляды могли убивать, я бы сгорел на месте.

Я пытаюсь снять напряжение, чтобы мы могли все обсудить.

— Леора, откуда мне было знать о...

— Оставь это. — Прерывает она, ее голос прорезает напряжение. — Это не оправдывает твое поведение.

В комнате воцаряется тишина, тяжелая от невысказанных слов, и в этот момент я не знаю, как именно реагировать.