ГЛАВА 28

Нет такой обязанности, которую мы так недооцениваем,

как обязанность быть счастливым. Будучи счастливыми,

мы сеем анонимные блага на весь мир.

Роберт Луис Стивенсон

БАСТИАНО РОМАНО

Дни без Винса: 6

— Сыграй мне что-нибудь.

Мы с Ари сидели на моем кухонном острове, держа в руках по пакетику сока. Я провел день в поисках Винсента. Она провела день, заботясь о Тесси и, по ее словам, отвечая на вопросы Тесси о дяде Винсе.

А в четыре утра, как по часам, я приходил домой и вместе с ней выпивал пакетик сока. Наша версия ночного коктейля. Иногда мы разговаривали. Иногда мы целовались. Иногда мы делали и то, и другое.

Я выбросил пакет с соком в мусорное ведро.

— Ты первая.

— Я не играю на пианино. — Она потянула за низ своей рубашки - моей рубашки, - и я задумался, носит ли она что-нибудь под ней.

Я бы выяснил это через минуту.

Я выбросил ее пакет с соком в мусорное ведро.

— Я знаю.

— Тогда... что?

Она позволила мне подвести ее к пианино, и когда я постучал по его крышке, она бросила на меня сомнительный взгляд, прежде чем запрыгнуть на него. Я приберег это пианино для Эверетта, но все расследования, которые я проводил в отношении Эльзы, оказались пустыми, и я так и не смог найти что-то, что могло бы задеть голову Эльзы. Даже с деньгами, которые она якобы кому-то задолжала.

Когда Винсент ушел, а все наши поиски оказались пустыми, моя надежда упала куда-то в глубину души, и этот ублюдок, вероятно, был размером с горошину. А может, и меньше, как сердце Эльзы.

Я прижал руку к коленям Арианы и раздвинул их пошире. Ее ноги раздвинулись, и ухмылка скривила мои губы от отсутствия трусиков.

Такой прекрасный отвлекающий маневр.

Больше чем отвлечение.

Я подавил этот голос. Тот, который говорил мне, что нужно рискнуть с Арианой, что она не Эльза, что я могу ей доверять.

Ты уже доверяешь ей.

— Я сыграю на клавишах пианино, — я обхватил пальцами ее икры и раздвинул ее ноги пошире, — если твои пальцы сыграют ту же мелодию на твоей киске.

— Что? — Ее нижняя губа слегка приоткрылась, забавляя меня.

Я положил ее руку на киску, потер пальцами и начал выводить крошечные кружочки на клиторе.

— Ты сегодня медлительная или это обычное дело?

Она вздохнула и закрыла глаза, ускоряя свои движения.

— Всегда придурок.

— Ты думала, что сможешь изменить меня?

В каком-то смысле так и было. Она заставила меня захотеть ее. Я не просто хотел трахнуть ее. Я хотел ее. Всю. Все, что она могла бы мне дать. Опасная территория, учитывая, что в последний раз я чувствовал себя так...

Только в этот раз все было по-другому.

Влюбленность в Эльзу была похожа на пробежку в парке; с Арианой - и я отказывался называть ее любовью - была похожа на падение лицом на горячий бетон в холодный день. Я мог бы подняться с земли, но тогда я оказался бы задницей с камешками на коже, поэтому я решил немного полежать на земле и насладиться теплом, пока не наступили последствия.

— Я бы никогда не была такой высокомерной. — Ариана сомкнула ноги, поглаживая мою руку, которую я держал между ее ног. — Ты не играешь на пианино.

Я снова раздвинул ее ноги и наклонил голову.

— Ты была высокомерной.

— О?

— Где та женщина, которая в каждое предложение вставляла свою степень Дегори?

— Я никогда этого не делала.

Мой взгляд упал на ее ноги. Они больше подходили для фотосессии Sports Illustrated, чем для посиделок за барной стойкой. У нее были сиськи, которые заставили бы плакать Кэти Перри, а ее задница напоминала фотографию после бразильской подтяжки попы.

Но я хотел трахнуть именно ее рот. Эти пухлые губы, которые извергали вызов, словно мир был чуждым понятием, словно ее жизненная миссия заключалась в том, чтобы начать Третью мировую войну. Губы, которые утешали мою сестру сладкими словами и искренними заверениями. Губы, которые были рядом со мной, молчаливые, когда мне нужен был ночной стаканчик с соком, и громкие, когда молчание грозило меня сожрать.

Я уставился на эти минетные губы и спросил:

— Ты называешь меня лжецом?

— Ну, ты сказал, что будешь играть на пианино.

Я положил ее руку обратно на киску и ударил по первому аккорду "River Flows In You" Йирумы сильнее, чем нужно. Пианино завибрировало, и я знал, что она почувствовала это в своей глубине.

— О, Боже, — прошептала она, сжимая свободной рукой крышку рояля.

— Каждый раз, когда я нажимаю на клавишу, молоточек бьет по струне под тобой. Он вибрирует, и ты это слышишь. Но если ты сидишь на пианино, ты можешь это почувствовать.

Я продолжал играть, ударяя по нотам сильнее, чем нужно, и позволяя сирене, сидящей на моем заказном "Steinway", не чувствовать вибрации. Я играл не на клавишах, а под ее поглаживания киски.

Ее влажность скользила по роялю, но мне было все равно. Я заставлю ее вылизать это позже. Она терла крошечные круги на своем клиторе и стонала мое имя, пока я не закончил песню, поднял ее на руки и отнес в нашу кровать.

Я лег на матрас и усадил ее на себя, так что она обхватила мою талию. Она стянула с себя футболку, оставшись голой, и прижалась к моей груди своей маленькой тугой киской, не заботясь о том, что я полностью одет.

Я засунул в нее два пальца, откинулся назад и скомандовал:

— Трахни мои пальцы.

Ее бедра дернулись вперед, и она, казалось, поняла, что я наблюдаю за тем, как она теребит себя о мои пальцы.

— Грязная девчонка. — Я шлепнул ее по заднице свободной рукой. — Ты всегда такая мокрая или это только для меня?

— Для тебя, — простонала она, снова унося меня от реальности.

Правда заключалась в том, что я проводил дни в поисках Винсента, а ночи - в бегстве от этого факта. Сейчас она была единственным, что помогало мне оставаться в здравом уме.

Без нее я бы раскололся.