ГЛАВА 27

Любовь - гибель чести, смерть долга.

Джордж Р.Р. Мартин

АРИАНА ДЕ ЛУКА

Дни без Винса: 3

Я вспомнила слова, которые Уилкс сказал мне в первый день работы легендой.

Эта работа - о терпении. Это лепить из себя кого-то другого. Ты затихаешь. Становишься скучной. Не представляешь угрозы. А потом ищешь слабые места. Потому что твой враг - это все еще человек. Одна слабость - это все, что тебе нужно. Их слабость дает тебе надежду, а надежда - единственное, что тебе нужно для силы.

Не надежду я чувствовала, размышляя о горе Бастиана. Как джентльмен - в его понимании - он вытер меня мокрым полотенцем вчера вечером, прежде чем принять душ и присоединиться ко мне в постели. Он спал с тех пор, как я проснулась от его объятий.

Я не шевелилась, потому что он выглядел изможденным, и я знала, что ему нужны силы, чтобы искать своего дядю, которого, как я знала в глубине души, он не найдет. Я мучилась чувством вины, обдумывая варианты.

Мне нужно было сдать значок, но я не могла заставить себя бросить Тесси. Не потому, что ее дядя пропал и все в ее жизни ищут его. Пока я не уехала, я не могла говорить о Винсенте. Если я расскажу Бастиану о визите Винса, наше перемирие сорвется. Это привело бы к раскрытию моих секретов, а я не хотела думать о том, что произойдет, если он узнает, что я незаконнорожденная принцесса Де Лука и агент ФБР под прикрытием.

— Бастиан! Я хочу есть! — воскликнула Тесси, ее голос становился все громче по мере приближения.

Я натянула одеяло, отодвинув руку ее брата от себя.

Она не выглядела удивленной, увидев меня в постели с Бастиано, когда вошла в комнату в своей розовой пижаме из "Могучих рейнджеров".

— Ты можешь приготовить мне поесть? Я не могу найти Луну.

Бастиан поднял голову.

— Луна сегодня не работает.

— О. — Она нахмурилась и уставилась на меня. — Бастиан отстойно готовит. Надеюсь, ты не отстойно.

Я пожала плечами, мучительно осознавая, что на мне только камзол и никакого нижнего белья.

— Я хорошо готовлю. Что ты хочешь?

— Два мини-оладья с льняным и миндальным маслом, омлет с грибами и сыром, половину яйца Бенедикт и смузи с черникой и асаи.

Боже правый. Завтрак для богатых людей.

Я вскинула бровь.

— И это все?

Она прикусила губу и действительно попыталась придумать что-то еще.

— Кажется, у нас закончилось миндальное молоко, так что, думаю, это все. — Она повернулась к брату. — Ты уже нашел дядю Винса?

Глаза Бастиана метнулись к моим, раздражение росло, пока я не покачала головой в знак отрицания. Он виноват в том, что у него умная сестра. Он сел, и простыни сбились вокруг его талии. При свете я наконец-то смогла разглядеть его татуировки.

На его грудной клетке было выбито «Эверетт», смелое и неапологетичное. Мне захотелось прижаться к татуировке и спросить, кто в его жизни был настолько постоянным, что заслужил право вжиться в его кожу.

Мысль была неуместна, когда в дверях стоит восьмилетний ребенок, поэтому я подавила ее и уставилась в потолок, пока Бастиан говорил.

— Мы все еще ищем. И еще, это мой дом, а не "Ритц Карлтон". Сегодня на завтрак хлопья.

— Но...

— Или ты можешь взять овсянку.

Она замолчала.

— Хорошо, но я хочу "Капитан Кранч".

— Договорились. Иди переоденься и собери домашнее задание, а я жду тебя на кухне.

Как только она отошла, я сняла простыни, чувствуя себя слишком неловко без трусиков. Он не стал притворяться, что ничего не видит, пока я шла к ванной комнате так быстро, как только могла, не убегая.

Я повернулась и оскалилась.

— Ты можешь хотя бы притвориться, что не смотришь?

Казалось, что вчера между нами была разрушена стена, и мы с оговорками перемещались по этой необычной территории, пытаясь понять, каковы пределы возможностей друг друга, но с каждой секундой преодолевали ту пропасть, которая когда-то разделяла нас.

Он лежал на боку, его пальцы рассеянно перебирали татуировку Эверетта, словно привыкли к этому.

— Нет. — Он склонил голову набок, и у меня возникло ощущение, что он затягивает этот момент, пытаясь как можно дольше отодвинуть на второй план тяжесть отсутствия Винса. — Твоя задница довольно горячая, но она выглядит лучше с моим членом внутри.

— Твой рот довольно милый, но закрытым он выглядит лучше, — ответила я, захлопывая за ним дверь.

Роскошный мраморный пол холодил мне ноги. Его ванная могла бы вместить две мои квартиры, что меня не удивило. У него была двойная раковина, черная когтистая ванна и стоячая душевая кабина с прозрачной дверью и плиткой из мрамора и жемчуга.

Решив, что лучше воспользоваться его полотенцем, чем выпрашивать его, я сняла рубашку и запрыгнула в душ. Я подпрыгнула, услышав звук открывающейся двери, и прикрыла грудь руками. Он не смотрел на меня через стеклянную дверь душевой, хватая зубную щетку и чистя зубы.

После десяти секунд изумленного взгляда я включила воду на теплый режим и постаралась расслабиться под струями. Как только он прополоскал рот, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, его руки были небрежно скрещены, а задние части бедер упирались в стойку раковины.

Я попыталась не подавать виду, но не смогла и вместо этого попыталась вывести его из равновесия.

— Кто такой Эверетт?

— Не твое дело. — Он разжал руки и сделал шаг ко мне. — Мне нужна услуга.

Я неловко рассмеялась, когда он одним быстрым движением спустил боксеры, и его член уперся в живот, уже твердый.

— С чего бы мне делать тебе одолжение? Ты никогда не был добр ко мне.

Я могла бы сдаться, позволить тому, что произошло вчера, и тому, как мы использовали друг друга для исцеления, по-настоящему изменить нас, но я не могла. Не сейчас. Я позволила этому разрушить наши границы и сблизить нас, но не могла разрушить этот последний барьер. Крошечную, не поддающуюся разрушению стену из клея и пасты Elmer's. Не сейчас, когда я знала, что это означает, что я, вполне возможно, была последней, кто видел Винсента Романо.

— Я верну тебе услугу.

— Мне ничего от тебя не нужно, — прошептала я.

Ложь.

Мне нужна была эта жизнь. Не пентхаус, не шикарные ванные и не первоклассная нью-йоркская недвижимость. Я могла бы обойтись и без них, но мне нужна была младшая сестра, с которой можно поговорить, мужчина, к которому можно вернуться домой, мысль о том, что кто-то может на меня положиться, как Бастиан сейчас с Тесси.

Я хотела чувствовать себя любимой, желанной, надежной и собой.

Такой, какой я могла бы гордиться.

Жизнь, в которой единственной обязанностью было делать счастливыми себя и тех, кого я любила.

Он открыл дверь в душевую и отодвинул меня в сторону, забирая воду. Я задрожала от холода, мои соски запульсировали, а бедра задрожали, когда я увидела, как вода стекает с его головы вниз по груди, мимо сдвоенных V-образных линий и к его эрекции.

Боже правый.

Душ был придуман для того, чтобы смотреть, как вода стекает по коже Бастиана.

— Позаботься о Тесси, пока я не вернусь.

— И это та услуга, которую ты хочешь получить?

Я думала, мы уже все уладили. Вряд ли это была услуга. Я бы сделала это в любом случае. К тому же он уже освободил меня от всех смен.

Мои губы слегка приоткрылись, когда я увидела, как он опускается передо мной на колени.

— Что ты делаешь?

Он поцеловал внутреннюю сторону моего бедра, прикусил кожу и раздвинул мои губы.

— Возвращаю услугу, — сказал он, прежде чем приникнуть к моему клитору, и я поняла, что он знает, что я уже согласилась позаботиться о Тесси.

Ему просто нужен был повод, чтобы прикоснуться ко мне.

Да.

Это была та жизнь, которую я хотела.

Тесси держала в одной руке бургер, а в другой - картошку фри, пока мы с Бастиано добирались до кухни, одетые, с высушенными феном волосами и телами на приличном расстоянии друг от друга.

Но это не имело значения.

Я все равно чувствовала его по всему телу.

Тесси откусила от бургера и посмотрела на нас.

— Вы, ребята, так долго, поэтому я заказала еду.

Жирный бургер и эквивалент масла с гарниром из картофеля фри вряд ли можно было назвать едой, но я полагала, что Бастиан и я не могли ничего сказать после того, как он трахнул мне мозги в душе, пока Тесси ждала свой завтрак.

Он поцеловал ее в висок, положил в карман ключи и телефон и направился к двери.

— Позвони мне, если тебе что-то понадобится.

Я подождала, пока за ним закроется дверь, и только после этого села рядом с ней и украла картошку фри.

— У тебя есть школьные задания?

Она отодвинула от меня свою еду и немного отодвинулась.

— Я ее закончила.

Я изогнула бровь.

— Правда?

— Ну, я почти закончила. У меня фортепианная практика.

— Это пианино твое? — Я кивнула на пианино позади нас, сбоку от гостиной в квартире с открытой планировкой.

У него было самое сумасшедшее место, которое я когда-либо видела. Двухэтажный пентхаус с видом на Центральный парк. Мраморный пол в фойе, ванных, кухне и на лестнице. Темное дерево в гостиной, шторы от пола до потолка и окно от стены до стены с видом на парк.

Пианино стояло сбоку от гостиной, рядом с лестницей. За ним, как и за всем остальным пентхаусом, ухаживали, но я не могла представить его играющим на нем. Или Тесси. Похоже, ей просто не хватало внимания.

Тесси покачала головой, и ее дикие волосы запрыгали туда-сюда по лицу.

— Это Бастиана. Он больше не играет, но хранит его, потому что хочет научить Эве... — Она остановилась и откусила кусочек бургера.

— Кто такой Эверетт?

— Мне нельзя говорить об Эверетте. У меня будут неприятности.

— Даже со мной?

Она задумалась на несколько секунд.

— Нет. Мне жаль. Я не хочу неприятностей.

Чувство вины пришло мгновенно. Я не просила его биографию. Я попросила, потому что искренне хотела узнать больше о Бастиане. Но поставить Тесси в такое положение было не самым лучшим решением. Это был рефлекс бессовестного тайного агента, привыкшего добывать информацию из любого источника.

Иногда я ненавидела себя.

Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь избавиться от тех частей себя, которые я ненавидела.