Я поворачиваюсь к охраннику и говорю:

— Нет. Пусть моя подруга знает, что я не пойду с мистером Блэком. Скажите ей, чтобы она позвонила в полицию, если я не вернусь домой сегодня вечером, потому что меня, несомненно, похитили.

Ашер рычит, когда охранник не двигается с места.

— Ксавьер, не обращай на нее внимания. Делай, что я говорю, — рычит он, а затем силой затаскивает меня в скрытый лифт, расположенный за одной из тонированных стеклянных панелей.

Я сопротивляюсь, но это только приближает меня к нему.

Он смеется.

— Продолжай в том же духе, милая. Так будет только приятнее.

Я перестаю двигаться и поворачиваю голову, чтобы смерить его взглядом. Страшный ублюдок выглядит почти... довольным собой. Он нажимает кнопку на панели. Лифт рывком начинает движение вниз, и я спотыкаюсь на пятках, не готовая к резкому движению. Ашер поддерживает меня, крепче сжимая мою талию.

— Отпусти меня, — требую я.

На его лице появляется мимолетная ухмылка.

— Ты собираешься упасть?

Я хмурюсь.

— Нет.

— Ты собираешься вести себя хорошо?

— Нет, но я буду кричать, если ты не отпустишь.

Он смеется.

— Давай. Никто тебя не услышит.

И когда двери открываются в пустой частный гараж, я вижу, что он прав.

Я вздыхаю.

— Ладно. Я не буду кричать. Обещаю. — Я поднимаю четыре пальца, что, по-моему, является скаутской честью или чем-то в этом роде.

Он смотрит на мою руку, закатывает глаза и убирает один из моих пальцев, так что я держу только три. Затем он кивает и уходит, отпустив меня. Я неохотно следую за ним, хотя на самом деле не слишком беспокоюсь о своей безопасности. Я знаю, что со мной все будет в порядке до тех пор, пока я ему нужна, хотя я была бы благодарна, если бы он немного приглушил пугающий фактор.

— Знаешь, — начинаю я, настороженно глядя на него. — Если мы собираемся это сделать, ты должен быть менее пугающим.

— Менее пугающим?

Я киваю и делаю размашистый жест рукой в его сторону.

— Видишь? Страшно.

Он хмурится. Его руки скрещены, отчего бицепсы грозно вздымаются. По моему жесту он отпускает руки, но это ничего не меняет. Он все так же редок, и это все так же пугает.

— Я не знаю, чего ты от меня ждешь, Люси.

— Ты можешь попробовать больше улыбаться.

Я наблюдаю за тем, как его губы превращаются в принудительную ухмылку. Он похож на отпрыска Душителя с Озерного берега и Джокера. Зрелище настолько пугающее, что я спотыкаюсь на каблуках и едва не падаю лицом на бетон. Ашер поддерживает меня, но я отпихиваю его руку от себя и хмуро произношу.

— Никогда больше так не делай. — Хмурый взгляд все еще на моем лице.

— Принято к сведению, — сухо говорит он.

Когда мы подходим к шикарной машине, я вижу, как Ашер играет со своими часами, прежде чем двери автоматически поднимаются, словно крылья птицы. Как только он видит мое изумленное лицо, Ашер просто закатывает глаза и садится в машину. Я скольжу на пассажирское сиденье и подпрыгиваю, когда двери автоматически закрываются, как только моя попа попадает на маслянистую кожу.

Я с подозрением смотрю на волшебные часы Ашера, пока он заводит машину и выезжает из гаража.

Он замечает мой взгляд и говорит:

— Это умные часы. Они не кусаются.

Я никогда раньше не видела таких умных часов. Они даже не похожи на часы. К руке прикреплен кожаный ремешок верблюжьего цвета. Несмотря на наличие электронного интерфейса, циферблат настроен таким образом, чтобы имитировать аналоговый вид обычных часов. Он настолько реалистичен, что я не вижу разницы. Электронный экран круглый, заключен в дорогую черную оправу, которая выглядит так, будто она принадлежит Rolex или Cartier, а не электронным часам.

— Это так показушно, — говорю я, думая обо всех страданиях, которые я наблюдала за границей.

— Через несколько лет это станет нормой.

— Да, — я изогнула бровь, — для снобистских богачей.

— Раньше смартфоны были редкостью, а теперь они повсюду. Ты же не считаешь айфоны "показными", правда? — Он смотрит на айфон, который я сжимаю в одной из рук.

Его тон снисходителен, что меня раздражает, но я не обращаю на это внимания. Я не знаю, почему я так настроена. Не то чтобы я не знала о существовании одного процента из одного процента. Черт, обычно меня это даже не волнует.

Но теперь, когда он стал частью этого образа жизни, я чувствую себя вынужденной возмущаться. Я также быстро осознаю свою глупость. Я толкаю медведя, который был достаточно великодушен, чтобы не убить меня. Я должна была бы свернуться калачиком в позе эмбриона. А вместо этого я его злю.

— Извини, — говорю я, потому что не хочу становиться медвежьей едой.

Я слишком милая, чтобы быть медвежьей едой. А что вообще едят медведи? Рыбу? Растения? Жуков? Неловких брюнеток, склонных убегать от своих проблем? Я не похожа ни на одну из них. Ну, может быть, последний вариант описывает меня с точностью до наоборот.

Он бросает на меня быстрый взгляд, а затем возвращает глаза на дорогу. В этих голубых глазах - редкий, ошарашенный взгляд.

Я объясняю:

— Я перестану быть мелочной, если ты пообещаешь, что мы вернемся к обсуждению моих условий проживания после того, как проснемся.

Он кивает.

— Хорошо. Я могу согласиться. Мы поговорим об этом утром, но это не будет иметь значения. Ты будешь жить со мной, и это окончательно.

У меня отпадает челюсть.

— Ты невозможен!

На его губах появляется намек на улыбку.

— Это не я вызвал полицию. Ты сама попала в эту ситуацию.

Я замолкаю.

Мы едем еще несколько минут в тишине, прежде чем он снова заговорит.

— Ты - ее замена.

— Чья? — спрашиваю я, но подозреваю, что уже знаю ответ на свой вопрос.

— Девушка, которую ты видела, когда ее обыскивали...

— Угрожали, — поправляю я.

Он закатывает глаза, но пропускает мое междометие мимо ушей.

— Та девушка, которую ты видела той ночью, должна была быть моей фальшивой невестой, но ты все испортила, как только привлекла к ней негативное внимание, вызвав полицию.

— О. — И поскольку я не могу сдержаться, я спрашиваю: — А за что ее обыскивали?

— Она собиралась обсудить брачный контракт с моим адвокатом. Она уже подписала соглашение о неразглашении, но я не доверял ей, что у нее нет при себе записывающего устройства. Это должен был быть быстрый и простой досмотр. Она вела себя сложно, не позволяя Бастиану делать свою работу. Возможно, он был немного грубоват, но это ее вина.

Я киваю. Я также подозреваю, что скоро увижу cоглашение о неразглашении. Удивительно, что меня еще не заставили подписать его, но вся эта уловка с клубом выглядит так, будто она была спонтанной. Как будто Ашер увидел возможность, когда там были и я, и те мужчины, и воспользовался ею.

— Почему ты меня не обыскал?

— Я уже это сделал, Люси.

— Чт...

Я останавливаю себя, когда осознание приходит. Танец. Я думала, что он чувствует изгибы моего тела, а на самом деле он меня обыскивал. Это безумие, как кто-то настолько умный может быть настолько глупым. Можно подумать, что моя жизнь за границей и в качестве приемного ребенка наделит меня большей мудростью, но это явно не так.

Я меняю направление своих вопросов, с благодарностью отмечая, что он на самом деле довольно откровенен.

— Зачем тебе вообще нужна фальшивая невеста? Ты должен знать, насколько ты привлекателен. — Я даже не краснею, когда говорю это. Это просто факт. — Ты мог бы, не знаю, может быть, найти себе настоящую невесту? Кого-то, кого не нужно принуждать к этому.

Он ухмыляется, когда говорит:

— Мне не пришлось принуждать Николь к этому. Она сама этого хотела. Это ты все испортила. Ты привела меня к этому.

Спорить с этим бессмысленно, поэтому я говорю:

— Фальшивая невеста - это довольно радикальное решение. Тебе придется объяснить мне это, если ты хочешь, чтобы я подыграла твоей шараде.

Его лицо ожесточается, напоминая мне, что он хищник.

— Ты подыграешь, потому что должна. — Он вздыхает. — Я объясняю это только потому, что это имеет отношение к твоей роли как моей невесты. Я уже некоторое время нахожусь в процессе ухода из семьи Романо.

Шок затмевает мой гнев.

— Что? Никто просто так не уходит из мафии.

— На самом деле я никогда не был в ней. Я был независимым подрядчиком, которого вызывали только для устранения беспорядков по мере необходимости. Я не участвовал в ежедневных операциях.

Часть моего поиска в Google говорит об обратном.

— Но ты владеешь некоторыми предприятиями мафии.

— Это лишь небольшой процент от некоторых компаний, — поправляет он. — Я пришел как бизнес-консультант. Они дали мне стипендию под прикрытием подставной корпорации, что позволило мне оплатить обучение в Уилтоне. Взамен я стал их бизнес-консультантом. Но только в качестве независимого подрядчика.

— И все это было законно? — спрашиваю я с недоверием.

— Я не всегда разрешал ситуации законными способами, но если говорить о моем бизнес-консультировании, то оно было в основном законным. Мне платили гонорар консультанта и даже заполняли W-9 за мою работу. Мой доход также облагался налогом. Полностью легально.

Я в это не верю.

— Но некоторые из этих бизнесов являются схемами отмывания денег. — Я прочитала это в блоге, который следит за семьей Романо.

Он выглядит пораженным моей осведомленностью.

— Ты уверена, что ты не шпион? — Но отсутствие тепла в его тоне говорит мне, что он просто шутит. — Они делают большую часть своих денег законным путем, но один из их бизнесов на бумаге - схема отмывания денег.

— Какая? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня.

— Ты уверена, что хочешь знать? Ты не можешь этого не знать, а это может быть опасным знанием.

Я думаю об этом. Я не очень хочу знать, но интуиция подсказывает мне, что я должна узнать как можно больше о ситуации, о нем. Незнание часто бывает вреднее, чем знание. Спросите Мэри Джейн Уотсон, когда Зеленый Гоблин таскал ее по всему городу. Она - девица в беде, а я отказываюсь быть ею.

Я смирюсь с тем, что я пугливая кошка со случайными приступами храбрости.