Глава 47

Пэрис

Месяцы пролетели в мгновение ока. Я с головой ушла в работу. Я выздоравливала физически в новом доме, когда шрамы, наконец, затянулись и оставили свежие розовые порезы, которые выделялись на моем загорелом теле.

Начиная со всего, что касалось сокрытия шрамов, и заканчивая новыми рабочими ролями, которые Хилари искала для меня. Я должна была признать; она была великолепна. Несмотря на то, что она жила в Вегасе, она несколько раз прилетала повидаться со мной вместе с членами своей команды, которые всегда были на связи по любым моим рабочим вопросам.

Но они сделали все возможное, помогая мне приобрести этот дом и решая личные вопросы. С ней и некоторыми ее коллегами у меня были совсем другие отношения, чем с Генри. Как ни странно, я не скучала по нему.

Мое сердце трепетало за ту, что была моложе меня, за ту, что позволила ему привести меня к тому, что стало моим творением. Я чувствовала себя обязанной ему за это, за то, что он вытащил меня из ничего и поставил перед лицом открывшихся возможностей. Тем не менее, я была той, кто приложил немало усилий для получения работы.

Каждые четыре недели я проводила сеансы лазерной терапии. Только что прошел третий сеанс, и еще два были запланированы. Но моя кожа легко восприняла процедуру. От результатов у меня на глаза навернулись слезы. Все эти порезы невероятно хорошо уменьшились. Некоторые оказались более стойкими, но я этого ожидала.

К счастью, если это можно так назвать, на моем лице, шее или руках ничего не было. Стратегический выбор одежды в первые дни был благословением, позволявшим мне выходить из дома.

Кожа на моей шее зажила после ожога от веревки. Мой голос на долгое время был поврежден.

Я часто просыпалась от кошмаров, потная и дезориентированная. Мои охранники уже привыкли к этому, один из них оставался в доме, а не в своем собственном здании. Чтобы обезопасить меня, утверждали они, но это было больше похоже на то, чтобы разбудить меня, когда я была поймана в ловушку в рамках этого кошмара. Пойманная в ловушку осознания того, что еще несколько минут, и моя шея сломалась бы.

Видения этого постоянно крутились в голове что, если? Я знала, что это вредно для здоровья. Но я ничего не могла с собой поделать.

Хотя снаружи я была почти здорова, внутри было совсем другое дело. Я была в горячем состоянии. Что-то внутри меня сломалось, как будто я умерла, но все же я жила.

Мысли о Рейне неистовствовали. Я пыталась блокировать их, и мне это удавалось, пока я не осталась одна, до конца дня, когда я лежала в постели. В этот промежуток времени между бодрствованием и сном он медленно проникал в мой разум.

Я позволяла себе чувствовать, слышать и видеть его — его голос, эти серые глаза, обрывки воспоминаний, слова, сказанные им в больнице, которые я отказалась впустить.

Позволив себе рыдать до боли в груди, я приглушила звуки, чтобы охранники не вбежали, думая, что это ночной кошмар. Со мной было не в порядке. Я так хорошо умела притворяться, что никто этого не замечал, да они и не замечали.

Одинокая. Нелюбимая. Нежеланная.

Но ты сама сделала этот выбор.

Да, сама. Чтобы облегчить себе горе, скажу, что было бы в десять раз хуже, если бы я осталась и жила с Рейном. В его королевстве я была бы обязана любой его прихоти.

Я бы предпочла сохранить независимость, полагаться на себя всю жизнь и жить с дырой в сердце, чем каждый день наблюдать, как мужчина, которого я любила, жил своей жизнью, держа свои эмоции при себе, никогда не признавая их и не чувствуя, и игнорируя боль от того, что могло бы быть.

Без моего разрешения мое сердце переплелось с его. Но у меня все еще были моя гордость, моя независимость. Все, что я поклялась себе сохранить, когда была никем, когда у меня было так мало. Причина вставать утром, продолжать жить дальше.

Теребя пальцами ожерелье с кольцом на конце — я часто так делала — я занялась бумажной работой. Это был предстоящий контракт, съемок не было еще десять месяцев, так что это был довольно приличный аванс. Хотя это была невероятная возможность.

После того, как все закончилось, репортеры все еще болтали о том, что меня уволили из моего предыдущего шоу, режиссер и мой агент. Шоу и журналисты связывались с Хилари, прося интервью. Это было не то, что я была готова дать, возможно, в будущем. В каком-то смысле, я думала, я была в некотором роде обязана дать общественности какое-то объяснение.

Что было более интригующим, так это блоги, которые вели фанаты. Многие подробно писали о том, как они воспринимали ситуацию, призывая к своей поддержке и о несправедливости того, что меня уволили, когда выяснилось, какое у меня психическое заболевание. Они соединили точки над "i".

Обо мне все еще писали комментарии и новостные фрагменты, копаясь в моем прошлом, насколько это было возможно, связывая каждую мелочь с моим биполярным расстройством. Это было чертовски нелепо. Очевидно, переодевание на публике означало, что я выглядела неуверенной и нуждалась в запрете, потому что в любой момент могла выйти из себя.

Мне хотелось смеяться и плакать над этими комментариями. Иногда мне это удавалось. Хилари и ее команда проделали хорошую работу, чтобы оставить меня на высоте.

Но мои настоящие фанаты, те, кто поддерживал меня с самого начала, увидели реальность. Они обвинили режиссеров и продюсеров кастинга в их предрассудках и дискриминации. Хотя мне посоветовали не комментировать — и я этого не делала — я все же зашла в социальные сети и поставила лайк их комментариям. Мой способ поддержать и их способ узнать — это было все, что я могла предложить.

К сожалению, у меня не было законной опоры. Они отпустили меня по причинам кастинга, которые, я знала, были ложью, но в моем контракте было указано, что меня могли отпустить из-за рейтингов, конфликтов при кастинге или по нераскрытым причинам.

К тому же, вы не вызывали голливудскую королевскую семью. Делать это при такой работе было карьерным самоубийством. Поэтому я игнорировала это, насколько могла, не желая вбивать клин между мной и будущей работой, и особенно не желая, чтобы мой муж вмешивался и уладил все это любым способом, который он счел бы нужным. Возможно, шантаж, каким-то образом. Но моя работа была моей. Я чувствовала себя собственницей и защищала ее.

Это был один из тех случаев, когда публика становилась судьей, присяжными и палачом по правильной причине.

Выделив области, о которых стоило расспросить Хилари или новых режиссеров, я перелистнула на последнюю страницу. Это был фильм о сверхъестественном, новая область, в которую я раньше не отваживалась. Это было больше экшена, с привкусом романтики. Я была бы одной из шести ведущих персонажей, и они очень хотели заполучить меня, что было благословением, учитывая, что это была бы первая работа, за которую я бы взялась с тех пор, как меня уволили. Из-за спецэффектов и сцен, которые нужно было создавать, мы проводили бы половину съемок в студии, лишь небольшую часть снимали в реальном мире.

Бросив закрытые документы и маркер на стол, я откинулась на спинку стула, положив лодыжки на стол. Взяв свой телефон, я увидела, что подключились уведомления из группового чата, в котором я была с Даней, Ли, Гретой и Эвой.

Они поняли, почему я исчезла из больницы и не вернулась в лагерь. Они были лучше, чем я заслуживала. Дружба была странной. Мне потребовалось некоторое время, чтобы уловить суть происходящего и попытаться отделить это от знакомых, с которыми я никогда не делилась личной информацией.

Дане сняли гипс, после чего последовала физиотерапия, и, по ее словам, она вернулась к нормальной жизни. Такое облегчение. Вина, которую я испытывала за то, что сбежала и оставила ее в том лагере, будет преследовать меня повсюду, хотя я знала, что ничего не могла поделать. Все девушки, очевидно, попали в бункер и упоминали о том, что Дафна получила по заслугам, но никогда не вдавались в подробности. Я никогда не просила объяснений.

Они не упоминали Рейна. Я тоже никогда не спрашивала.

Ли: Этот человек много тренировался. Ты могла бы видеть, как отскакивали монетки от его задницы. Черт.

Грета: Дарио?

Даня: А кто еще это мог быть?

Ава: Она некоторое время ходит вокруг него, подожди, пока она не нанесет удар. Он не поймет, что его ударило.

Ли: Вы все ведете себя так, будто я жуткий хищник.

Даня: Так и есть.

Куча смеющихся лиц заполнила групповой чат. Мой телефон пиликал несколько раз в день из-за их выходок. Мне это нравилось.

Вскочив со стула, я прошлепала на кухню, прихватив содовую. Прислонившись к прохладной кварцевой столешнице, я прослезилась. Вошел Брандо, отметив мое состояние, и я знала, что он ничего не упустил. Я также знала, что обо всем, что происходило со мной, сообщалось в отчете.

— Ты в порядке? — спросил он, прислоняясь к столешнице.

— Да, — я улыбнулась, но это было так же фальшиво, как и я сама в эти дни.

— Чушь собачья, — бросил он в ответ.

Я сузила на него взгляд. Он не отступил.

— Ты ни с кем не разговариваешь в профессиональном качестве, как психотерапевт. Ты стала почти отшельницей, выходишь только за тем, что тебе нужно. Кошмары в изобилии, ты кричишь, пока у тебя не сдает горло. Ты призрак, который либо весь день лежит в постели с опущенными шторами, либо носится с новыми покупками, которые тебе не нужны, — он скрестил руки на груди. — Мы не дураки, поверь нам больше, чем этому. Даже новые охранники знают, что ты не права.

Я крепче сжала стакан с содовой, прежде чем поставила его на столешницу. Ни разу никто из них не заговорил о том, как я справлялась, потому что это было не их дело. Но я должна была догадаться, что если кто и знал, то это Брандо или Чиро. Ближайшее окружение Рейна, его ближайшие люди. Они были бы теми, кто вызвал бы меня на дуэль. Мне это ни капельки не нравилось.