Я отпихиваю велосипед от себя, освобождая ногу, которая все еще застряла под ним, и бегу к дороге, надеясь, что машина только что очень громко затормозила.

— Астор! — кричу я на бегу, ноги стучат по мокрой земле, легкие разрываются от нехватки воздуха, но я не останавливаюсь.

Пожалуйста, — в отчаянии думаю я, — пожалуйста, ответь мне.

— Астор! — снова зову я, приближаясь к дороге. Я не обращаю внимания и снова спотыкаюсь, мои колени скребут по каменистой земле.

Я впиваюсь ногтями в землю и, используя опору, поднимаюсь на ноги и пробираюсь сквозь строй деревьев. Мой взгляд бешено мечется, пытаясь осмыслить происходящее передо мной.

Кажется, что мои глаза и мозг движутся в замедленной съемке, когда я по частям рассматриваю сцену.

Машина припаркована неровно, по диагонали, остановилась наполовину на улице, наполовину на тротуаре.

Искалеченный велосипед, частично попавший под переднее колесо.

И наконец, пара ступней и начало ног, остальная часть маленького тела, к счастью, заслоненная машиной, которая его прикрывает.

— Нет, — слабо кричу я, отказываясь верить в то, что вижу. — Астор? Астор, вставай, — зову я, чувствуя, как слезы текут по щекам и попадают на язык.

Я делаю шаг к нему, желая, нет, нуждаясь в том, чтобы быть с ним, но кто-то останавливает меня. Я не знаю, кто именно, это какой-то безымянный, безликий взрослый, который протягивает руку и удерживает меня, в конце концов удерживая меня полностью, когда мои ноги подкашиваются и я падаю на землю.

Последнее, что я помню, — это капли крови на асфальте и ощущение дождя, бьющего по щекам, прежде чем меня настигает темнота.

***

Когда я просыпаюсь, уже ночь. Я лежу в своей кровати, а моя мама спит в кресле для чтения в углу моей комнаты.

— Мама, — говорю я, зовя ее, и на секунду позволяю себе надеяться, что все это было сном. Но когда ее глаза открываются и я вижу в них тяжесть мира, я понимаю, что это была реальность. — Где Астор? С ним все в порядке? Могу я его навестить? — быстро спрашиваю я, сбрасывая с себя одеяло.

Она пересекает комнату и садится на кровать рядом со мной, заставляя меня лечь обратно. Она тихонько гладит меня по волосам, как она всегда делает, когда я расстроена.

— Мама...

— Мне так жаль, ma chérie — милая. Астор... он ушел, детка.

— Куда ушел?

— К бабушке на небеса.

— Нет. — Я говорю, качая головой и отказываясь в это верить. — С ним все в порядке, должно быть.

Она садится на кровать рядом со мной, натягивает на нас одеяла и крепко прижимает меня к себе. Когда я чувствую, как ее руки надежно обнимают меня, я окончательно срываюсь.

Слезы текут по моему лицу, и я позволяю себе снова погрузиться в забытье, которое есть сон, тихо надеясь, что на этот раз я уже не проснусь.