Он придумывает соревнования там, где в них нет необходимости, и его настроение становится мрачным, если он чувствует, что не справляется с воображаемым соперничеством.

И что-то в энергии, которую я чувствую от него, кажется крайне неустойчивым, как будто она может стать реактивной, если я вступлю с ним в зрительный контакт.

Он отталкивается пятками и встает, смахивая с коленей оставшиеся цветы. Я вижу, что он собирается уйти, не сказав ни слова, поэтому зову его по имени.

— Феникс, подожди. — Его глаза переходят на мои, и даже сейчас в их черной глубине невозможно прочесть: — А как же твоя корона?

Он окидывает меня мрачным взглядом, а затем небрежно бросает через плечо.

— Отдай ее Астору.

Мои плечи опускаются, а пальцы бесцельно играют с половинкой цветочной короны, разложенной на моих коленях.

Я делала ее для него, а не для Астора.

— Кажется, он не в себе, — размышляет Астор, а затем смотрит на меня с наглой ухмылкой: — Не думаю, что ему понравилось, что ты любишь меня больше, божья коровка.

Я пихаю его локтем в ребра, и он сгибается от смеха.

Если бы только прозвище «Божья коровка» вызывало у меня бабочек, как это делает «дикарка», то все мои проблемы были бы решены.

Вместо этого я наблюдаю, как брат, которым я с каждым днем все больше и больше одержима, уходит от меня.

***

Я проникаю в дом Феникса во время обеда и незаметно подкрадываюсь к его комнате. Не обращая внимания на очевидные соображения безопасности, я очень горжусь своей скрытностью, когда опускаю цветочную корону на его подушку. Я провела остаток дня, совершенствуя ее для него.

Я подумываю оставить какую-нибудь записку, но он и так знает, от кого она. К тому же я не знаю, что бы я сказала.

— Мне кажется, ты мне очень нравишься, ты чувствуешь то же самое?

Нет, глупо.

Глупо, глупо, глупо.

Он бы порвал записку и раздавил цветы, если бы я оставила что-то подобное в его комнате.

Поэтому я покидаю его дом так же, как и вошла, — как ночной вор, прижимаясь к стенам, чтобы меня не обнаружили. Только вместо того, чтобы что-то взять, я оставляю частичку себя, так что я фактически худший вор на свете.

Найдя цветочную корону на своей кровати, Феникс не признает ее.

Мое сердце замирает в груди, и я задерживаю дыхание, когда вижу его на следующий день на нашем первом совместном уроке, но он просто склоняет ко мне подбородок и проходит мимо меня к группе девушек, которых обычно игнорирует.

Глупые слезы застывают в уголках моих глаз, когда я сажусь рядом с Астором, но мне удается сдержать их и не расплакаться на глазах у всего класса.

Маленькая победа.

Он не замечает меня ни на следующий день, ни через день, но когда в пятницу я прихожу домой и с расстроенным вздохом бросаю рюкзак на стул, на моем столе меня ждет Маргаритка.

Она лежит на боку, и у нее осталось всего четыре лепестка.

Я люблю тебя...

...немного

...сильно

...страстно

...безумно.

Это просто игра. Это ничего не значит.

Мы просто два маленьких ребенка.

И все же именно так он меняет физиологию моего сердцебиения.