В его глазах появляется довольный блеск и новая решимость, и он кивает мне.

— Спасибо.

Он направляется к двери.

— Феникс.

Он приостанавливается и оглядывается, когда я зову его.

— Ты знаешь, чем я занимаюсь, я ясно дал это понять. Неограниченный доступ к оружию и тому подобному. — Моя улыбка становится острой, когда я направляю ее на него. — Я направлю все это на твой дом и уничтожу все и всех, о ком ты когда-либо заботился, не задумываясь, если ты снова обидишь мою дочь. Мы поняли друг друга?

— В этом нет необходимости. Я покончу с собой прежде, чем причиню ей хоть малейший вред. — Бросив последний взгляд, он выходит из моего кабинета.

После его ухода входит охранник и ждет моего приказа.

— Я хочу, чтобы все тренировались в том боевом искусстве, которое этот восемнадцатилетний подросток только что использовал, чтобы вывести из строя моего начальника службы безопасности, обученного Моссадом. Организуйте и сделайте это.

Кивнув, он закрывает дверь и оставляет меня наедине с моими мыслями.

— Можешь выходить, — говорю я.

Не издав ни звука, моя жена выходит из тени скрытого прохода и подходит ко мне. Она садится ко мне на колени, ее задница целиком помещается на одном из моих мощных бедер, а сама она зарывается лицом в мою шею.

— Охранники? — спрашиваю я.

— Они даже не заметили, что меня нет.

Я стону от возбуждения и разочарования.

— Думаю, пришло время пересмотреть систему безопасности.

— И что? — спросила она, ее голос задыхается, когда она гладит меня по шее. — Что он сказал?

— Ты была права. — Я хмыкаю, переставляя вторую ногу, чтобы разместить свою крепнущую эрекцию.

Она мурлычет мне в ухо.

— Ты знаешь, как мне нравится слышать эти слова из твоих уст.

Я переставляю ее ноги так, чтобы она сидела на мне, и ласкаю ее попку, мои пальцы жадно впиваются в ее кожу. Она обнажена под халатом в пол, поэтому это движение открывает мне ее киску.

Я наклоняю ее бедра, поглаживая ее киску взад-вперед по моему твердому члену.

— Ты знаешь, как мне нравится слышать твои стоны.

Я обхватываю ее затылок и прижимаю ее рот к своему. Я раздвигаю ее губы языком и жарко впиваюсь в них.

Она отрывает свой рот от моего и хватает подол моей футболки, стягивая ее через голову.

— Он любит ее? — спрашивает она, как только снимает ее.

Мои руки лежат на ее талии, и мы смотрим друг на друга.

— Он любит ее. — Я подтверждаю.

Она визжит и крепко обнимает меня.

— Мы сделали это.

Я улыбаюсь ей, и в моих глазах светится вся моя собственническая любовь к ней.

— Теперь забудь о них и трахни меня, Адди.

Она нахально ухмыляется, лезет в мои брюки и достает мой член. Она погружает меня в себя и скачет на мне, обхватив руками мою шею, а моими — ее талию, пока мы оба не начинаем кричать о своем освобождении.

Я не возвращаюсь в постель и звоню дочери, когда часы бьют девять утра.

— Папа? — она отвечает, сон все еще окрашивает ее слова. Очевидно, я только что разбудил ее. — Ты в порядке?

— Я подумал, что должен сообщить тебе, что этот идиот, твой бывший жених, ворвался в наш дом сегодня утром на рассвете.

Я услышал шорох и понял, что она только что пыталась сесть.

— Что?

— Он вывел Льва из строя. — Мой голос понижается на октаву. — Он разбудил твою мать.

Она резко вдыхает.

— Папа...

— Не волнуйся, я его не убивал.

Она облегченно выдыхает.

— Чего он хотел?

— Только то, что я ценю превыше всего и всех, — говорю я. — Тебя.

Наступает короткая пауза, во время которой я понимаю, что она накручивает волосы на палец и переваривает мои слова.

— Что ты сказал?

Я прижимаю телефон к уху и откидываюсь в кресле.

— Ты не принадлежишь мне, чтобы отдавать тебя, дорогая. Я совершил ошибку, когда устроил твою помолвку, не спросив тебя, и не собираюсь повторять ее дважды. Теперь выбор за тобой. — Мои губы кривятся в намеке на улыбку, хотя она меня не видит. — Дай мне знать, что ты решила, хорошо? Я поддержу тебя в любом случае.

— Merci, Papa — Спасибо, папочка.

— Чего бы это ни стоило, — говорю я, прежде чем она успевает повесить трубку. — Возможно, он не совсем потерян.

— Ничего себе, — уныло отвечает она в трубку. — И что, теперь он тебе нравится?

Я пренебрежительно отмахнулась.

— Не увлекайся. — Я твердо даю ей понять. — Он просто напоминает мне кое-кого, вот и все. Кого-то, кто совершил ошибки в самом начале своего брака, хотя очень любил свою жену.

— А жена его простила?

— Да. Так ты появилась на свет.

— О, папа... Я просто не думаю, что он любит меня так, как ты любишь маму.

— Либо он докажет тебе, что любит, либо нет. Нам с твоей мамой не терпится узнать, что из этого получится.