ГЛАВА 49

Каллум

— Сэр? Сэр!

Пэтти, моя домоправительница и по совместительству привычная нарушительница спокойствия, стучит в дверь нашей спальни, причем ее голос становится все настойчивее, чем дольше я не отвечаю.

Взглянув на часы на тумбочке, я вижу, что уже три часа ночи.

Первая мысль — на нас, должно быть, напали, вторая — кто настолько глуп, чтобы даже попытаться это сделать.

Повернувшись направо, я смотрю на свою жену, которая крепко спит рядом со мной, все такая же чертовски красивая, как в первый день нашего знакомства.

Она шевелится, когда стук продолжается.

— Кэл? — говорит она ворчливо.

— Шшш, засыпай. — Я говорю, целую ее голое плечо и натягиваю простыни, чтобы прикрыть ее обнаженное тело, прежде чем встать.

Я надеваю футболку и открываю дверь, глядя прямо в обеспокоенные глаза Пэтти.

— В чем дело?

— Сэр, к вам пришел джентльмен. Он отказывается уходить, пока не поговорит с вами, и не хочет ждать до утра. Он хочет видеть вас прямо сейчас.

Я присоединяюсь к ней в коридоре и тихонько закрываю за собой дверь.

— Где Лев? — спокойно спрашиваю я.

Лев — мой новый начальник службы безопасности, предыдущий занимал эту должность и недавно ушел в отставку. Он работает у нас уже два года, и до сих пор у меня не было никаких претензий к его работе.

Но за прошедшие годы жизнь устоялась, и самое близкое знакомство с ним в этой роли произошло, когда младшая дочь Рима прошлым летом споткнулась в гравии и поцарапала коленку.

— Внизу с ним. Он говорит, что незваный гость вас не удивит.

Улыбка приподнимает уголки моего рта. Если это тот, о ком я думаю, то он был в моем списке проблем, с которыми нужно разобраться на этой неделе. Очень мило с его стороны прийти ко мне и избавить меня от дополнительной головной боли, связанной с необходимостью выслеживать его, прежде чем я его убью.

— Возвращайся в постель, Пэтти. Я разберусь с этим.

Она кивает и быстро уходит в свою комнату. Я направляюсь к лестнице и останавливаюсь, когда прохожу мимо пары охранников. Они выпрямляются при виде меня.

— Стойте на страже перед моей спальней, — говорю я, указывая в коридор. Я не хочу рисковать, когда речь идет о защите Адди. — Нужно ли мне тратить время на рассказ о том, что с вами случится, если я обнаружу, что вы трогали ручку двери или пытались войти в эту комнату по любой другой причине, кроме как защитить ее, если возникнет угроза?

— Все ясно, сэр. — Они отвечают, их лица ничего не выражают, кроме беспокойства в глазах.

— Отлично. — Я говорю с напускной бодростью. — Мне бы не хотелось заставлять Пэтти вытирать ваши мозги со стены.

Я вижу, как младший из них сглатывает, когда прохожу мимо них и спускаюсь по лестнице. Я дохожу до своего кабинета и устраиваюсь за столом, махнув одному из охранников, чтобы он привел моего неожиданного посетителя.

Через несколько минут в кабинет входит Лев, а за ним по пятам следует Феникс.

На лице начальника службы безопасности застыла устрашающая улыбка, но мой бывший почти зять, кажется, ничуть не обеспокоен. Его выражение лица мрачное и яростное, когда он подходит ко мне и кладет ладони на мой стол.

— У тебя есть желание умереть? — шипит он.

Я бесстрастно смотрю на его руки, прежде чем перевести взгляд на него.

— А у тебя? — холодно спрашиваю я.

Он смотрит на меня смертельным взглядом. Если бы взглядом можно было убить, то этот взгляд убил бы меня в десятки раз больше.

— Должно быть, — добавляю я небрежно. — Только тот, кто действительно хочет умереть, может без предупреждения явиться в мой дом посреди ночи и разбудить мою жену. — Мой взгляд застывает, превращаясь в непроницаемый гранит. — Только тот, кто хочет узнать, насколько мучительной может быть смерть, может разбить сердце моей дочери.

Я наклоняю подбородок к Льву, и он протягивает руку, чтобы тот схватил его. Феникс легко уклоняется от него один раз, затем второй, после чего изворачивается и наносит удар кулаком в солнечное сплетение Льва.

Я с бесстрастным интересом наблюдаю, как Лев падает на колени, задыхаясь, и хватается за живот, пытаясь втянуть воздух в легкие.

— Я могу делать это всю ночь, — говорит Феникс, возвращая мой взгляд к своему. — Но я не хочу. Скажи своим людям, чтобы они ушли, и мы сможем все обсудить.

— Или я могу просто пристрелить тебя. — Я говорю, достаю Глок, который всегда держу при себе, и направляю его на него.

Он скрещивает руки и смотрит на меня с таким высокомерием, какого я раньше не замечал за собой.

Этот ублюдок заставляет меня думать о более молодой версии себя.

— Ты этого не сделаешь. — Он говорит, и спокойная уверенность свободно звучит в его голосе.

— И почему же?

— Потому что твоя дочь любит меня. — Он отвечает, опускаясь на стул напротив меня, и с легкостью смотрит в дуло пистолета.

Психопата всегда трудно запугать. Они реагируют не так, как обычный человек, поэтому предугадать их действия невозможно. Когда я увидел его в детстве, я сразу понял, что за ним нужно наблюдать. Очевидно, мои инстинкты оказались верны.

Я смотрю на него еще секунду.

— Я бы не был так уверен в этом. — Я говорю, кладя пистолет на стол, затем киваю паре охранников, чтобы они подошли и помогли Льву.

— Она любит. — Он замолчал. — Твоя дочь — моя, Каллум. Она выйдет за меня замуж. — Он гарантирует, и в его голосе снова звучит сталь. Он берет со стола мой телефон и решительно кладет его передо мной. — Позвони тому ублюдку, с которым ты ее обручил, чтобы заменить меня, и скажи ему, что сделка отменяется. Скажи ему, что она уже принадлежит кому-то другому.

Я остаюсь с ровным лицом, не показывая своего удивления при упоминании о другом женихе.

Очевидно, моя дочь пытается заставить его страдать, и, судя по расстроенному виду, который едва скрывается под гневом, а также по глубоким кругам под глазами, у нее это получается.

— Почему я должен это делать?

Он сжимает руки на животе и смотрит на меня.

— Тебе нужна поддержка моего отца. Тебе нужен контракт.

Я открыто смеюсь над комичностью его слов. Закончив, я развожу руками вокруг себя.

— Я руковожу крупнейшей оружейной компанией в мире. Наш самый маленький контракт начинается от миллиарда долларов. — Я говорю, и улыбка сползает с лица, когда я снова встречаю его взгляд. — И ты думаешь, мне нужен твой отец? Он мне никогда не был нужен, вся эта помолвка была идеей моей жены. Она была уверена, что вы созданы друг для друга. — Думаю, так оно и было. Я не говорю этого вслух.

— Может, твой отец и важная персона в Великобритании, но в мире нет ни одной страны, в которую бы я не ступил, где главы государств не встречали бы меня лично в аэропорту. — Мой взгляд падает на улыбающуюся фотографию Сикс, которую я поставил в рамку на своем столе. Мой единственный ребенок, вторая любовь всей моей жизни. — Единственная причина, по которой тебя выбрали, — это она. Единственное, что от тебя требовалось в этом соглашении, — сделать Сикс счастливой. Очевидно, что ты не можешь этого сделать, так что мы больше не нуждаемся в тебе.

Если я ожидал, что это его отпугнет, то оказался неправ, когда он усмехнулся.

— Не думаю, что вы понимаете, — говорит он, снова вставая и наклоняясь над моим столом. — Я не прошу. Ваша дочь — моя, она была моей с того дня, как я ее встретил. Если вы не расторгнете помолвку, я возьму ее и женюсь на ней завтра в здании суда. Или я похищу ее и увезу далеко-далеко, туда, где ее никто не сможет найти, даже вы.

Я поднимаюсь на ноги, мое самообладание опасно пошатнулось от наглости этого ублюдка.

— Осторожно, Феникс. Не стоит говорить о том, чтобы отнять у меня дочь. Ты этого не переживешь.

— Именно поэтому она моя. Потому что я скажу это и, если дойдет до дела, сделаю. Я без колебаний убью вас, если это гарантирует, что она останется у меня. — Рычит он. Затем делает паузу, прежде чем выпрямиться. — Разве не такого мужчину ты хочешь видеть женатым на своей дочери?

Феникс, наверное, думает, что меня задевают его слова, но на самом деле это его отчаяние. В его чертах, в развороте плеч, в призрачных тенях глаз ясно, как день, вырисовываются муки и агония.

Это взгляд человека, который потерял любовь всей своей жизни и борется за ее возвращение. Я хорошо знаю этот взгляд, поскольку сам носил его.

— Почему ты это сделал? — спрашиваю я.

— Я был идиотом; у меня нет другого оправдания. Я собираюсь загладить свою вину перед ней, но для этого мне нужно время. Я не прошу тебя обручить ее со мной, мне просто нужно, чтобы она не была помолвлена с этим другим мужчиной и чтобы пресса не узнала, что наша помолвка окончена. Даже временно.

Я задумчиво поджимаю челюсть, оценивая его.

— Ты любишь ее?

Он смотрит мне в глаза, когда отвечает.

— Да.

Он знает, что ему не нужно добавлять никаких других пышных слов, чтобы убедить меня. Глубина его любви к ней мощно звучит в этом слоге.

— Ты бы убил за мою дочь?

Призрак садистской улыбки мелькнул на его губах.

— Уже убивал. Приведи свою охрану, если тебе нужно, чтобы я это снова доказал.

Настала моя очередь сжимать пальцы, глядя на него сверху. Если вспомнить, как была опустошена Сикс, когда позвонила мне, чтобы рассказать о его предательстве, у меня руки чешутся схватить пистолет и разнести ему голову.

Но, глядя на него сейчас, видя, что он так же сокрушен ее потерей, я выбираю милосердие. Очевидно, что он готов на все ради нее, и это именно тот уровень защиты, который мне нужен для моей дочери.

Я склоняюсь к мысли, что моя гениальная жена была права в этом маленьком эксперименте. Эти двое были созданы друг для друга, и, похоже, они наконец-то собираются это понять.

К тому же, если он снова причинит ей боль, я лично займусь им, и вот тут-то и будет настоящее веселье.

— Другой помолвки не будет. — Я говорю ему, и он с облегчением выдыхает затаенный дыхание. — Она сказала, чтобы я разорвал с тобой отношения, но ей не нужен новый жених. Похоже, она хотела заставить тебя страдать.