— Технически, я все еще ни с кем не трахалась.

Не знаю точно, где я подцепила свою недавнюю дерзость, но я собираюсь обвинить в этом Тайер.

Он отводит бедра назад, а затем врезается в меня, прорываясь сквозь мою девственность, пока его рот бормочет самые мерзкие вещи, которые я когда-либо слышала, прямо у моего уха.

— Следи за своим гребаным ртом, если не хочешь, чтобы его жестоко трахнули следующим. Я сделаю это, но сначала мне нужно разрушить твою красивую нетронутую киску. Не могу поверить, что ты никогда никому не позволяла себя трахать. Ты берегла себя для меня, да, Сикс? Ты ведь хотела, чтобы я шептал тебе всякие извращенные гадости, которые я планирую с тобой сделать, пока трахаю тебя, не так ли?

Я качаю головой в знак отрицания, не в силах связно мыслить или говорить, отчаянно пытаясь приспособиться к его толстой длине, и он сердито рычит у меня за спиной. Я чувствую, как этот звук отдается в его груди, и его сила сотрясает меня.

— Я все равно взял тебя, не так ли? — он злорадно мурлычет. Он отстраняется и делает паузу. — Ты готова к тому, что я введу его до конца?

— Я... он еще не вошел? — спрашиваю я, запыхавшись. Я никак не могу принять его больше, не тогда, когда мне кажется, что я могу разорваться на части с каждым вдохом.

Он мрачно усмехается.

— Нет. У тебя еще целых три дюйма. — С этими словами он подает бедра вперед и вводит в меня член до упора, пока я не чувствую, как его таз прижимается к моей заднице. — Вот так. Теперь ты принимаешь меня целиком.

Я на секунду теряю сознание, мое тело переходит в режим принудительной перезагрузки, пока я пытаюсь принять его. Он такой толстый и длинный, что кажется, будто он толкается в мою матку.

И что-то есть. Что-то металлическое, прижимающееся к самым мягким частям меня.

— Не только у тебя есть пирсинг. — Он дышит на раковину моего уха, и я вздрагиваю. О Боже, его член проколот.

Я не думала, что мне это нравится, но моя кожа нагревается и пылает, а моя киска сжимается вокруг него в ответ. Я не могу отрицать, что это меня заводит и доводит до нового уровня возбуждения.

Его рот опускается ниже, и он облизывает столбик моей шеи, а затем прикусывает кожу, помечая меня, как животное.

Его лоб упирается в мое плечо, пока он переводит дыхание, словно для того, чтобы не двигаться внутри меня, требуются сверхчеловеческие усилия.

— Черт возьми, ты такая тугая. — Он отстраняется и мощно всаживается в меня. Я сокрушенно стону от того, как грубо он вколачивается в меня, мои мышцы уступают его господству. — Твоя киска выталкивает мой член каждый раз, когда я его вытаскиваю. Я не знаю, делает ли это тебя хорошей или плохой девочкой. — Он сильно шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю.

Его руки спускаются вниз, чтобы взять меня за бедра, и он начинает двигаться во мне уверенными, резкими толчками. Он входит в меня в ровном, но жестоком темпе, каждый толчок его бедер заставляет меня вскрикивать, когда он опускается в меня до дна.

Я не могу поверить, что это происходит. Мне все еще кажется, что у меня галлюцинации, что скоро я моргну глазами и пойму, что все это мне приснилось. Мне кажется нереальным, что мы с Фениксом не просто занимаемся сексом, но он лишает меня девственности у стены в грязном переулке, где всего десять минут назад он напал на другого мужчину.

Все, на чем я могу сосредоточиться, — это безумное вожделение, которое поглощает меня, пока он вливается в меня.

— О... о, putain.. — блять, — стону я в такт его толчкам.

Он хватает меня за челюсть и откидывает мою голову назад за подбородок, заглядывая мне в лицо сверху.

— Я давно не слышал, чтобы ты так много говорила по-французски, — говорит он, и это еще более ошеломляюще и интимно, когда он смотрит мне прямо в глаза, вжимаясь в меня. — Я знаю, это значит, что тебе это нравится. Кто бы мог подумать, что такой хорошей девочке, как ты, может нравиться такой грубый секс?

Я непроизвольно сжимаю мышцы в ответ, и он ругается, прижимаясь лбом к моему.

— Не делай этого. — Он предупреждает, снова шлепая меня по заднице. — Ты не заставишь меня кончить, пока не сделаешь это сама.

Его рука обхватывает меня спереди и шлепает по клитору.

Моя голова подается вперед и вырывается из его хватки, а тело подпрыгивает от неожиданного прикосновения. Он шлепает по нему еще раз, и мои ноги подгибаются, а я прижимаюсь щекой к стене.

Затем он берет три пальца и круговыми движениями массирует мой клитор, двигаясь сильнее и быстрее, чем раньше.

— Феникс... — стону я.

Никакого предупреждения. В одну секунду я выгибаюсь от его прикосновений, пытаясь уменьшить болезненное удовольствие, а в следующую — кончаю с громким криком. Моя киска так сильно сжимает член Феникса, что мышцы вспыхивают от восхитительного жжения.

Он хрипит и вколачивается в меня еще пару раз, пока не достигает предела и не замирает.

Я чувствую, как сперма вытекает из его члена и попадает внутрь меня, а он крепко прижимает меня к себе за бедра, следя за тем, чтобы каждая капля осталась внутри.

Мы остаемся так на несколько секунд, его член все еще погружен в меня, а его тело лежит на мне, пока мы оба пытаемся отдышаться.

Момент нарушают свист и радостные возгласы слева от нас. Я поворачиваю голову и вижу двух мужчин в конце переулка, их лица скрыты темнотой и неразличимы.

Я не знаю, сколько они могут разобрать из меня, но их следующие слова показывают, что они точно знают, что только что произошло между нами.

— Да, трахни ее хорошенько, приятель. — Первый из них издевается, а его друг хлопает его по плечу, когда он выкрикивает в мою сторону многозначительные обещания. Речь обоих невнятна, как будто они на пьяны вусмерть.

Паника охватывает меня, когда я отхожу от Феникса и опускаю юбку на задницу. Я слышу, как Феникс застегивает молнию и поворачивается, прижимаясь ко мне, чтобы скрыть от них мое тело.

— Отвалите, — рявкает он, угрожающе шагая к ним и заставляя их разбежаться. — Покойники, — бормочет он про себя.

Когда он поворачивается обратно, я уже заканчиваю поправлять одежду и пытаюсь справиться со спутанными волосами.

Его глаза буравят меня, взгляд не читается, пока он оглядывает меня с ног до головы. Его взгляд останавливается на моем запястье, когда я убираю волосы за ухо, и его глаза сужаются.

— Что теперь? — спрашиваю я, пытаясь осмыслить случившееся.

Тридцать минут назад мы ненавидели друг друга, и я уверена, что ненавидим до сих пор. Но мы также трахались как два сексуально озабоченных животных, которые не могли насытиться друг другом, так что все никак не может вернуться на круги своя.

...Верно?

Дождь начинается как раз в тот момент, когда он смеется, и его неистовое хихиканье с оттенком злости совсем не успокаивает меня.

— И что теперь? — насмешливо повторяет он.

— Да, — говорю я, наклоняя подбородок к нему, когда он подходит ко мне. — Что теперь? — повторяю я, стараясь придать своему голосу твердость.

— Теперь я продолжаю ненавидеть тебя, как и раньше. Неужели ты думала, что это что-то изменит? — спрашивает он, его голос насмешливый. Это так противоречит тому факту, что я чувствую, как его сперма стекает по моему бедру. Он делает шаг ко мне и усмехается. — Мне нужно было намочить свой член, а ты просто оказалась первой свободной дыркой, стоящей передо мной.

— Ты лжешь, — говорю я, и мой голос слегка дрожит. Мне бы хотелось скрыть от него эту слабость, но она уступает место его жестоким словам.

Я не верю ему. Не может быть, чтобы он говорил все эти вещи, пока мы занимались сексом, а потом сразу же пошел на попятную, как только вынул из меня свой член.

Никто не может быть настолько жестоким.

— Ты узнаешь, насколько я говорю правду, когда увидишь, как я трахаю следующую девушку, которую найду на вечеринке.

Капли дождя скрывают мои слезы, когда я протискиваюсь мимо него и выбегаю из переулка прочь.

Однажды он сказал мне, что он единственный, кто может причинить мне боль, и он всегда, всегда выполнял это обещание.

Не знаю, почему я продолжаю удивляться этому.