9





Кто бы мог подумать, что Тайер, теряющая дар речи, так возбуждает. Я думал, что мне нравится огонь, но, похоже, от ее безмолвия мой член стал таким же твердым.

Я стою перед ней, а она сидит на моей кухонной стойке, свесив длинные ноги с края. Было бы так легко схватить ее за бедра и заставить обхватить ногами мою талию. Наклонить бедра вверх, чтобы мой член прижался к ее центру, а она зарылась лицом в мою шею.

Повторять эти движения до тех пор, пока она не начнет задыхаться и стонать мне в ухо.

Я стою достаточно близко, чтобы видеть четкие линии ее живота и родинки, разбросанные по всему животу. Я хочу проследить путь этих следов вверх и вниз по ее телу, пока не вылижу каждый сантиметр.

Кожа ее живота зовет меня, выпуклость груди, видная под лифчиком, дразнит меня.

Я кладу руку на стойку рядом с ее бедром, и у меня перехватывает горло, когда я представляю, как обхватываю ее талию, как мои пальцы впиваются в ее кожу, пытаясь оставить на ней свой неизгладимый отпечаток.

Видеть так много ее кожи сводит меня с ума, даже если это всего лишь ее живот. Мысль о том, что мои руки будут на ее теле, что я буду прикасаться к ней и наслаждаться тем, какая она маленькая по сравнению со мной, заставляет меня восторженно выть в ночи, как хищник.

Я не могу удержаться и облизываю губы, представляя, как она лежит передо мной, ее серебристые волосы спутаны от того, что я их схватил, ее рот слегка приоткрыт, и она смотрит на меня с желанием и покорностью в глазах.

― Голоден?

Я отмахиваюсь от этого видения, прежде чем сделаю что-то глупое, например, схвачу ее за горло и скажу, что я убью ее парня и сделаю ее молодой вдовой, если она не порвет с ним.

Мой взгляд встречается с ее взглядом, и я вижу, что она ухмыляется, явно наслаждаясь тем, как я мучаюсь от своего возбуждения к ней.

Моя маленькая лгунья, притворяющаяся, что ее саму это не трогает.

― Проголодался. ― Говорю я ей, прежде чем положить вторую руку рядом с ее другим бедром и сравнять свою голову с ее.

Я определенно перехожу все границы, мое лицо теперь слишком близко к ее лицу.

― Раздвинь.

― Что? ― говорит она, в ее голосе смешались приглушенное возбуждение и искреннее замешательство.

― Раздвинь, ― говорю я ей, наклоняясь вперед и еще больше закрывая пространство между нами. ― Свои ноги.

Она подпрыгивает от неожиданности, когда я кладу руку ей на колено. Ее глаза расширяются, зрачки вспыхивают, и, черт возьми, она так реагирует.

Тысяча микровыражений пробегает по ее лицу, каждое красочнее другого.

Желание. Возбуждение. Смущение. Вина. Интерес. Неуверенность. Предвкушение.

Каждое из них нарисовано на ее лице, чтобы я мог уловить и сохранить для себя, пока мы смотрим друг на друга немигающим взглядом.

Она, как по команде, раздвигает бедра, но недостаточно.

Я перевожу взгляд вниз, на свою руку, которая переходит с ее колена на внутреннюю часть бедра прямо над сгибом.

Я все еще смотрю вниз, поэтому не вижу ее резкого вдоха, но я его слышу.

Более того, я чувствую его в нижней части своего живота.

Я снова смотрю на нее, осторожно надавливая на ее бедро. Мой голос едва шепчет, когда я говорю, мой тон уговаривает.

― Шире.

Ее рот слегка приоткрывается, язык виден через маленькое отверстие. Я продолжаю надавливать на ее ногу, ее рот открывается шире, а с губ срываются вздрагивающие вздохи от моего прикосновения.

Если она так реагирует на простое прикосновение к ее бедру, то я могу случайно сломать ее, когда мы наконец-то будем трахаться.

Мне не терпится поиграть.

В следующий раз я завладею ее ртом, и эти вздохи будут падать в мои ждущие губы.

Ее ноги теперь достаточно широко раздвинуты.

Я открываю верхний ящик под ней и достаю ложку, затем резко отступаю от нее, безэмоционально обрывая момент, как будто это на меня не повлияло.

Беру из морозильника пинту мороженого и прислоняюсь к его закрытым дверцам, поворачиваясь к ней лицом.

Она сидит так же, как я ее оставил, не сдвинувшись ни на дюйм. Ее ноги неприлично широко раздвинуты, она откинулась назад, опираясь на сведенные ладони, и выражение ее лица бесценно.

В нем есть и возбуждение, и растерянность, и сексуальная неудовлетворенность.

Если бы она была голой, то выглядела бы так, как будто кто-то трахнул ее и вытащил член, прежде чем она успела кончить, оставив ее в желании.

Ее рот захлопывается, и возбуждение сменяется раздражением на ее лице.

― Что это было?

― Ты была права, ― говорю я ей, погружая ложку в шоколадное мороженое и всасывая его в рот. ― Я голоден.

― Перестань играть со мной в игры.

― Мне нужна была ложка. ― Невинно говорю я ей.

― Это было неуместно. Ты знаешь, что у меня есть парень.

Мой рот превращается в прямую линию при упоминании этого мудака, и мое настроение портится.

Я втыкаю ложку и глотаю еще один кусочек мороженого, а затем ставлю пинту на место.

― Он идиот.

Она спрыгивает с прилавка и подходит ко мне, явно разгневанная моими словами. Ее палец тычет меня в плечо, когда она обращается ко мне.

― Не говори так. Ты не знаешь ни его, ни наших отношений.

― Я знаю достаточно.

― Ты ничего не знаешь!

Она снова пытается ударить меня, но я хватаю ее за руку и загибаю ее за спину, чтобы притянуть ее к себе.

― Я знаю, что он позволил тебе перебраться через целый океан, не следя за тобой. ― Я усмехаюсь ей в лицо: ― Я знаю, что он может выжить, не видя тебя каждый день, даже если он утверждает, что любит тебя. Я знаю, что он предпочел жить вдали от тебя, когда должен был знать, что каждый мужчина в радиусе пятидесяти футов от тебя будет умолять о том, чтобы заполучить тебя. И я знаю, что он не позаботился о том, чтобы дать понять всем этим мужчинам, что их ждет жестокая, мучительная смерть, если они хоть раз, блять, прикоснутся к тебе. Я знаю достаточно.

Гнев окрашивает ее щеки, а сочетание ее красной кожи с серебристо-белыми волосами заставляет меня думать об огне и льде.

В общем-то, это довольно краткое описание ее личности.

― Все не так просто, он не мог просто приехать сюда. ― Она отвечает слабо, пытаясь защитить его.

― Если бы ты была моей, Тайер, если бы я любил тебя, ― говорю я ей. ― То ничто в этом мире не смогло бы удержать меня от тебя, не говоря уже о такой несущественной вещи, как океан.

Я вижу, как горячее желание вспыхивает в ее глазах, прежде чем она захлопывает дверь и прячется за своей обычной маской неповиновения.

Она пытается вырвать свою руку из моей хватки, но я держу ее крепко.

― Это потому, что ты одержим. Со мной он не такой.

― Как я и говорил, ― отвечаю я, на этот раз отпуская ее. Она отступает на пару шагов назад, чтобы увеличить физическое расстояние между нами. ― Он идиот.

― Я...

Я никогда не узнаю, что она собиралась сказать, потому что ее телефон вибрирует на стойке, и, как будто мы его призвали, имя Картера появляется на ее экране.

― Не отвечай ему.

Она была такой покладистой в прошлый раз, когда я просил. Животное внутри меня мурлыкало от ее послушания и от того, что она не ответила на звонок своего парня только потому, что я сказал ей этого не делать.

― Нет.

― Скажи ему, что ты занята.

Я знаю, что мне не понравится то, что она собирается сказать, просто по тому, как она смотрит на меня.

Вся прежняя игривость, вся оставшаяся похоть, которая могла затуманить ее мозг, исчезла.

Вместо него ― пустой взгляд, который ничего не выдает.

― Ты не всегда получаешь то, что хочешь. ― Она огрызается: ― Давно пора тебя этому научить.

Она собирается уходить, но я хватаю ее за предплечье и заставляю повернуться ко мне лицом.

― Тогда иди и поговори со своим парнем, ― говорю я ей. ― Но не ищи меня, когда закончишь. Тебе не понравится то, что ты найдешь.

Я не уверен, что мне показалось, что она колеблется, но если она и колеблется, то недолго. Девушка выходит из кухни, но не раньше, чем я слышу, как она шепчет: «привет, детка» в телефонную трубку.

Мои кулаки сжимаются, полностью уничтожая пластиковый стаканчик в моей руке.

К черту все это.

― Эй, ― говорит Феникс, подходя ко мне и хлопая по плечу. Он бросает взгляд на мое лицо и хмурится. ― Что случилось?

― Ничего. ― Я отрывисто отвечаю, не сводя взгляда с Тайер, стоящей в прихожей гостиной. При виде ее улыбки у меня в кулаках вспыхивает желание кого-нибудь физически покалечить.

Феникс поворачивается, проследив за моим взглядом до того места, где она стоит.

― Ах... ― Он говорит, поворачиваясь ко мне со знающей улыбкой на лице. ― Значит, пари не задалось?

Я был так сосредоточен на ней, что забыл о дурацком пари.

Мое желание обладать ею возникло задолго до того, как это пари было заключено, и меня раздражает, что теперь я должен отвечать на него.

Раздражение клокочет в моей крови при мысли о том, что мои товарищи по команде хоть как-то следят за Тайер. Наблюдают за ней, гадая, удастся ли мне заставить ее подчиниться.

― Отвали, Феникс.

Он усмехается, но мудро решает не развивать эту тему.

― Где Роуг? ― спрашиваю я его.

Я не видел этого парня с самого вечера.

Он разговаривал с Лирой, что было удивительно, так как мы все вместе решили, что она ― таракан и ее доступ на эти вечеринки нужно ограничить.

― Беллами была просто в бешенстве из-за того, что он делал с Лирой. Последний раз, когда я его видел, он бежал за ней наверх.

Это все объясняет.

Я смотрю туда, где Тайер все еще стоит в прихожей.

Уголок ее губ снова приподнимается, и с меня официально хватит.

Мне нужно отвлечься.

Если она не хочет играть, то кто-то другой с радостью займет ее место.