— У меня есть одно условие, чтобы стать частью плана, — говорю я.

Никколо поднимает бровь.

— Какое?

— Что бы ни случилось… вы должны обеспечить безопасность моих родителей. До конца их жизни, если понадобится.

Никколо одаривает меня крошечной улыбкой, которую я расцениваю как уважение.

— Дон Розолини?

— Считай, что сделано, — говорит Дарио. — Я клянусь в этом своей семьей и жизнью моих будущих детей.

— Тогда я согласна, — говорю я.

— Дон Розолини, — хрипло говорит мой отец, — прошу вас, я умоляю вас…

— Ваша дочь права, синьор Леттьери, — ровно отвечает Дарио. — Ее план — лучший. И вы не должны отвергать жертву, которую она готова принести ради вас.

— Сэр, ни один отец не должен хоронить своего ребенка, — говорит папа, и слезы текут по его щекам.

В этот момент мое сердце обрывается.

— Я согласен, — тихо отвечает Дарио. — И я никогда не хотел бы хоронить своего брата… но он готов рисковать рядом с ней. Так что мы оба должны уважать их желания.

Моему отцу нечего на это сказать.

— Что ж, — говорит Никколо, — я понимаю, что это не самая радостная нота, но предлагаю присоединиться к Алессандре и синьоре Леттьери в гостиной. Мы с Дарио поговорим с Адриано и Бьянкой утром, когда я еще раз обдумаю план. А пока давайте постараемся забыть о завтрашнем дне и просто наслаждаться сегодняшним вечером.

— Сначала я должен поговорить с дочерью, — просит отец.

— Это твое право, — отвечает Никколо.

— А потом мне тоже нужно поговорить с ней, — мрачно говорит Адриано.

— Не знаю, есть ли у тебя это право, но пусть будет так, — разрешает Никколо. — А теперь пойдемте к дамам, пока они не начали думать, что мы затеяли что-то нехорошее.