Вот почему я жила в Куинси. Чтобы Мари Хаскинс росла у меня на глазах. Чтобы Хадсон, Эмма и Дрейк были под присмотром их тети Талии.

Из гостиной послышалось хихиканье.

— Я слышала, ты сегодня в роли няни.

— Пока я не поставлю пирог в духовку, эту должность занимает твой отец. Но в остальном у нас будет веселый день. Я купила пальчиковые краски.

— Ты их балуешь.

— Да, черт возьми, балую.

— Пойду поздороваюсь.

Я оставила свой кофе на столешнице и направилась в гостиную, где папа сидел на полу с тремя малышами. Эмма, семи месяцев от роду, лежала на одеяле, держа свои маленькие ножки руками и пытаясь засунуть их в рот.

Её полуторагодовалый брат, Хадсон, разбивал два блока вместе. А Дрейк, сын моего брата Нокса, крутился вокруг папы и хихикал, когда папа пытался его пощекотать.

— Похоже, у вас ту весело.

Хадсон взглянул на меня, и конструктор был забыт. Он вскочил на ноги и поднял руки.

— Вер. Вер.

Вверх. Вверх.

— Привет, приятель, — я подхватила его на руки и поцеловала в щеку. Затем другой малыш врезался мне в ногу, и я нагнулась и подняла Дрейка тоже. Мои братья и сестры всегда дразнили меня за то, что у меня детская лихорадка. Я хотела детей. Когда-нибудь. А пока этот день не настал, эти малыши были моим спасением. — Как у моих ребят сегодня дела?

Дрейк ответил мне какой-то билибердой.

— А. Ну, звучит отлично, — я поставила их обоих и села на пол. — Привет, пап.

— Привет, милая. Чем ты сегодня занимаешься?

— Я приехала, чтобы покататься на Нептуне.

Я возилась с деталями конструктора Хадсона, помогая ему сделать колонну.

— Сегодня прекрасный день. Солнце светит.

Независимо от температуры, жары или холода, папа считал любой солнечный день золотым.

— Я подумала, что надо заскочить в отель сегодня днем, — сказала я. — Посмотрим, не нужна ли Элоизе помощь в предверии рождественского ажиотажа. Я разговаривал с Лайлой сегодня утром, и она была странно спокойна, учитывая огромное колическво работы.

Папа усмехнулся.

— Я подумал то же самое, когда разговаривал с ней вчера. Но ты же знаешь, что это ненадолго. К Рождеству на следующей неделе она будет ходячим мертвецом.

Весь город был украшен к празднику гирляндами, огнями и подстриженными деревьями. Лайла владела кофейней в Куинси, и на днях она провела три часа, вручную расписывая снежинками витрину «Кофе у Иденов».

С шести утра и до семи вечера к ней стекались покупатели. Половина из них были местными жителями, которые делали специальные заказы на праздничную выпечку. Половина — туристы, приехавшие в город, чтобы насладиться праздником.

К Новому году Лайла выматывалась до предела. Элоиза и Нокс тоже. Но у них была помощь. Идены помогали друг другу без колебаний.

— Что нового в больнице? — спросил папа.

— Ничего особенного.

Я мало что могла ему рассказать, но иногда я ворчала по поводу Рэйчел.

Хадсон ударил кулаком по моей колонне, потом хихикнул, и я снова их сложила.

— Ты в порядке? — глаза отца сузились, пока он смотрел на моё лицо. — Тебя что-то беспокоит.

Не было смысла отрицать это перед папой. Он всегда умел читать мое настроение. И я бы предпочла, чтобы он услышал это от меня, а не из уст Куинси. Нокс не упоминал о встрече с Фостером в больнице в начале недели, но, скорее всего, рано или поздно это всплывет. У нас в Монтане не так много известных бойцов UFC.

— Фостер Мэдден в городе.

— Что? — он выпрямился, понизив голос. — Зачем? Что ему нужно?

Мы не говорили о Фостере уже много лет. Нокс дразнил меня за то, что я слишком скрытна себе во вред. Но я была рада, что мне не пришлось объяснять всем ситуацию с Фостером. Это была история, которой у меня не хватало духу делиться много раз.

Лайла знала, что я встречалась с кем-то в колледже и что мы расстались, когда я поступила в медицинскую школу. Элоиза знала то же самое. А мои братья, ну... они избегали личной жизни своих сестер.

— Он утверждает, что переезжает сюда, — сказала я. — Он купил тот пустующий зал на Нижней Кларк-Форк-Роуд.

Предыдущий владелец разорился, когда я училась в школе, и спортзал пустовал несколько лет. В Куинси просто не было достаточно людей, чтобы содержать два спортзала, особенно когда в «Пожарке» появилось новое оборудование и занятия по фитнесу.

— Ты говорила с ним? — спросил папа.

— Да.

— И что?

Я пожала плечами.

— Я не хочу, чтобы он жил здесь. Но, думаю, у меня нет выбора.

Рот отца напрягся.

— Знаешь, я думал купить это здание, чтобы переделать. Проклятье.

— Это... странно, — у меня было чувство, что даже если бы здания не было, Фостер все равно бы приехал. Я заставила себя улыбнуться и провела пальцами по светлым волосам Дрейка. — Со мной всё будет в порядке. Это было давно. Просто немного шокирована. Но я прокачусь. Подышу воздухом, проветрюсь. И я буду как новенькая.

— Хочешь, чтобы тебе составили компанию? — спросил он.

— Я бы сказала, что у тебя и так дел по горло, — я наклонилась, чтобы поцеловать Эмму в лоб, затем встала. — Увидимся чуть позже.

Забежав на кухню, чтобы попрощаться с мамой, я вышла на улицу, захватив из машины пару перчаток и шапку. Затем я застегнула пальто до горла и направилась в конюшню.

— Ваша лошадь готова, Док.

Наемный работник отсалютовал мне, прикоснувшись к краю шляпы, когда он выходил из здания.

— Спасибо, — я улыбнулась и вошла внутрь. Нептун стояла в ближайшем стойле. — Привет, девочка.

Она фыркнула, прижалась к моей руке, когда я начала погладить ее по серой щеке.

Нептун была одной из восьми лошадей, которых отец купил много лет назад. Элоиза настояла на том, чтобы мы дали им всем имена, и в то время она делала школьный проект о Солнечной системе. Так что у каждого из нас, братьев и сестер, а также у мамы и папы, была лошадь, названная в честь планеты.

— Как поживает моя красавица? — сказала я, открывая дверь, чтобы вывести её.

Мы немного погуляли, вышли из конюшни и обошли загон, прежде чем я поправила седло. Затем я вставила левую ногу в стремя и приподнялась, устраиваясь на сиденье, прежде чем мы направились через ворота в поле.

Отец был прав. День был прекрасный. Солнце рассекало холод в воздухе. Лучи отражались от снега, и, сидя на спине лошади, моё настроение мгновенно улучшилось.

— Фостер здесь, — сказала я Нептуну, потому что моя лошадь была лучшим слушателем. — Я понятия не имею, чего он от меня ждет, кроме того, что он хочет поужинать и поговорить.

Нептун фыркнула.

— Ага. Я тоже так думаю. Это все чушь. Без обид, — я ослабила поводья, позволив Нептуну набрать скорость до рыси. — Но о чем можно говорить спустя столько времени?

На этот раз у Нептуна не было ответа.

Не было ответа и у меня.

Несколько часов мы ехали в тишине, петляя по снегу, пока морозный воздух не рассеял туман в моей голове.

Я поехала по длинной, знакомой тропе к моему любимому месту на ранчо.

Гранатовым полям.

Весной луга были сочно-зелеными, усеянными красными, желтыми, белыми и пурпурными полевыми цветами. Летом теплый сок с вечнозеленых деревьев наполнял воздух ароматом хвои. Осенью листья сменяли друг друга, окрашивая горные подножья перед сном белой зимы. Сто акров неповторимой красоты.

Я всегда мечтала построить здесь дом. Переживать времена года с каждым восходом и закатом. Когда я посмотрела на снег, мои глаза налились слезами.

Однажды в этой мечте был и Фостер.

Впервые в жизни мне было больно находиться здесь.

Поджав ногу и натянув поводья, я свернула с луга. Мы с Нептуном вернулись в конюшню галопом, и к моменту прибытия обе запыхались.

После того как я сняла седло, позаботилась о Нептуне и отвела её на пастбище для телят, чтобы она присоединилась к другим лошадям, я направилась обратно к маме и папе. Мне не хотелось идти домой, и я не пошла. Завтра работа станет желанным отвлечением, а сегодня я побуду в окружении своей семьей.

Я порисовала пальчиками с племянницей и племянниками. Мама сделала мне на обед сэндвич с ветчиной и сыром, прежде чем я помогла ей уложить детей спать. И каждый раз, когда папа смотрел мне в глаза, я улыбалась, изо всех сил стараясь заверить его, что со мной всё в порядке.

Только когда солнце уже опускалось к горизонту, я, наконец, попрощалась со всеми и забралась в джип. Затем я отправилась в долгий путь домой, чтобы насладиться розово-оранжевым закатом за зубчатыми горами, окружавшими долину Куинси. И когда я свернула на свою улицу, уже почти стемнело.

Но было не настолько темно, чтобы не заметить черный пикап с номерами Невады, припаркованный перед моим домом.

— Ах ты, назойливый, упрямый мужчина, — я стиснула зубы и свернула в переулок, чтобы припарковаться в гараже. Забежав внутрь, я влетела в дом и, распахнув входную дверь, обнаружила Фостера на крыльце. — Почему ты здесь?

— Ужин.

Он протянул пластиковый пакет из нашего местного мексиканского ресторана. В другой руке у него была бутылка белого вина.

— Боже, какой ты упрямый.

— Холодновато для пикника. Впустишь меня?

— Нет, — я скрестила руки на груди.

— Ты с кем-то встречаешься?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе.

— Значит ответ нет. Да ладно, Талли...Талия, — поправил он. — Это просто ужин.

Это никогда не будет просто ужином. Не с Фостером.

— Нет.

— Хорошо, — он спрятал вино под мышку и порылся в кармане, доставая этот чертов синий мешочек. — Ты оставила это в спортзале.

— Серьезно? Прекрати с этим кольцом.

Неужели он не понимал, как тяжело мне было его видеть?

— Оно твоё.

— Когда ты его купил?

Он выдержал мой взгляд.

— Сразу после того, как ты ушла.

— Почему? Ты женился на другой женщине, — прежде чем он успел ответить, я взмахнула обеими руками. — Неважно. Я не хочу знать. Это кольцо никогда не было моим, и оно мне не нужно.

— Талли.

— Не смей! — мой голос пронесся мимо него в ночь. — Не называй меня Талли, как будто ты знаешь обо мне хоть что-то. Не называй меня Талли, как будто мы старые друзья. Не называй меня Талли, как будто ты не лгал мне каждый день, пока мы были вместе.