6. НОКС

— Спасибо за ужин, — Гриффин похлопал меня по плечу, когда мы стояли на крыльце его дома.

— Пожалуйста.

Макароны с сыром, которые я приготовил для Мемфис на прошлой неделе, вызвали у меня аппетит, поэтому сегодня я сделал огромную порцию с запасом. Прежде чем прийти к Гриффу и Уинн с кастрюлей на ужин, я занёс её и к маме с папой.

— Хорошая ночь, — Гриффин сделал длинный вдох. В воздухе витал аромат листвы, дождя и прохлады.

— Да, — я прислонился к одной из деревянных балок, оглядывая окрестности и делая глоток пива.

Окружённый деревьями и горами вдали, дом Гриффина был причиной, по которой я построил свой собственный. Я хотел иметь свою собственную гавань вдали от городской суеты. Наши стили были совершенно разными. Грифф предпочитал традиционный стиль с обилием дерева, в то время как мне нравились гладкие, современные линии стекла.

Хотя наши дома были разными, обстановка была одинаковой.

Суровая горная местность. Вечнозелёные деревья с круглогодичным ароматом сосны. Солнечный свет и голубое небо. Дом.

Из дома донёсся крик, и Гриффин выпрямился, повернувшись к входной двери, когда Уинн вышла на улицу с моим двухмесячным племянником Хадсоном, суетившимся у неё на руках.

— Твой черед, — она передала сына его отцу. — Я нужна ему в течение дня, но ночью только Гриффин.

Мой брат кивнул сыну.

— Нам есть о чём поболтать по ночам, не так ли, ковбой? А иногда тебе просто нужна новая пара рук.

Хадсон перестал суетиться, пока мой брат ходил по крыльцу.

Моё сердце защемило при виде этого зрелища.

Я любил Хадсона. Но его рождение пробудило воспоминания, которые последние пять лет я изо всех сил старался забыть. Воспоминания, которые были не так глубоко похоронены, как я считал раньше.

Гриффин не знал Джинну, как и все мои братья и сестры. Мама и папа встретили её однажды во время отпуска в Сан-Франциско, но это было ещё до Джейдона. Моя семья знала, что произошло, но я отказывался обсуждать это после возвращения домой.

Никто не знал, как тяжело находиться рядом с ребенком.

— Ужин был потрясающим, — Уинн одарила меня сонной улыбкой. — Именно то, что я так хотела.

— В любое время, — я подмигнул, когда она прижала руку к животу.

Это был ранний срок её второй беременности, но я подозревал, что скоро они все будут приходить в ресторан чаще. Пока она была беременна Хадсоном, я считал своим личным вызовом удовлетворять пристрастия моей невестки.

— Как дела в ресторане? — спросила она, опускаясь в одно из кресел-качалок на крыльце.

— Хорошо. Оживлённо, — сегодня Роксана всем заправляет. По средам в это время года обычно немноголюдно, поэтому, когда она сказала мне, чтобы я не болтался без дела и отправлялся домой после обеда, я послушался.

Гриффин продолжал вышагивать рядом с Хадсоном, бормоча сыну слова, которые я не мог разобрать.

— Все дело в его голосе, — Уинн проследила за моим взглядом. — Я думаю, это потому, что он глубже. В это время суток голос Гриффа - единственное, что может усыпить его.

— В этом есть смысл, — мне не всегда было легко видеть Гриффина с сыном, но это было не то, что я бы сказал ему. Или кому-то еще.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я Уинн.

— Просто немного устала. Но я думаю, это будет нормой в течение нескольких лет.

Гриффин шёл в нашу сторону.

— Может быть, к тому времени, когда у нас будет следующий ребёнок, Хадсон будет спать всю ночь.

— Это мечта, — Уинн скрестила пальцы. — Как дела с Мемфис?

— Хорошо. Я не часто её вижу, — и это было намеренно. Была причина, по которой я в последнее время мало отдыхал. Что я зависал в «Наклз». Была причина, по которой в редкий вечер, когда я не работал в ресторане, я сбегал в уютный дом моего брата, а не в свой собственный.

У нас с Гриффином была связь, сформировавшаяся в юности, когда мы скрывали свои шалости и страдали от последствий, когда наши родители неизбежно ловили нас при создании неприятностей. Он был моим лучшим другом с самого рождения. Мы знали друг друга лучше, чем большинство, и, вероятно, поэтому он не спрашивал о Мемфис.

Он чувствовал, что я не хочу говорить о ней.

Что бы я сказал? Меня тянуло к ней. Каждый раз, когда она входила в комнату, моё сердце замирало, а член дёргался. Если бы на этом всё закончилось, если бы это была просто женщина, проезжающая через город, я бы погнался за ней в ту первую ночь.

Но она не была туристкой, которая сегодня здесь, а завтра уедет. От неё было не скрыться ни на работе, ни дома. К тому же был ребёнок.

Видеть Дрейка было тяжелее, чем Хадсона. Я не знал почему, но каждый раз, когда он плакал, это резало меня по груди. Возможно, это было потому, что Мемфис справлялась с этим в одиночку. Она несла на себе всю тяжесть его криков. Она несла всю тяжесть на своих стройных плечах.

Но это было не моё дело. Не стоит вмешиваться.

Мне хватило драмы на всю жизнь, а у Мемфис драма была написана на её красивом лице.

Мне потребовалось пять лет, чтобы построить жизнь в Куинси. Я уехал из Сан-Франциско сломленным человеком. Я вернулся домой, чтобы восстановиться. Чтобы начать всё сначала. Вернуться туда, где у меня были хорошие дни, в надежде обрести их снова.

Пять лет, и я был там. Я любил свою работу. Я любил свою семью. Я любил свою жизнь.

Без изменений.

Как только Мемфис исчезнет с лофта, мне будет легче выбросить её из головы.

Я осушил последний глоток своего пива, когда веки Хадсона начали опускаться.

— Я лучше пойду домой. Дам вам, ребята, уложить его в постель.

— Спасибо, Нокс, — Уинн зевнула.

— Спокойной ночи, — я подошёл, наклонился, чтобы поцеловать её в щеку, затем пожал свободную руку брата. Я взъерошил тёмные волосы на голове моего племянника и потрогал его нос пуговкой. — Дай своим родителям отдохнуть, малыш.

Хадсон прижал крошечную ручку к сердцу Гриффа.

Чёрт, это ужалило. По мере роста Хадсона это чувство притупилось, но не исчезло. Я позволил ему распространиться по моей груди, а затем трусцой спустился по ступенькам крыльца к своему грузовику.

Мой путь домой пролегал через лабиринт гравийных дорог. Путь по шоссе был короче, но движение по просёлочным дорогам дало мне время, чтобы опустить окна и просто подумать.

Когда я заезжал к маме и папе ранее, они спросили меня, принял ли я решение насчёт отеля. У дяди Бриггса была тяжёлая неделя. Он отправился в поход, никого не предупредив, и сначала он, вероятно, был в здравом уме, а затем у него случился приступ, и он заблудился.

Заблудился на земле, где прожил всю свою жизнь.

К счастью, папа нашёл его до темноты. Бриггс споткнулся и вывихнул лодыжку. После поездки в скорую помощь - Талия была дежурным врачом - Бриггса доставили домой. Но это подтолкнуло папу к необходимости получить ответ.

Ответ, который я не должен был давать.

Часть меня хотела согласиться просто потому, что это сделает их счастливыми. У меня были самые лучшие родители в мире. Они позволяли нам терпеть неудачи, когда это было необходимо. Они протягивали нам руку помощи, когда было ясно, что мы не можем встать на ноги. Они любили нас безоговорочно. Они дали нам все возможные преимущества.

Но если бы я согласился на отель, это было бы не для меня. Это было бы для них.

Хотел ли я «Элоизу»? Я не хотел, чтобы она досталась кому-то вне семьи. Но мне? Может быть. Я просто не был уверен. Пока нет.

Я доехал до нужного поворота и покатил в сторону Можжевелового холма, исчезая среди деревьев в своём укромном уголке. Когда дом появился в поле зрения, мой взгляд устремился на лофт. Даже скрытая за стенами, дверями и окнами, Мемфис привлекла моё внимание. Она привлекала моё внимание с того самого дня, как приехала.

Её «Вольво» был припаркован у лестницы, и эта машина была такой же загадкой, как и моя съёмщица. Это была более новая модель, а «Вольво» не были совсем уж дешёвыми. Почему же она выживала на дешёвой еде и мелочи?

Это не моё дело.

Я прилетал на помощь Джинне все эти годы назад, когда мне следовало заниматься своими гребаными делами. Урок усвоен.

Припарковавшись на ближайшем к моей двери месте, я направился внутрь. До зимы я должен был разрешить ситуацию с парковкой, чтобы обе наши машины не оставались на улице в снегу, но пока что оставлять машину снаружи означало ещё один способом держать дистанцию.

В доме было тихо. На кухне витал запах макарон с сыром. Я подошёл к холодильнику, достал ещё одно пиво, а затем удалился в гостиную, чтобы посмотреть телевизор до темноты.

Обилие окон означало, что когда солнце начало садиться за гребень Можжевелового холма, я любовался им со всех сторон. Розовый, оранжевый и голубой цвета каскадом падали на стены, угасая с каждой минутой, пока на их место не пришло серебристое сияние лунного света.

Это должно было расслабить. Фильм номер один на «Нетфликс» должен был помочь мне сконцентрироваться. Это должно было стать моим убежищем, но с того дня, как Мемфис переехала сюда, она постоянно пребывала в моих мысли. Отвлекала.

Готовила ли она ужин? Спит ли она? Было ли место достаточно просторным для неё? Искала ли она другую квартиру? Хотел ли я, чтобы она нашла другую квартиру?

Да. Она должна была съехать. Мы не могли делать это вечно, верно? Мне нужно было вернуть свой дом. И всё же мысль о том, что она будет в городе одна, не давала мне покоя.

Она не была моей ответственностью. Она была взрослой женщиной, взрослой, способной жить одной. Ей было двадцать пять, столько же, сколько Элоизе. Почти столько же, сколько Лайле и Талии, которым было по двадцать семь. Чувствовал ли я необходимость держать своих сестёр рядом? Нет. Так почему Мемфис? И где, чёрт возьми, были её родители? Что случилось с теми братьями и сёстрами, о которых она упоминала?

Я уставился на телевизор, понимая, что посмотрел почти весь триллер и ни черта не понял, о чём он.

— Боже.

Беспокойство кольнуло меня под кожей. Я соскочил с дивана, пошёл в спальню за парой тренировочных шорт, а затем скрылся в тренажёрном зале, который я оборудовал в подвале.