— Мемфис? Моей Мемфис?

Она изогнула брови.

— Твоей Мемфис?

Чёрт.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Она красивая девушка, внутри и снаружи.

Я моргнул.

— Я не знал, что ты проводишь с ней много времени.

— О, я просто разговаривала с ней несколько раз в отеле. Но она мне нравится.

Я вздохнул.

— Мне тоже.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

Запищала микроволновка, и я достал свой кофе, отнёс его на островок, где сел на один из стульев.

— Это сложно.

Тот поцелуй прошлой ночью изменил всё.

— С тех пор как Джи...

Мама подняла руку, прерывая меня.

— Не произноси её имя в этом доме.

Мама ненавидела Джинну. Не только за то, что она сделала со мной, но и потому, что мама и папа тоже пострадали.

— Это из-за ребёнка, — признался я. — Если бы это была только Мемфис, я мог бы попробовать что-то.

Если бы это была только Мемфис, я бы поцеловал её несколько недель назад и никогда бы не остановился. Но ребёнок... этот ребёнок всё изменил.

Мама грустно улыбнулась мне.

— Ты хороший мужчина.

— Правда? — потому что я, наверное, не должен был целовать её прошлой ночью.

— Не позволяй тому, что случилось в прошлом, омрачать будущее.

— Я не могу... — я закрыл глаза, признавая свои страхи. — Я не могу потерять ещё одного ребёнка.

Мама села на стул рядом со мной и положила свою руку поверх моей.

— Это другая ситуация, Нокс.

— Я знаю, — но всё может закончиться так же плохо.

Я уже был привязан. К ним обоим.

Мы сидели в тишине, потягивая кофе и размышляя о прошлом, пока пирог готовился. Когда пирог был наполовину готов к нам присоединился папа, и, словно почувствовав настроение, он не заговорил об отеле.

— Как дела у Бриггса? — спросил я, готовый к смене темы.

— Нормально, — голубые глаза отца всегда наполнялись лёгкой грустью, когда он говорил о своём брате. — На этой неделе никаких случаев, слава Богу.

Остаток времени мы провели за разговорами о Бриггсе и его последнем походе к врачу. Потом пирог был готов, и мама достала его из духовки, давая ему остыть, пока я пил последнюю чашку кофе.

Этот пирог, упакованный в керамический контейнер, поехал со мной в город, и когда я припарковался на стоянке за отелем, я отнёс его прямо в комнату отдыха, нашёл в ящике стикер и нацарапал сверху «Мемфис».

Я намеревался отправиться на кухню и приступить к работе, но, когда я начал двигаться по коридору, ноги сами понесли меня к лифту.

Вместо того чтобы остановиться в вестибюле, я решил рискнуть и отправился на второй этаж. Мемфис там не было, но я нашёл её на третьем.

Она вытирала пыль с комода жёлтой тряпкой из микрофибры. Её волосы были собраны в конский хвост, концы которого тянулись вдоль позвоночника. Её щеки раскраснелись, глаза сузились в сосредоточенности. Она была слишком привлекательна, чтобы перед ней устоять.

Я постучал костяшками пальцев по двери и вошёл в номер, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки, чтобы не поцеловать её снова. Не раньше, чем закончится этот разговор.

— Если ты хочешь платить больше за квартиру, то плати.

Она моргнула, выпрямившись.

— Хочу.

— Договорились, — я кивнул. — Как я уже сказал вчера вечером, мне нравится готовить для тебя. Если тебе не нравятся дополнительные блюда из ресторана, хорошо. Я не буду их приносить. Дома у меня обычно много всего под рукой, но, если мне вдруг не хватит, может быть, ты сможешь сходить в магазин.

Уголок её рта приподнялся.

— Просто пришли мне свой список.

— Ты не благотворительность, — я проиграл битву с расстоянием и сократил пространство между нами. — Моя мама испекла тебе пирог. Это тоже не благотворительность. Она печёт пироги для людей, которые ей нравятся.

— Она мне тоже нравится.

— Эта работа - не благотворительность. Ты её заслужила. Ты сохранила её. Ты. Поняла?

Она кивнула.

— Вслух, Мемфис.

— Поняла, — прошептала она.

Моя рука поднялась, чтобы потянуть за кончик её хвоста.

— Этот поцелуй не был благотворительностью.

— Я так не думала.

— Хорошо, — я взял её за руку и потянул к краю кровати, присаживаясь. — Я не любитель сложностей.

— Я понимаю, — она вынула свою руку из моей, опустив взгляд на колени. — Это не обязательно должно быть чем-то особенным. Ты не должен мне ничего объяснять. Мы можем забыть о поцелуе.

Я не смог бы забыть об этом, даже если бы попытался, — это то, чего ты хочешь?

— Нет.

— Я тоже.

Всё её тело обмякло.

— Я не хочу быть твоей ошибкой.

В этих словах было столько боли. Столько багажа из прошлого. Она была чьей-то ошибкой.

Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что это был отец Дрейка.

Мемфис не рассказывала эту историю. Учитывая, что она не рассказала своей собственной семье и, чтобы сохранить тайну, отказалась от трастового фонда, я сомневался, что она доверится мне.

Пока нет. Может быть, если я сделаю собственное признание, она поймёт, что не только у неё есть своя история.

— Когда я жил в Сан-Франциско, я встречался с женщиной. Джинной. Мы были вместе около года. И почти весь этот год она была беременна.

Мемфис села прямее, её глаза расширились.

— У тебя есть ребёнок?

Я грустно улыбнулся ей.

— Нет.

— О, Боже, — она поднесла руку ко рту.

— Это не то, что ты думаешь. У Джинны есть ребёнок. Сын. Его зовут Джейдон.

— Но... он не твой?

— Думал, что мой. Мы начали встречаться, и она забеременела. Никто из нас не ожидал этого, конечно, это не было запланировано, но мы сделали всё возможное. Джинна переехала. Я ходил на приёмы к врачам. Отмечал имена в книге имён для малышей. Помогал ей украшать детскую в нашей тесной квартире. Держал её за руку во время родов.

— Ты был отцом.

— Я был отцом. После того, как мы вернулись домой из больницы, я проводил долгие ночи, расхаживая с ребенком туда-сюда по квартире.

Точно так же, как я делал это для Дрейка.

— Это был твой взгляд, — глаза Мемфиса смягчились. — Когда ты приходил ко мне ночью, бывало, что ты выглядел несчастным. Всего на секунду. Вот почему.

— Да, — я и не подозревал, что она заметила. Но я понял, что Мемфис наблюдательна. — Джейдону было две недели, когда всё рухнуло. Джинна отвезла его на приём к врачу. Через четыре дня я пришёл с работы, и она сказала мне, что он не мой.

Мемфис ахнула.

— Нокс.

Джинна сбросила бомбу в мою жизнь, и всё взорвалось. После долгого дня я пришёл домой, валясь с ног, и обнаружил Джинну на диване. Джейдон спал. Я сел рядом с ней, мгновенно поняв, что что-то не так. А потом она посмотрела на меня со слезами на глазах.

Сначала она извинилась.

Потом она забрала моего сына. Она изменила мою жизнь.

— Она изменила. В начале наших отношений она переспала с парнем, которого знала с колледжа. Она подозревала, что Джейдон может быть не моим, но предпочла ничего не говорить. Она сказала мне, что надеялась, что я отец. Но потом он родился, и... она захотела узнать правду.

Рука Мемфис накрыла мою.

— Мне жаль.

— Мне тоже, — прошептал я. — Я давно не говорил о Джинне.

— Я понимаю. Тяжело ворошить прошлое.

— Поэтому ты не говоришь о своём?

— Да, — это было всего одно слово, но в нем была молчаливая просьба не спрашивать. Пока не спрашивать.

— Я бы остался в Сан-Франциско, — сказал я ей. — Был бы там ради Джейдона. Но мы с Джинной расстались, и она решила, что если мы не собираемся оставаться вместе, то лучше разойтись. Она уехала. А я...

— Вернулся домой.

— Да. Я вернулся домой.

— Как давно это было?

— Пять лет назад.

— Ты говорил с ней?

Я покачал головой.

— Мне нечего сказать. И мне нужно было оставить это позади.

Мемфис долго изучала ковёр, моя история тяжело повисла в воздухе.

— Тогда что же нас ждёт?

— Я надеялся, что у тебя есть ответ.

Её шоколадные глаза встретились с моими, — в наши дни у меня не так много ответов.

— Привязываться к тебе рискованно. Привязываться к нему... — я тяжело сглотнул. — Это шокирует.

— Если это больно. Если это шокирует... — между её бровями образовалась складка. — Почему ты пришёл в лофт? Почему ты продолжаешь приходить?

Я поднял плечо.

— Я не могу остановиться.

— А ты хочешь?

Я поднял руку, снова убирая упрямую прядь волос.

— Нет.