Дакота

— Дакота, — ахнула София, когда я скользнул в нее.

Эти темные глаза лениво открылись, все еще затуманенные сном. Она моргнула пару раз, затем позволила им снова закрыться. Уголок ее рта приподнялся в полуулыбке, когда она передвинула бедра, освобождая для меня больше места.

Моя леди любила, когда ее будил мой член.

Я ухмыльнулся, расслабляясь, прежде чем снова войти, на этот раз до самого корня.

София застонала, ее голова откинулась на подушку, оставляя шею без защиты.

Я прильнул ртом к ней сбоку, посасывая и прикусывая достаточно сильно, чтобы оставить след.

Моя метка.

Пока София была моей, я хотел, чтобы об этом узнал весь мир.

Я скользнул руками вверх по ее бедрам, входя и выходя из ее тугого жара. Я прикоснулся к линии ее ребер от груди до плеч. Затем я вытянул ее руки вверх над ее головой. Переплетя свои пальцы с ее, я прижал ее руки к матрасу, поймав ее в ловушку под собой.

Это было то самое место, лучшее место в мире. Здесь, прямо здесь. Мне не нужно было путешествовать, чтобы найти его.

Когда мы были вместе, все дерьмо, в котором нам еще предстояло разобраться, исчезало. Я мог бы забыть все и притвориться, что это может длиться вечно.

— Люблю тебя, — прошептал я ей в шею.

София промурлыкала, поворачивая улыбающиеся лицо к моему уху.

— Я тоже тебя люблю.

Мы повторяли эти слова уже две недели. Они говорились первым делом утром, когда я будил Софию, занимаясь с ней любовью, говорю эти слова, чтобы начать день. Я наклонил бедра, направляя свой член глубже и вдавливая корень в ее клитор.

Она вздрогнула, ее дыхание сбилось, когда я расслабился и сделал это снова. Заставить ее кончить было легче утром. Я понятия не имел почему, но она улетала, как ракета. Она делала это и ночью, но для этого всегда требовалось еще несколько моих трюков.

Но вот такая, расслабленная и податливая, она кончала быстрее всего.

Утром то, что мы игнорировали в течение двух недель, не нависало над нами. Пока. Это чертово облако оседало к завтраку и преследовало нас до конца дня.

Я расслабился, снова скользнув внутрь, как раз в тот момент, когда София обхватила мои бедра своими длинными, подтянутыми ногами. Она была достаточно гибкой, чтобы обхватить лодыжками мою спину. Это давало мне достаточно места, чтобы создать некоторый импульс, и я поворачивал ее киску под углом, так что я каждый раз бил ее в нужное место.

— Сильнее, — умоляла она.

— Нет. Медленнее. — Сегодня все будет очень нежным. Это утро обещало быть спокойным. Потому что позже сегодня мы должны были начать во всем разбираться. Мы слишком долго откладывали это.

София застонала, наполовину протестуя, наполовину соглашаясь. Ее затвердевшие соски терлись о мою грудь, скользя в блестящем поту по моим губам. Ее сердце колотилось, розовый румянец пополз вверх по ее шее, и я знал, что не займет много времени, прежде чем она кончит.

Я поцеловал ее в висок, затем провел губами по ее щеке, нащупывая уголок рта. Я запечатлел там один поцелуй с открытым ртом и продолжил спускаться. Ее руки все еще были переплетены с моими, ее ноги обвивали мою спину.

Мы были связаны друг с другом.

Я вернулся к тому месту, где укусил раньше, и вцепился в него, щекоча следы зубов языком. Затем я толкнулся сильнее, давая ей то, чего она хотела.

— О боже. — Ее голова металась по подушке, волосы были в беспорядке.

— Кончай. — Я приказал ее телу, уже чувствуя, как ее киска сжимается вокруг моего члена. — Да, — простонал я, позволяя ей отпустить меня, когда она кончила. Давление в основании моего позвоночника усилилось, мои яйца напряглись. И я отпустил ее, накрывая ее собой, когда мир исчез.

Я остался внутри нее после того, как мы оба кончили. Я отпустил ее руки, чтобы укутать ее, в то время как она опустила пальцы на мою спину, проводя ими по моей влажной коже.

Ее ноги напряглись, втягивая мой размягчающийся член еще глубже в ее тело. — Это лучшая часть моего дня.

— Моего тоже.

Мы оставались так несколько минут, просто дыша. Просто чувствовать, как сердцебиение друг друга отдается эхом в разных ритмах. Но в конце концов свет, пробивающийся сквозь жалюзи, заставил нас встать и разойтись.

Я встал с кровати первым, протягивая руку, чтобы помочь Софии подняться на ноги. Она наклонилась ко мне, целуя кожу над сердцем, прежде чем на нетвердых ногах пойти в ванную.

— Ты пойдешь со мной сегодня на работу? — Спросил я, следуя за ней.

Она кивнула.

— Тебе не обязательно оставаться до трех, верно?

— Да. — На этой неделе я вернулся к своему обычному графику, охватив большую часть вечеров в баре. Это был график, который мне всегда нравился, когда мое утро было свободным для того, что мне нужно было сделать. Но это затягивало Софию.

Она работала здесь днем, стараясь успевать за всем в танцевальной студии, а потом приходила на работу и тусовалась со мной до самого закрытия. Если в баре было тихо, мы могли закрываться задолго до двух. Но было все еще поздно, и она пыталась уложиться в два часовые пояса.

— Тебе и не нужно этого делать. Ты могла бы остаться здесь. Лечь спать пораньше.

Она покачала головой, включив душ, а затем улыбнулась через плечо.

— Я хочу остаться с тобой.

Она не отходила от меня уже две недели.

Смерть отца выбила меня из колеи. Я не был уверен, что когда-нибудь полностью выздоровею, но пути назад не было. Я не мог изменить того, что произошло. Буду ли я сожалеть о том, чем все закончилось? Всегда. Это был груз, который я буду нести до своего последнего дня.

Но со мной все было в порядке.

— Я в порядке, детка.

— Я все еще хочу быть с тобой. — Она встала под душ, снова подставив голову под струю. Вода стекала у нее по носу и намочила волосы.

Я сел рядом с ней, ожидая, пока она смахнет воду с лица и развернется, чтобы мы могли поменяться местами.

С тех пор, как она была здесь, София и я делали все вместе.

Мы принимали душ вместе, движения были такими легкими и плавными, как будто мы никогда не принимали душ порознь. Она намочила волосы. Я бы намочил и вымыл шампунем свои, пока она натиралась гелем для душа. Она намыливала волосы шампунем, пока я мылся. Затем она добавляла немного кондиционера и давала ему впитаться, пока мылась.

Я бы вышел первым, подошел к раковине, чтобы побриться и почистить зубы. Это было идеально рассчитано по времени, так что, когда она будет готова выйти, я закончу. Я протягивал ей два полотенца, одно для тела, а другое для волос.

Она занимала мое место у раковины, занимаясь прической и макияжем, пока я одевался.

Когда я заглядывал в будущее, пытаясь представить себе жизнь с этой женщиной, все, что я видел, - это черный ящик. Я не мог представить, как мы будем жить вместе, или поженимся, или заведем детей.

Единственное, что я мог разобрать, была эта утренняя рутина.

Это было что-то.

Но этого недостаточно.

— Я принесу тебе кофе. — Я поцеловал ее обнаженное плечо и пошел в спальню одеваться.

Я натянул джинсы и футболку с длинными рукавами, затем прокрутил в голове вопросы, которые мама задавала мне две недели назад.

Ты женишься? Ты уедешь отсюда? Будут ли у вас дети?

Вопросы мамы были полны ужаса. Моя собственная мать была разочарована во мне из-за того, что я нашел женщину, которую любил. Женщину из хорошей семьи, с образованием, с карьерой и мечтами.

Женщина, которая могла бы подарить ей прекрасных внуков, которых она, похоже, не хотела. Папа помогал мне учить проценты в начальной школе, используя квантовые аналогии с кровью. Это настолько укоренилось в нашем доме, что я понимал мамино разочарование. Я не был с этим согласен, но я понимал.

Это было безумие.

— Чертово безумие, — пробормотал я, садясь на край кровати и натягивая носки.

— Что ты сказал? — София высунула голову из ванной, держа в руке розовую зубную щетку.

— Ничего. — Я покачал головой.

Она ждала, зная, что меня что-то беспокоит. Я думаю, она ждала две недели, пока я расскажу ей, почему мы так быстро сбежали из дома моей матери.

Последнее, чего я хотел, это чтобы она чувствовала себя недостойной. Она не была такой. Но мои собственные проблемы доставали меня до чертиков.

Ее деньги все еще были для меня проблемой. Ее наследие. Если бы папа не умер, может быть, все это не мучило бы меня. Может быть, мне было бы легче сказать «к черту все это», потому что он был бы рядом, и я мог бы попытаться завоевать его расположение.

Я любил ее.

Я нуждался в ней.

София была моей единственной, как мама была для него.

Но его больше не было на этой земле. Его призрак не собирался менять своего мнения.

— Ничего страшного, детка. — Я встал и подошел к ней, чтобы поцеловать ее в губы, чувствуя привкус мяты. — Я принесу кофе.

Ей было больно, когда я закрывался от нее. Я увидел, как в ее глазах вспыхнула боль. Но я молчал, надеясь, что соберусь с мыслями до того, как мы начнем наш разговор.

Я вышел из комнаты и пошел готовить кофе. Когда все было сделано, я отнес ее кружку обратно в ванную, еще одна часть нашей рутины.

— Что ты хочешь на завтрак? — Я поставил ее кофе на туалетный столик.

Она нашла мой взгляд в зеркале.

— Правду.

— София. — Я вздохнул. — Это пустяки.

— Не делай этого, — отрезала она, ныряя в свою косметичку. Она заговорила со мной через зеркало, яростно нанося немного увлажняющего крема. — Знаешь, чему я научилась после двух неудачных браков? Я никогда не хотела по-настоящему разговаривать со своими бывшими мужьями. На самом деле мне было все равно, что они хотели сказать. С тобой? Каждая клеточка моего тела заботится о тебе. Каждое слово что-то значит, мне так это важно. Ты это понимаешь?

— Ты же знаешь, что да.

— Тогда говори. Будь честен со мной. Пожалуйста, — умоляла она. — Мне никогда не говорили правды, и я жажду этого.

Господи, я не мог сказать «нет». Этот разговор должен был закончиться одним из двух способов. Либо мы вышли бы из этого более сильными. Или она была бы на самолете обратно в Нью-Йорк с моим разбитым сердцем в сумочке.