Глава 10

Джефф

Рука Деллы скользнула по моему бедру под простыней.

Черт, это был лучший способ проснуться. Твердый и готовый к тому, чтобы обнаженная женщина прижалась к моему боку.

— Мне нужно идти, — прошептали ее губы у самого моего уха.

Идти? Ни в коем случае.

Быстрым движением я опрокинул ее на спину, устраиваясь между ее бедер и уткнувшись носом в ее шею.

— Пока нет.

Она замурлыкала и обвила руками мои плечи, выгибаясь навстречу моему рту, когда я провел губами по ее ключице.

Потянувшись к прикроватной тумбочке, я пытался нащупать на ней презерватив, но поверхность была пуста. Я приподнялся, щурясь в темноте своей спальни.

— Черт.

— Что?

— У меня закончились презервативы. — Я ущипнул ее за бок. — Это твоя вина.

Еще одна ненасытная ночь, и моя скудная заначка закончилась.

Она хихикнула, ее руки скользнули вниз по моей спине, прежде чем ее ладони сжали мою ягодицу.

Моей женщине нравилась моя задница. Честно говоря, мне ее тоже нравилась.

— А что, если мы не воспользуемся презервативом? — Она просунула руку между нами, сжимая в кулаке мой член. — Я принимаю противозачаточные. И ты знаешь, как давно у меня не было секса.

— У меня тоже прошло много времени.

Она провела головкой моего члена по своей влажности.

— Я хочу чувствовать тебя. Чтобы между нами ничего не было.

Ожидала ли она споров? Толкнувшись бедрами, я скользнул внутрь тугого, влажного жара Деллы.

— Черт, ты хорошо чувствуешься, детка.

— Да. — Она уже начинала пульсировать вокруг моей длины. Ее руки сжались на моих бедрах, ногти с силой впились в них.

Я вошел глубже, стиснув зубы. Черт возьми. Я не собирался задерживаться этим утром. Она чувствовалась слишком хорошо.

— Еще. — Она приподняла бедра.

Эта женщина. Всегда хочет большего.

Я бы дал это ей. Каждый гребаный день я давал бы ей больше.

Я входил в нее снова и снова, издавая эти сексуальные стоны. Вызывая этот румянец на ее щеках и груди. Я трахал ее, лениво и медленно, пока она не запульсировала и не кончила, задыхаясь, все ее тело дрожало, когда она взорвалась.

— Делла. — Я застонал, зарываясь лицом в эти шелковистые волосы, когда последовал за ней через край, изливаясь в ее тело, пока не выдохся.

Она обхватила меня руками и ногами, удерживая в ловушке, так что мы оставались соединенными.

— Что ты со мной делаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— За последние две ночи у нас было больше секса, чем у меня было за всю мою жизнь.

Я усмехнулся, мой член дернулся внутри нее.

— Все хорошо, детка. Это действительно чертовски хорошо.

— Насколько хорошо?

Я откинулся назад, убирая волосы с ее лица.

— Лучшее, что я когда-либо пробовал.

Эти сверкающие карамельные глаза смягчились.

— Правда?

— Правда. — Я поцеловал уголок ее рта. — Ты хочешь большего. Я хочу большего.

Не просто секс. Я хотел — нуждался — в большем количестве Деллы.

Мы обнимали друг друга, вплетая конечности, пока не зазвонил будильник, который я поставил прошлой ночью, и я перевернулся, чтобы выключить его.

Вздохнув, Делла выскользнула из кровати и начала подбирать с пола свою одежду. Одежду, которую я снял с нее прошлой ночью, дюйм за мучительным дюймом, как и обещал.

Я спустил ноги с края кровати, провел рукой по своим растрепанным волосам и, пока Делла была в ванной, натянул спортивные штаны и футболку.

Прошлой ночью, после «Панда Экспресс» и других игр, я отправил Кэти наверх принять душ. И, как и прошлой ночью, Делла проскользнула на задний двор, проверяя мои успехи с кострищем, пока я целовал Кэти на ночь и ждал, пока она заснет.

Потом мы с Деллой заперлись в моей спальне. Она предложила уехать около полуночи, но к тому времени, когда мы снова занялись этим, было почти два часа ночи, и я не хотел, чтобы она ехала домой в такой час. Не тогда, когда бары только что закрылись и на дороге могли встретиться пьяные идиоты.

Поэтому я поставил будильник на пять, оставляя нам всего несколько часов совместного сна. Этого было недостаточно.

Как так получилось, что я только что встретил эту женщину, но уже был на крючке? Может быть, другой парень, особенно с моим прошлым, был бы настороже. Поднял бы руку и удержал ее на расстоянии.

Но Делла была… особенной.

Вчера, услышав ее бессвязное признание на крыльце, я почувствовал себя придурком из-за того, что повесил трубку только потому, что ее придурок-сосед назвал ее деткой. Я должен был прислушаться.

Было не так уж много людей, которым я доверял. Я предпочитал тесный круг общения. Но я бы освободил место для Деллы.

Она вышла из ванной, одетая, с волосами, стянутыми в неряшливый узел.

Я протянул ей руку, пораженный тем, как идеально ее ладонь легла в мою. Затем я проводил ее до двери, поцеловав в прихожей, прежде чем посмотреть, как она садится в тот мятно-зеленый джип и уезжает.

Черт, я был в беде.

Самый лучший вид беды.

Зевнув, я направился на кухню и сварил немного кофе. Затем я вышел на улицу, чтобы продолжить с того места, где остановился у кострища.

Несколько часов спустя Кэти спустилась вниз.

— Доброе утро, Одуванчик.

— Доброе утро, — пробормотала она, нахмурившись.

— Что не так?

— Я не хочу ехать к маме.

Я тоже не хотел, чтобы она ехала.

— Это всего на один день.

— У нее был шанс, но она заболела или что-то в этом роде. Я просто хочу потусоваться здесь сегодня.

— Я знаю.

Кэти устремила на меня свои печальные карие глаза, и я еще до того, как она заговорила, понял, что она скажет.

— А я должна это делать?

Я кивнул.

— Это всего на один день.

— Почему?

— Твоя мама не сможет увидеть тебя целую неделю. Ты не будешь скучать по ней?

— Нет. И не похоже, что ты тоже хочешь, чтобы я уезжала, но тебе не хочется ссориться с мамой, так что я должна уехать.

Ой. Ее правда была резкой этим утром.

— Мне жаль, что ты не хочешь ехать. Это ненадолго, потом ты вернешься. И ты права, я не хочу ссориться с твоей матерью.

— Она все портит.

— Кэти, — предупредил я.

— Это правда. — Она выбросила вперед руку. — Каждый раз, когда я хорошо провожу время, она все портит. Либо она заболевает, и нам приходится оставить все дела, либо я здесь, и она хочет, чтобы я вернулась. Это несправедливо.

Да, это было несправедливо. Но жизнь несправедлива.

— Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь позавтракать, прежде чем отправиться туда? — Я заключил ее в объятия и поцеловал в волосы, затем отправил наверх одеваться, а сам быстро принял душ.

Мы пошли в наше любимое кафе, а час спустя я высадил ее у Розали и отправился в «Хоум Депо» за покупками для двора. Все, что угодно, лишь бы не возвращаться домой в пустой дом. Расставаться с ней никогда не было легче, даже если это было на один день.

Но поход по магазинам занял всего пару часов, и, как и ожидалось, когда я вернулся домой, там было слишком тихо. Слишком одиноко. Поэтому я достал из кармана свой телефон, надеясь, что Делла поможет мне решить эту проблему, но он зазвонил именем Кэти на экране.

— Привет, Одуванчик.

Она шмыгнула носом.

— Ты можешь приехать за мной?

— Кэти, ты пробыла там всего два часа.

— Я не у мамы.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Где ты?

— В отделение скорой помощи.

— Папочка! — Кэти вскочила со своего стула в приемной скорой помощи и бросилась в мои объятия, когда я проходил через раздвижные двери.

— Ты в порядке?

Она кивнула, уткнувшись лицом мне в живот, а ее руки крепко держали меня.

— Я ненавижу это место.

— Я знаю, что ненавидишь. — Я поцеловал ее волосы, затем снял ее со своей талии, взял за руку и направился к администратору. — Розали Доусон?

Розали сохранила мою фамилию, желая носить то же имя, что и Кэти. Я понимал ее доводы, но все же мне казалось, что она что-то украла вместе с моими деньгами, чтобы оплатить подобные визиты в отделение неотложной помощи.

Ярость, которую я накопил по дороге сюда, несомненно, продлится до конца недели.

Зачем Кэти приехала к ней домой, если она собиралась провернуть это дерьмо? Она могла бы избавить нашу дочь от посещения места, где пахло антисептиком и болезнями.

Пока секретарша в приемной звонила медсестрам из-за дверей отделения скорой помощи, я оглядел палату. У окон жалась какая-то пара. Женщина хрипела и кашляла так сильно, что я боялся, что она задохнется. Затем в дальнем углу на стуле, ссутулившись, сидел мужчина, его одежда была изодрана в клочья и грязна, как будто он носил ее неделями, а не днями.

Не то место, где я хотел бы, чтобы моя дочь провела воскресенье.

— Медсестра выйдет через минуту, — сказала секретарша, указывая на двери, ведущие в отделение скорой помощи. Двери, через которые я проходил слишком много раз.

Менее чем через шестьдесят секунд — я посчитал, потому что Кэти провела здесь не больше минуты, — вышла медсестра и позвала нас.

— Розали Доусон?

Я поднял свободную руку, затем, крепко сжимая Кэти в своей, мы последовали за медсестрой в отделение неотложной помощи, мимо нескольких пустых смотровых кабинетов и тех, где были задернуты занавески. Вплоть до конца ряда, где она отодвинула перегородку, обнажив Розали, лежащую на кровати с закрытыми глазами на боку.

— Розали. — Я подождал, пока она откроет глаза.

Она выглядела несчастной. Может быть, мне следовало зайти туда раньше без Кэти. Была ли она на самом деле больна или нет, все равно было невесело видеть ее здесь, под белым больничным одеялом, в выцветшем голубом халате.

— Что не так? — спросил я.

— Мой желудок. — Она поморщилась, как будто произнесение этого слова усилило боль. — Он снова начал болеть.

— Ты обращалась к врачу? — спросил я.

Она кивнула.

— Всего минуту назад. Он собирается сделать УЗИ, чтобы убедиться, что это не аппендицит.

— Хорошо. Могу я тебе что-нибудь предложить?

— Нет. — Она посмотрела на Кэти, и ее глаза наполнились слезами. — Прости, милая.

— Все в порядке, мам. — Кэти подошла и обняла ее. — Я надеюсь, ты чувствуешь себя лучше.

— Спасибо.

Я мотнул подбородком в сторону коридора.

— Дай мне минутку, Одуванчик.